Сергей Лукьяненко - Школьный Надзор
– На водном, через Финский. И кстати, тут в ЛенЭКСПО как раз военно-морской салон. Очень рекомендую!
– Если советуете… – пожал плечами Дреер. – А с Инквизицией контакты, кроме вас?
– Пока никаких распоряжений, – улыбнулся и развел руками Александр. – Приказано развлекать. Меня все время к делегациям прикрепляют. Уровень пока еще низковат для более серьезных заданий.
– А какой? Если можно?..
– Второй. Несколько раз на пике до первого дотягивал.
Дрееру стало стыдно за себя. Впрочем, Лихо неоднократно подчеркивал, что для него лично сделали едва ли не единственное такое исключение за последние лет двести. Ввиду особой ситуации. Под «особой ситуацией» надо было понимать не только эксперимент со смешанным обучением, но и проштрафившегося Стригаля.
– Недавно вот из Гонконга прилетали, – продолжал Инквизитор. – Светлые нашли китайский артефакт в запасниках Эрмитажа, так сразу эксперты примчались.
– А Брюс Ли там по-прежнему в Ночном? – невинно спросил Дмитрий.
– Он вроде бы уже давно по всей Азии работает, – как будто о чем-то само собой разумеющемся ответил Александр. – Стал теперь почти как Чак Норрис.
– Что, и он тоже?.. – Дмитрий чуть не сел, благо сзади оказалось кресло.
– Никто не знает! Это же единственный Иной, у которого магическая температура ниже нуля. – Куратор засмеялся. – А что, в Праге уже не рассказывают Иные факты о Чаке Норрисе?
– Слышал какие-то… – ответил Дреер. – Свет и Тьма – это правая и левая нога Чака Норриса. С какой ноги утром встанет, та сторона сегодня и победит. Или еще вот: Чак Норрис – Сумрак в человеческом облике, но с дикого бодуна. Хотя Сумрак ведь не живой…
– Есть разные версии, – сказал куратор. – Как про Сумрак, так и про Чака.
Глава 3
Следующие дни наполнились впечатлениями.
Куратор не давал расслабиться, словно хотел упихнуть весь город с окрестностями в отпущенную неделю. Александр пребывал с ними до вечера и, только проводив до квартиры, исчезал, чтобы наутро появиться снова.
В инквизиторских апартаментах больше никого не видели, хотя каждый день, возвращаясь из очередного марш-броска, находили все убранным, а одежду – выстиранной и выглаженной. Чижов со товарищи хотели было сотворить простенького следящего гомункула, чтобы засечь, кто же тут хозяйствует, но Дмитрий им не позволил. Самого, конечно, тоже разбирало любопытство. Школьники гадали, а не использует ли Инквизиция труд домовых – причем на полном серьезе, будто не проходили на первом году обучения короткий курс «Реальные и вымышленные магические существа». Еще бы «домовых эльфов» миссис Роулинг вспомнили…
После дневных похождений в центре внимания оказывался Фрилинг. Хотя Александр вручил Дрееру банковскую карту на расходы и питание, эскулап сразу же заявил – не зря им даны кухня и столовая. Каждый вечер он устраивал кулинарное шоу с собой в главной роли. «Не все же лягушачьи лапки высушивать!» – приговаривал Фрилинг, раскрывая свой громадный чемодан. Помимо снадобий там хранился еще и солидный запас разных приправ.
Наблюдать за эскулапом было не менее увлекательно, чем созерцать фонтаны Петергофа. Кухня не могла пожаловаться на размеры (если бы кухни вообще умели жаловаться…), но по вечерам там становилось по-настоящему тесно. Все шестнадцать обитателей мистической квартиры собирались глазеть на довольного такой популярностью семнадцатого. Даже Карасев – о чудо! – отрывался от ноутбука с играми. Впрочем, Фрилинг не любил, чтобы зрители бездействовали, и каждого нагружал какой-нибудь работой.
Дмитрий, однако, поучаствовав во всем этом пару раз, начал использовать кулинарное время, чтобы побыть в одиночестве. Он поймал себя на ревности к Фрилингу: дистанция между надзирателем и учениками никак не сокращалась. Дмитрий начал даже лучше понимать Одноглазое Лихо.
Надежда Храмцова никакой ревности не испытывала. Ей было около ста лет, хотя на вид не более сорока. Родилась она еще при царе-батюшке и даже, как говорила, успела посетить женскую гимназию. Когда-то у нее был муж, обычный человек, и двое детей, тоже не Иные. Она всех пережила. Здоровье вполне позволяло иметь детей и сейчас, однако Надежда зареклась, посвятив себя воспитанию чужих. Работала в школе нижегородского Ночного Дозора, пока не появился интернат. С этими детьми ей не надо было бояться, что она проживет дольше.
В один из дней Александр таки завлек всех на военно-морской салон. Снимались на фоне гигантских торпед, глазели на эсминцы, восхитились огромными винтами корабля на воздушной подушке. Даже в надзирателе проснулся мальчишеский азарт.
Выйдя из ЛенЭКСПО, отправились гулять вдоль Наличной.
– Вот там, – сказал Александр, – еще подводная лодка «Народоволец». На ней даже Сталин бывал.
Попасть на лодку, однако, не удалось: выходной. Зато недалеко был пришвартован фрегат «Штандарт», и на него, к счастью, пускали. Пока экскурсанты слушали про устройство корабля и такелажа, Дмитрий отошел на самый нос судна. Если не смотреть на берег, а только на Финский залив, то можно было на чуть-чуть ощутить себя героем из книжки Крапивина.
А когда ушли с фрегата, Александр объявил:
– Тут рядом крупнейшая свалка города!
– О-о! – раздался одобрительный хор.
Дмитрию тоже стало любопытно. Все двинулись за Инквизитором. Тот повел группу через Шкиперский проток, заодно выдавая комментарии, как заправский гид. Неужели экспертов из Гонконга он тоже сюда водил?
– Это вот беседка-ротонда. А вон туда ходить не советую. Там раньше была военная лаборатория, до сих пор все радиацией заражено. Мимо-то можно, а внутрь лучше не лезть. И вообще держаться подальше…
– А почему не убрать радиацию? – спросила Анна.
– Откуда я знаю? У людей надо спрашивать.
– Нет, почему ее Иные не уберут? Вы же ведь Инквизиция! Могли бы приказать Дозорам…
Александр даже остановился и посмотрел на девочку сверху вниз.
– Нет такого заклинания, чтобы убрать радиацию. Здесь не магия нужна, а наука.
– Но вы бы могли повлиять на людей.
– Мы не влияем на людей, – сказал Александр, но почему-то грустно. – Не должны.
– А почему? – не унималась Анна.
– Ничего хорошего не получается, вот почему, – ответил Инквизитор. – Сколько раз пробовали. У вас там есть история Иных, в вашей школе?
– Есть, – ответила за Анну Надежда Храмцова и положила ей руку на плечо. – Только у Ани еще не все эпохи пройдены.
– Когда пройдете все, тогда поймете, – раздраженно сказал Александр. Потом вдруг оживился как ни в чем не бывало: – А вот там, смотрите, Галерная гавань. Видите на берегу кран? Он паровой, середина девятнадцатого века, между прочим!
– А еще водонапорная башня! Круто! – восхитился Стас Алексеенко.
Башня и правда была очень даже. Из красного кирпича, с деревянным срубом наверху. Правда, сильно обветшалая, к тому же местные творческие личности изрисовали стены граффити, докуда смогли дотянуться. Спортивный Тарасов из Светлых порывался было влезть по выступам до самого верха, но Дмитрий не разрешил ему подняться выше трех метров от земли. Отклонил и идею проникнуть внутрь через Сумрак и «позырить».
Александр между тем привел их на свалку. Место оказалось по-своему живописным: пустынный берег, голубовато-стальная рябь Финского залива, портовые краны и корабли далеко впереди. Даже было не очень понятно, почему это называется свалкой, хотя мусор присутствовал в изрядных количествах, но не больше, чем на любом пустыре. Идти было неудобно: серый грунт, песок вперемешку с землей, торчащие обломки асфальта и строительных плит. Еще вялая растительность, как на пустынных планетах в кино.
– Ну и аура! – вдруг поморщилась Даша Чернова.
– Ничего удивительного, – весело сказал Александр. – Вы подойдите к обрыву. Только очень осторожно. А то придется вас пачками ловить…
– Вот еще! – фыркнул Карасев, который славился левитацией на «физре», за что многократно получал штрафные баллы.
К обрыву все же придвинулись с опаской.
– Видите? Сюда привозят хлам со всего города, чтобы нарастить берег, – прокомментировал Александр. – От старых телевизоров до памятников с кладбищ.
Фрилинг выругался по-немецки. Дреер лишь через секунду осознал, что эскулап глядит через Сумрак. Тогда Дмитрий поднял свою тень с песка.
И тоже едва не выразился на родном трехэтажном.
Вместо пустыря с редкими пучками неприхотливой зелени Дмитрий узрел настоящее поле синего мха. Даже на Невском проспекте такого не было, хотя эмоций там – хоть отбавляй. Мох покрывал все мыслимое пространство, сбегал с обрыва почти до самой кромки воды. Сюда бы биологов из научного отдела, они еще какие-нибудь синие водоросли точно бы открыли.
Рядом появился Александр. За ним, почуяв интересное, входили школьники.
– Здесь же почти нет людей… – сказал Дмитрий.
– Под обрывом бомжи пробавляются, – ответил куратор. – Но дело не в них. Остаточное накопление Силы. Те же самые кладбищенские памятники – сколько эмоций они впитали, пока совсем не сгнили или проржавели? На Смоленском кладбище и то все по-другому. А тут… шлейф всего города. Страхи, несбывшиеся надежды, сожаления. Мху раздолье.
