Георгий Полевой - Доктор Кровь
Перчатки все в крови. Зеленый операционный халат тоже весь в крови. Маска в крови. Печень, почки, сердце, железы внутренней секреции раскрывают свои тайны. Панченко, как более сведущий в биохимии и анализах, выполняет тесты. Смотрим, как различные органы и ткани реагируют на раствор серебра.
Тревожный писк кардиомонитора нарушил установившийся ритм нашей необычной операции. Вампиры исключительно живучи. Однако сочетание массивной кровопотери, отравления серебром и болевого шока может доконать любого.
– Черт! Давление падает. Пульс – тридцать ударов. Сатурация легких[32] падает, – по монитору плясали изломанные линии, не имеющие ничего общего с нормальными зубцами Q, R, S и прочими. – Развивается наджелудочковая тахикардия, сейчас сердце станет.
– Интубируем. Подключаем к ИВЛ[33].
– Адреналин зашарашить можно?
– Да, в принципе, анализы все сделаны… Давай инъекцию в сердце, а то этот упырь еще ласты склеит. И поставь ему физраствор частыми каплями.
Я взял шприц с длинной иглой и вонзил его прямо в сердце. Адреналиновая инъекция запустила угасающий сердечный ритм.
– Кажется, ритм восстанавливается.
– «Кажется, дождик начинается»… – передразнил я Панченко. – Вскрываем череп.
Я сделал круговой надрез скальпелем по линии скальпа и откинул кожу. Дисковая электропила вгрызлась в кости черепа. И вот она – розоватая поверхность головного мозга с извилинами, делающими нас умными. Ультратонкая, диаметром чуть больше человеческого волоса, игла вонзается в нежную, однако лишенную болевых рецепторов, «умную» мякоть. Однако действовать приходилось осторожно: если задеть нижележащие отделы головного мозга, то будут повреждены центры дыхания и сердцебиения в продолговатом мозгу. А тогда нашему упырьку уже не стать «маленьким кровяным заводиком» для Киры.
– Все, вводим раствор серебра частыми каплями. Гриша, готовь кровь.
– Понял.
Мы с ассистентом решили немного обмануть матушку-природу. Крови из упыря нацедить много не получится. Поэтому часть ее объема мы ему перельем: подкормим вампира, а заодно и дадим ему возможность изменить эту кровь и превратить ее в вакцину. Ждем некоторое время, а потом качаем ее на плазму и отделяем эритроциты – они нам понадобятся.
Мы потеряли счет времени. Кровь – вот что нас интересовало. С древних времен она символизировала жизнь, а сейчас она и была жизнью. Операция была завершена, и я сам наложил швы вампиру. Он нам еще нужен.
– Что там?
– Реакция на аргентум препаратов биопсии такая, как ты и предсказывал. Анализы показывают постепенное «исправление» патологического прионного белка в нормальные молекулы. Идет обратный процесс… Но, конечно же, лучше подождать и запустить еще одну серию анализов.
– Нет времени.
– Знаю. А что с упырем?
– Он – отработанный материал. Я сам им займусь.
* * *– Пей, сука! – я выразительно ткнул кровососа в морду дулом «Пустынного Орла». Видимо, мощный пистолет в моей руке произвел на кровопийцу сильное впечатление.
Панченко вколол вампиру противоядие от парализующего средства, и теперь кровосос «ловил отходняки» от адской операции. Ничего, пусть выпьет водки – заслужил. Напоследок… Тот, судорожно глотая и кривясь, выхлебал поднесенный стакан aqua vita. Вампирам неприятен алкоголь, но весомый аргумент в моей руке был сильнее отвращения к спиртному.
– Вот, молодец! – я проткнул иглой резиновую пробку, набрал в шприц мутноватую жидкость из стеклянного флакона и вкатил упырю в вену.
– Что это? – скрипнул клыками тот.
– Нитрат серебра, – коротко ответил я. – Пройдет восемь-десять часов, и спирт под действием фермента алкогольдегидрогеназы превратится в уксусный альдегид, а он, в свою очередь, прореагирует с нитратом серебра. В результате металлический аргентум выделится прямо в ткани организма, – любезно пояснил я. – Без вариантов. Asta la Vista! Ну, нравится мне «Терминатор»!
Теперь нужно было спасать Киру.
Глава 18
Patere ut salveris
Во времена Средневековья, когда учение о хирургии только зарождалось, а о строении человеческого тела, антисептике и физиологии не было известно почти ничего, хирургические инструменты, больше похожие на пыточные, украшал девиз «Patere ut salveris» – «Терпи, чтобы спастись». Для меня в случае с Кирой со времен самого темного Средневековья ничего не изменилось. Пациентке терпеть было легче, чем врачу, – несмотря на все ее страдания.
В последнее время Кира почти постоянно находилась в беспамятстве, которое грозило перейти в летаргию. И тогда – все.
Пока организм пытался противостоять страшной, калечащей не только тело, но и душу трансформации. Естественно, что без помощи специальных препаратов, многие из которых были просто уникальны, все уже давно бы закончилось. Сейчас по прозрачным трубкам в ее вены капал целый «коктейль» фармакологических элементов, препятствующий одним процессам и избирательно стимулирующий другие. Это был мой стратегический запас лекарств «на черный день», и день этот, похоже, наступал с неотвратимостью вражеского танка, приближающегося к твоему окопу.
* * *Я вколол стимулятор в мембрану капельницы. Это даст возможность привести ее в чувство на некоторое время.
– Игорь? – глаза девушки открылись. Лицо Киры исказило страдание, но пока это были только душевные муки. – Пристрели меня, как хотел вначале… Я… больше… не могу… терпеть…
– Спокойно, девочка, patere ut salveris. Все будет хорошо, мы получили вакцину, я знаю, как происходит заражение. Знаю, что нужно делать.
Кира слушала молча.
– Послушай, солнышко, доверься мне. Я не говорю, что будет легко, – наоборот. Тебе будет больно, очень больно, ты можешь умереть. Но – можешь стать человеком! Ты согласна пройти через это, чтобы снова стать человеком?
– Да.
– Вот умница… И еще, – я заглянул в зеленые глаза девушки. – Кира, если что-то пойдет не так, напрасно мучиться ты не будешь. Обещаю.
Она молча сжала мою руку холодными пальцами.
* * *Мы все зашли слишком далеко, и сейчас, когда надежды практически не было, любой, даже самый варварский эксперимент становился оправданным и с научной точки зрения, и с этической. В конце концов, Клавдий Гален открыл роль сердца в кровообращении именно благодаря тому, что наживую вскрывал смертельно раненных гладиаторов… Херовое, четно говоря, оправдание, но другого не было.
Вдвоем с Панченко мы перенесли девушку на операционный стол, на котором совсем недавно корчился от наших хирургических изысков «подопытный» вампир. Но теперь все нужно было делать с максимальной осторожностью.
Перво-наперво, подражая нашему градостроителю, я погнал Александра Панченко бороду брить. Утратив дикую растительность на лице и приведя в порядок космы на голове, он вообще будто бы стал другим человеком. Я даже за «Сайгу» схватился – настолько угрюмый, гладко выбритый мужик не был похож на того былинного здоровяка, что махал монгольским мечом, словно перышком.
Потом мы долго мыли руки в антисептическом растворе первомура и облачались в стерильные хирургические одежды.
Кира уже была подключена к аппаратуре поддержания жизнедеятельности. По кардиомонитору бежала зеленая ломаная линия сердечного ритма. Наготове были дефибриллятор, инъекция адреналина, ИВЛ-ка. На стеклянном столике под стерильной простыней разложены хирургические инструменты. Никакого хирургического вмешательства при таком способе лечения не требовалось, но лучше уж пусть все будет наготове.
В специальном холодильнике – запас крови и самое главное – драгоценная вакцина и специальный, с рассчитанной с огромной точностью концентрацией раствор, вернее, суспензия серебра. Это было наше «Чудо-оружие» – Vunderwaffe в борьбе с самым кошмарным недугом.
Девушка лежала под стерильной простыней, пристегнутая эластичным ремнем к операционному столу. Обе ее руки покоились на специальных мягких подставках. В левую руку внутривенно пойдет вакцина, и по капельнице – суспензия серебра. Правая послужит для введения раствора глюкозы, если будет на то необходимость.
Кира была в сознании и вполне понимала, что сейчас происходит. Чтобы она не волновалась, я сделал ей инъекцию омнопона с димедролом[34].
– Работаем.
– Готов, – отозвался Панченко. – Давление: сто двадцать на девяносто, пульс: сорок ударов в минуту.
– Глюкозу медленными каплями.
– Есть, – совсем по-военному ответил Григорий Панченко.
Я отвернул вентиль баллона с фентанилом[35], включил подачу дыхательной смеси. Прозрачный респиратор лег на бледное в свете бестеневой лампы лицо Киры:
– Ну, что, будем спать?.. – Один вдох – ничего не происходит, второй вдох – ее веки тяжелеют и закрываются, третий вдох – девушка уже спит глубоким и ровным наркотическим сном.
– Интубируем, – эластичная трубка входит в горло пациентки, фиксируется пластырем. Потом дополнительно мы закрепили ее руки прочными эластичными ремнями и серебряными цепочками.
