Иоганн Музеус - Народные сказки и легенды
Как быстроногий олень, помчался оживший лесной отшельник в столицу. Спешно вооружив отряд всадников, он вскочил на коня и в радостном ожидании, готовый преодолеть любые преграды на своём пути, выступил в горы.
Решившись на побег, хитрая Эмма стала готовиться к осуществлению задуманного плана. Она перестала мучить терпеливого гнома убийственной холодностью, стала уступчивее; её глаза, казалось, подогревали его надежды.
Одержимый платонической любовью гном, благодаря свойственной духам тонкости восприятия, скоро заметил эту счастливую для него перемену. Многозначительный взгляд, дружелюбное выражение лица, очаровательная улыбка прелестной упрямицы воспламеняли его. Он стал смелее, возобновил свои ухаживания, которые совсем было оставил, попросил выслушать его и не встретил отказа. Предварительные переговоры прошли успешно. Эмма, сославшись на существующий обычай, потребовала только ещё один день на размышление, и опьянённый блаженством гном охотно уступил ей.
На следующее утро, вскоре после восхода солнца, Эмма вышла из своих покоев, одетая как невеста и блистающая всеми драгоценностями, какие только нашлись у неё в шкатулке. Её белокурые волосы были подобраны в узел и украшены миртовым венком, а опушка платья сверкала драгоценными камнями. Когда гном, ожидавший принцессу в большой беседке парка, вышел ей навстречу, она стыдливо прикрыла краем покрывала смущённое лицо.
— Небесная девушка, — запинаясь, вымолвил гном, — дай мне испить блаженство любви из твоих глаз, не прячь их от меня, подтверди взглядом, что я счастливейшее существо из всех, кого касались когда-либо лучи утренней зари.
Он хотел откинуть покрывало, чтобы во взоре любимой прочесть о своём счастье, ибо не осмеливался требовать у неё устного признания, но девушка ещё плотнее окутала лицо тканью и скромно возразила:
— Может ли смертная устоять перед тобой, повелитель моего сердца? Твоя настойчивость победила. Прими это признание из моих уст, но разреши мне скрыть под этим покрывалом моё смущение и слёзы.
— Почему слёзы, любимая? — спросил обеспокоенный дух. — Каждая твоя слеза, как капля горящей смолы на моё сердце. Я прошу любви за любовь и не хочу от тебя никакой жертвы.
— Ах, — воскликнула Эмма, — зачем ты так дурно подумал обо мне? Моё сердце отвечает на твою любовь, но робкое предчувствие разрывает душу. Супруга не может навсегда сохранить прелести возлюбленной. Ты никогда не состаришься, но земная красота — это цветок, который быстро увядает. Можешь ли ты обещать, что всегда будешь оставаться таким же нежным, любящим, терпеливым и услужливым супругом?
— Требуй от меня любых доказательств верности и покорности, испытай моё терпение и тогда суди о силе моей неизменной любви, — отвечал дух.
— Пусть будет по-твоему, — согласилась коварная Эмма. — Я хочу только, чтобы ты доказал свою услужливость. День свадьбы не должен быть без гостей. Иди и сосчитай все репы в поле. Я превращу их в девушек, которые будут прислуживать мне во время свадебного обряда. Но не вздумай меня обмануть или обсчитаться хотя бы на одну репу, ибо это — испытание и твоей верности.
Как ни неприятно было жениху покидать невесту в такую минуту, гном всё же беспрекословно повиновался и, не теряя времени, принялся за работу. Он проворно сновал между репами, как врач французского лазарета среди больных, которых он собирается отправить на тот свет. Благодаря такому усердию, ему удалось быстро справиться с этой задачей на сложение, однако, желая проверить себя, он пробежал по грядкам ещё раз и, к великой досаде, получил другое число. Пришлось пересчитать репы в третий раз, — и вновь неудача. И неудивительно. Прелестная девичья головка может сбить с толку любого наиумнейшего математика, даже такого, как непогрешимый Кестнер[73].
Хитрая Эмма, едва её обожатель скрылся из виду, стала спешно готовиться к бегству. У неё была припрятана крупная сочная репа. Не теряя времени, она превратила её в горячего коня, оседланного и взнузданного, быстро вскочила в седло и помчалась через горные рощи и долины. Быстроногий Пегас, ни разу не споткнувшись, доставил её в Майскую долину, где она радостно бросилась в объятия с трепетом ожидавшего её Ратибора.
Между тем погружённый в расчёты гном не догадывался о том, что происходит рядом с ним, подобно тому как занятый вычислениями Ньютон не слышал под собственными окнами шумного ликования толпы по случаю победоносного Блендхеймского сражения[74].
После долгих трудов, потребовавших напряжения всех его сил, ему удалось наконец правильно сосчитать все репы в поле, — и большие и маленькие. Довольный, с чувством исполненного долга горный дух поспешил к повелительнице своего сердца, готовый рассеять все её сомнения и доказать, что он будет самым любящим и преданным супругом из всех, кого когда-либо укрощала фантазия дочерей Адама.
Но когда гном снова появился на лужайке, его невесты там уже не было. Не нашёл он её ни на аллеях, ни в беседках парка. Гном бросился во дворец и обыскал там все закоулки. Он звал Эмму, в надежде услышать хоть слово из её нежных уст, но лишь эхо пустынных залов откликалось на его зов, повторяя имя любимой.
Тогда, почуяв недоброе, Хозяин Гор вмиг сбросил с себя тяжёлую телесную оболочку, как сбрасывает свой шлафрок[75] ленивый ратман[76], едва на башне пробьют пожарную тревогу, высоко взвился над облаками и увидел на быстроногом коне милую пленницу, уже пересекавшую границу его владений. Рассвирепевший дух в бешенстве скомкал несколько мирно плывущих облачков в грозовую тучу и швырнул вслед беглецам сильнейшую молнию, но она расщепила только тысячелетний дуб на самой границе, по ту сторону которой меч гнома был бессилен. А туча расплылась, превратившись в прозрачный туман.
Полный отчаяния дух метался, жалуясь четырём ветрам на свою несчастную любовь. Когда приступ ярости утих, он вернулся во дворец и там уныло бродил по опустевшим залам, наполняя их стонами и вздохами. Заглянул ещё раз в парк, но его зачарованный вид не представлял для него прежней прелести, — следы ножек любимой изменницы, отпечатавшиеся на песке, привлекали его внимание больше, нежели золочёные яблоки или разноцветная мозаика самшитовых кустов на цветочных клумбах.
Воспоминания о счастливых мгновениях пробудились в нём с новой силой при виде тех мест, где его прелестная пленница когда-то ходила, стояла, срывала цветы и обрывала их лепестки; где он незаметно подглядывал за нею. Припомнилось ему и то, как окружённый телесной оболочкой, он подолгу беседовал с любимой девушкой. Безмерная тоска охватила его. Наконец, сказав своей первой любви последнее прости, дух излил свою ярость в страшных проклятиях и дал слово в будущем вовсе отказаться от изучения этих коварных и лживых людей и не иметь с ними больше никаких дел.
Придя к такому решению, он трижды топнул ногой о землю, и волшебный дворец со всем его великолепием вернулся в первоначальное Ничто. Пропасть разверзла широкую пасть перед повелителем гномов, и он вновь возвратился в глубь своих владений, унося с собой ненависть и презрение к человеческому роду.
В то время как в горах рушился этот чудесный уголок, созданный фантазией горного духа, князь Ратибор думал лишь о том, как поскорее укрыть в безопасном месте захваченную им на большой дороге прелестную добычу. В сопровождении почётного эскорта из рыцарей и слуг, прекрасная Эмма была торжественно доставлена в столицу её отца. Сочетавшись браком с красавицей-невестой, князь разделил с ней наследный трон и построил город Ратибор, который и сейчас носит это имя.
История о чудесном приключении Эммы в Исполиновых горах, её смелом побеге и счастливом спасении стала народной легендой, передаваемой из поколения в поколение с самых отдалённых времён и до наших дней. Она так понравилась силезским женщинам и их соседкам на севере, юге, востоке и западе, что они тоже стали применять эту хитрость и отсылают скучных мужей считать репы, когда назначают свидание возлюбленным.
Жители тех мест, что расположены вблизи этой горной области, не зная настоящего имени соседа-горного духа, дали ему насмешливое прозвище «Рюбецеллер» или проще — «Рюбецаль», что значит «Репосчёт».
Легенда вторая
Итак, мать-земля искони была прибежищем жертв несчастной любви. Неудачливые горемыки, — дети Адама, обманувшиеся в своих надеждах и желаниях, — прокладывали туда путь с помощью верёвки и кинжала, свинца и яда, через чахотку и сухотку либо каким-нибудь иным мучительным способом. Духи же не нуждаются в подобных ухищрениях. Более того, у них есть то преимущество, что они, утешившись после земных страданий, могут, при желании, снова возвращаться на землю, тогда как для смертных обратный путь в мир закрыт навсегда.
