Евгений Щепетнов - Монах. Путь к цели
– Ну как? Разве вы приехали не на турнир? Я думал, на турнир. Каждый год проводится, осенью. Через неделю будет. Неужто не слышали про турнир? А откуда вы прибыли? Из Славии? А! Теперь ясно – дикая страна, дикая. Даже про турнир не слышали. Фехтовальный турнир, да. Наш император организует его каждый год, как и его отец, как и его дед. Лучших фехтовальщиков знают все – вот прошлый турнир выиграл Гортус Шанский, позапрошлый тоже он, два года назад – Зиртон Герский, а три года назад…
– Погоди. Расскажи про турнир – что там делают, какой приз, кто участники и кто вообще там может участвовать?
– Любой житель страны – мужчина или женщина, без разницы. Выигравший получает приз – тысячу золотых, и знак – серебряная сабля на черном фоне. Его могут пригласить на службу императору, где он тоже будет получать хорошее жалованье. Если захочет пойти на службу, конечно. Большинство победителей и призеров турнира служат императору. А у тех, кто не служат, или свои фехтовальные школы, или же им просто ничего не надо – это аристократы, у которых денег просто море. Им главное – слава. Женщины же любят победителей, не так ли? – Извозчик весело подмигнул и щелкнул кнутом так, что тот как будто выстрелил.
– А иностранцы могут участвовать в турнире? – с интересом осведомился Андрей.
– Не знаю… сомневаюсь, – задумался извозчик. – В правилах вроде такого нет, чтобы запрещалось, вот только кто его туда допустит? Как это – иностранец и выиграет наш Балронский турнир! Это невозможно! Это скандал! А забавно было бы, если бы иностранец настучал нашим победителям по башке, что-то они зажрались, мне кажется. Одни и те же все время выигрывают, одни и те же. Понимаете? Нет интриги!
– Ты очень много знаешь о турнире, – усмехнулся пассажир. – Неужели и все жители города так много о нем знают?
– Почему и нет? Не так много у нас удовольствий, за исключением турнира и сожжения исчадий – и развлечься нечем.
– А что, у вас исчадий сжигают? – нахмурился Андрей. – И что, много исчадий казнят?
– Не так много, как хотелось бы, они научились прятаться. Скрывают свою гнусную сущность. Инквизиторы ищут их, иногда находят. Некоторые исчадия никак не могут скрыть свои демонские способности – говорят, что видят вокруг людей какое-то свечение, что они лечат, а не наводят порчу… Мерзкие вруны! Всем известно, что исчадия владеют волшебством, что они наводят таким образом порчу. Слава богу, у нас есть инквизиция, которая искореняет эту гадость!
– А кто главный инквизитор в стране?
– Отец Харт. Первый инквизитор. Он только глянет на человека – и сразу видит, кто тот есть! Никогда не ошибается. Исчадия его до дрожи боятся. Он их чует. И они всегда сознаются в своих преступлениях, если за дело берется отец Харт.
– Долго еще ехать? – угрюмо спросил Андрей и, получив ответ, замкнулся и больше не заговаривал с извозчиком. Ему стало тоскливо и нехорошо.
В кармане зашевелилась Шанти, высунула мордочку наружу и спросила:
– Чего переживаешь? Что тут оказалось не намного лучше, чем в Славии? А чего ты ожидал? Царства всеобщего благоденствия, раз тут стоят церкви и молятся Богу?
– Не совсем, конечно, но не до такой же степени. Хотя… на Земле именем Божьим тоже творилось непотребное, почему тут должно быть исключение? Может, я и правда тут оказался с инспекторской проверкой, разгрести эти завалы дерьма? Но как я могу, Шанти? Я же один! Ну что я могу сделать! Как я в одиночку могу свернуть такую махину? Меня отчаяние берет…
– Начнем с того, что ты не один. Есть еще я – ты даже обижаешь, говоря, что ты один. Во-вторых, у тебя в этой стране есть друзья – тот же отец Никодим, а у него еще друзья, это тоже немало. Ты слишком торопишься. Вот чем мы, драконы, и отличаемся от людей – мы не спешим. Зачем спешить? Время все уладит, время источит камни и рассыплет их в песок. Надо лишь слегка помочь, подтолкнуть. Может, ты и есть вот такой толкатель. Успокойся и давай-ка решим вопрос с жильем, и самое главное – с едой. Я проголодалась. И еще – хочу в кустики. Если он сейчас нас не привезет, я ему наделаю прямо в его грязную телегу!
Напакостить в повозку ей не пришлось, потому что буквально через пять минут та остановилась перед неприметным зданием с вывеской, напоминающей картину «Купание красного коня», только без голого мальчика. Да и слава богу. Андрей точно бы не пошел в заведение, где на вывеске голые мальчики. Девочки – это куда ни шло, но и они не соответствовали его нынешнему депрессивному настроению. Ему хотелось забиться куда-нибудь в нору и никого не видеть длительное время.
Он и сам не мог определить причин такой дикой депрессии, когда душу сжигает темное пламя раздражения, злобы и недовольства всем миром. Будучи человеком дисциплинированным и привыкшим сдерживать свои эмоции, Андрей не позволял себе проявлять признаки раздражения, изливать его на окружающих, но как ему хотелось сейчас вылить на кого-нибудь эти помои из души! Впрочем, как и любому человеку. Он ведь не был святым.
В гостинице было людно – Андрей ожидал чего-то подобного, как только речь зашла о турнире. Он представлял, сколько людей должно съехаться в Анкарру, если этот турнир был настолько популярен. И приз, кстати, недурен, тысяча золотых – огромные деньги для этого мира. Это дом, это сытное существование, это слава, известность.
Комната нашлась, но такая убогая, что Андрей вышел из нее в еще большем раздражении – похоже, что в ней держали метлы и швабры, а когда съехалось много народу, решили освободить для запоздавшего клиента. Он оставил свой рюкзак и вещмешок с барахлом в этой каморке и отправился в обеденный зал.
После усиленного поиска свободного места Андрей все-таки нашел себе уголок за длинным обеденным столом возле стены, отодвинув в сторону какого-то пьяницу, заснувшего на столешнице. Стряхнув крошки на пол, дождался подавальщицу и сделал заказ, как всегда, вызвав удивление просьбой принести сырой печенки, меда и молока, и, как всегда, ему пришлось демонстрировать свою подружку, весело выглядывавшую из кармана. После этого и после восторженных восклицаний официантки о красивеньком животном его оставили в покое, наедине со своими мыслями, если не считать шума и крика клиентов вокруг. Бренчала какая-то разухабистая музыка, с притоптыванием плясали мужчины, водя по кругу развеселых дамочек, – все, как всегда.
Принесли еду, и Андрей посадил на стол Шанти, принявшуюся жадно поглощать печенку и молоко. Пока ел, Андрей внимательно рассматривал людей вокруг, стараясь делать это так, чтобы они не замечали интереса к себе. Недаром у зверей внимательный взгляд вызывает приступ агрессии, взгляд в упор – это вызов. Андрей это знал, так что ему приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы рассмотреть окружающее, но и не ввязаться в драку. Хотя… при его настроении хорошая драка была бы как раз вовремя.
Народ был пестрым. Группы возчиков, легко узнаваемых и по поведению, и по специфическим одеждам, охранники караванов, мужики бывалые, часто со шрамами на лице – работа не сахар. Купцы сидели отдельно кучкой, и вокруг них клубились дамочки более симпатичные и молодые, чем у остальных посетителей, – к деньгам липнут, безошибочно определил Андрей. Одеты все были по-разному, так что он никак не мог понять, есть ли какие-то отличия в моде у населения Славии и Балрона. Не было никакой четкой границы – вот так одеваются в Славии, а вот так – здесь. Было небольшое отличие в пестроте и яркости одежды у женщин, это да. Чуть более глубокие декольте, чуть более обтянутые бедра… а может, ему это просто показалось.
Когда Андрей заканчивал ужин, дверь в трактир распахнулась и вошел человек, сразу обративший на себя внимание Андрея – он был в черной одежде, ничем не напоминающей одеяние земного монаха, но наводящей на мысль о ней. Видимо, своим строгим покроем, аскетичностью. А может, сам человек наводил на подобные мысли – он был таким серьезным, таким строгим и важным, так горели его глаза, глубоко запавшие в глазницы, что все вместе оставляло ощущение холодного, безудержного фанатизма.
В толпе зашептали: «Инквизитор, инквизитор!» Шум сразу стих, а у барной стойки, куда тот направился, вокруг него сразу образовался кокон вакуума, как будто все боялись дотронуться до его рукава даже случайно. Это живо напомнило Андрею Славию – так ходили исчадия, так же с удовольствием ловили почтение и страх окружающих и наслаждались всеобщим вниманием.
Инквизитор спросил что-то у трактирщика – Андрей расслышал какое-то имя, ничего ему не говорящее, – и вышел из заведения. Люди сразу же зашумели еще сильнее, как будто нагоняя упущенное, Андрей же задумался: не из огня ли да в полымя он попал?
Ничего не решив для себя и полный самых отвратительных предчувствий, он отправился в свой чулан, с тем чтобы утром заняться поисками дочери Марка, а еще – найти подходящее место ночлега. Нынешнее ему совсем не нравилось. Все, на что он надеялся, что в старой кровати, которую впихнули в чулан, нет клопов. Уверенности в этом не было.
