Кристофер Сташеф - Чародейский рок
— Этот конь-робот, преподобные.
Монахи радостно закивали. С азами техники они все-таки были знакомы.
Поэтому они не удивились, когда «яйцо» поднялось в воздух и полетело в направлении гигантского кокона.
— Это устройство увидит, что там находится? — спросил отец Телониус.
— Да, — кивнул Род, — и покажет нам на встроенном экране.
— Экранчик маленький, а нас так много, — уныло протянул Джеффри.
— Я могу перейти в режим видеорепортажа, Род, — предложил Векс.
— А мы — в режим просмотра твоего репортажа, — обрадовался Род. — Наш Векс настроен на телепатическую связь с семейством, преподобные. Если вы сможете читать наши мысли, вы увидите все, что покажет Векс.
Брат Дориан улыбнулся, закрыл глаза и сосредоточился.
— Я не слишком хорош в чтении мыслей, — признался отец Телониус, — но мы стоим так близко друг к другу, так что, быть может, я все же уловлю хоть что-то.
И он тоже закрыл глаза.
Род жмуриться не стал — на всякий случай, чтобы изображение, переданное Вексом, хотя бы отчасти сохранилось в непосредственной близости от него — так, к примеру, вспоминают отпуск, разговаривая о нем.
Сначала изображение было передано с очень большой высоты. Вся равнина была видна с высоты птичьего полета, покуда «глаз-шпион» летел к гигантскому кокону. А потом Род увидел толпу у подножия башни и помост, озаренный вспышками пламени. Картинка увеличилась — «глаз-шпион» опустился ниже. Преграда, остановившая Гвен, не имела власти над Холодным Железом и даже над алюминиевым сплавом. Изображение стало крупнее, четче…
И Род увидел алтарь, окруженный высокими горящими факелами. «Алтарь» стоял в углублении типа амфитеатра, и перед ним стопилось множество людей. На вид у них не было ничего общего, кроме того, что все они были грязные, растрепанные и оборванные, одетые как попало — ярко и разномастно. Объединяли эту разношерстную толпу голоса и движения. Люди пели и раскачивались в такт с еле прослушивающимся ритмом, почти заглушенным визгливыми, пронзительными, отрывистыми нотами. Перед «алтарем», лицом к публике, стояла женщина в темных одеждах, отливавших металлическим блеском. Женщина совершала какой-то сложный ритуал, двигая ножом и посохом. Движения у нее были резкие, беспорядочные, почти судорожные.
Внимание Рода привлек гигантский кокон, возвышавшийся над местом сборища — да он привлек бы внимание любого, кто бы его увидел, потому что это была огромная воронка смерча, странным образом держащаяся на одном месте, — так сказать, стационарный торнадо. Род даже представить себе не мог, что удерживало смерч и почему он не причинял разорения окрестностям. Вероятно, тут действовала какая-то новая и невероятно мощная форма псионной энергии. И даже шум, издаваемый смерчем, звучал как-то приглушенно, как бы издалека. Этот сдавленный рев служил фоном для скрежещущей музыки, сопровождавшей церемонию у подножия воронки смерча.
Неожиданно картинка от края до края заполнилась пламенем. Дети вскрикнули, закрыли глаза ладонями, отвернулись. Гвен болезненно зажмурилась, Род мгновенно прервал связь с Вексом. Мгновение все молча смотрели друг на друга.
Наконец отец Телониус проговорил:
— Хорошо, что глазами вашего робота нам удалось увидеть хотя бы это.
— Да, — измученно отозвался Род. — Вопросов быть не может, верно? Колдунья заметила нашу слежку, взорвала камеру, и она разлетелась на мелкие кусочки.
Почти инстинктивно Род взял за руку Гвен. Она в ответ сжала его пальцы, понимая, что так напугало мужа. Ведь и ее могло точно так же разнести на мелкие кусочки, но теперь Род радовался тому, что она стоит рядом, живая и невредимая.
— Мы могли бы изготовить другое средство для видеонаблюдения, — сказал Векс.
— Отрадно слышать. Ну а этот эпизодик ты, конечно, вряд ли записал?
— Конечно же, я его записал, Род. Того требует стандартная операционная процедура. Хочешь просмотреть отснятый материал?
— Да, материал записан, — сообщил Род монахам. — Хотите посмотреть?
— Да, — с неожиданной решимостью отозвался отец Телониус. — Если можно, хотелось бы внимательно посмотреть, как это выглядит.
— И послушать, как это звучит, — сдвинув брови, добавил брат Дориан.
Они закрыли глаза и сосредоточились на связи с сознанием Рода.
И он снова увидел все это — полет над равниной, толпу в амфитеатре, факелы…
— В языках пламени я вижу перевернутый крест, — сообщил отец Телониус.
Дети в ужасе посмотрели на него.
Колдунья, стоявшая перед алтарем, вдруг сбросила одежды и стала танцевать обнаженной.
Смотреть было положительно не на что.
А потом все поле зрения заняли языки пламени и картинка померкла.
— Что-то не то со звуком, — заметил брат Дориан, насупившись. — Нельзя ли отмотать назад?
— Назад? — изумился Род. — Ну, наверное…
— Можно, можно, — заверил его Векс, и изображение совсем исчезло, а через некоторое время послышалось пение. Род прервал проигрывание и изумленно воскликнул:
— Латынь!
— Да, — еще сильнее помрачнев, подтвердил брат Дориан. — Латынь, только наоборот.
— Инверсия, реверсия, перверсия… — забормотал отец Телониус, и его лицо исказила гримаса отвращения. — Они разыгрывают Черную Мессу[45]!
— Пытаются поклоняться дьяволу?
Гвен пришла в ужас. Корделия, Джеффри и Грегори почти безотчетно бросились к матери и прижались к ней. Магнус шагнул ближе к Роду.
— Да, пытаются, — подтвердил отец Телониус. — Но достигают лишь того, что отдают ту малую толику псионной энергии, какой обладают, старой карге, которая стоит на помосте.
— Но как же они дошли до такого? — возмутилась Корделия.
Отец Телониус встретился взглядом с Родом и Гвен.
Магнус понял, что означает этот взгляд.
— Не может быть, чтобы это случилось из-за музыки!
— Я хотел сказать именно это, — с тяжелым вздохом вымолвил монах. — Эта женщина перед «алтарем» — та самая, которая уговорила кудесника изменить музыку камней, сотворенных им. Это она собирала и разбрасывала эти камни, чтобы обзавестись последователями, чтобы потом с их помощью достичь своей доли господства над миром.
— И она достигает своей цели, — спросил Род, — за счет того, что сочетает минимальные псионные способности обычных людей?
— Да, и усиливает их за счет самых примитивных эмоций. Такие чувства мельче и слабее, нежели любовь и сострадание, но зато их гораздо легче пробудить.
— А эта ветровая башня у нее за спиной… — проговорила Гвен, — как бы кладовая, где хранятся избытки того, что ты зовешь энергией, муж мой.
— Да, энергия собрана и сжата, и это из-за нее воздух вертится смерчем.
— Но что же может сдерживать такие чудовищные силы? — спросил Грегори.
— Колдунья удерживает смерч за счет собственных псионных сил. Она по крайней мере является эспером с недюжинным талантом и могуществом.
— Псионный торнадо… — ахнул Род. — В коконе чистой энергии. Смерч в упаковке.
Но Гвен покачала головой.
— Не может быть. Для этого мало одной силы ее дара. Если бы она была настолько могущественной колдуньей, я бы непременно слышала о ней.
— Ей могут помогать, — медленно выговорил Род, подозревая наличие высокотехнологичных устройств.
— Но как она стала такой гадкой? — воскликнула Корделия.
Отец Телониус покачал головой.
— Могу лишь догадываться.
— Я тоже, — мрачно кивнул Магнус. — Одно нам известно точно — она самая некрасивая из колдуний в нашей стране.
Корделия бросила на брата гневный взгляд, но сказать ничего не успела. Род спросил:
— Ну, допустим, на данный момент она обзавелась какой-никакой властью. И на что же она намерена эту власть употребить?
— На то, чтобы обзавестись еще большей властью, естественно. С теми, кто стремится к власти, так бывает всегда, — сказал брат Дориан, а отец Телониус кивнул.
Роду стало так худо, что он невольно ухватился за седло Векса. Воображение нарисовало ему ужасную картину того, как от этой долины во все стороны разлетаются вылепленные из ведьмина мха камни, пышущие злобой и ненавистью. Род представил себе, как ускорение этим камням придает объединенная энергия толпы, как становится все больше и больше адептов у самого низменного, что только есть в природе человеческой. Дальше — хуже… Самые яростные фанатики возвращались в долину и дарили свою ненависть и презрение смерчу — кладовой сил Зла.
— Так может погибнуть все хорошее, что только есть в Грамерае, — помертвевшими губами прошептал Род.
Он почувствовал, как кто-то сильно сжал его руку, открыл глаза и увидел озабоченное, встревоженное лицо жены. Род вымученно улыбнулся, отлепился от Векса и повернулся лицом к монахам.
Отец Телониус встретил его спокойным печальным взглядом и медленно кивнул.
