Ирина Лазарева - Сокрытые в веках
– Черт! – взвыл пострадавший и запрыгал по комнате на одной ноге. – Ни слова больше, ни слова, или я за себя не ручаюсь! – Он опустился на стул, растирая ушибленную конечность. – Ненавижу! Ненавижу таких бессовестно красивых мужчин!
– Дело не только в красоте, – глядя на облака за окном, возразила упрямица, – в нем есть то, что нечасто встретишь: какая-то особая убедительная мужественность.
Беспокойный взгляд Рене как раз остановился на упавшей книге, которая раскрылась на цветной вкладке с изображением бизона.
– Ага, – злорадно захохотал задетый супруг, бросая на стол открытую книгу, – вот, что ты имеешь в виду!
– Фи, – сморщила носик Мари, – как это грубо и пошло! – Она пошла из кабинета, всем своим видом выражая презрение. Перед тем как выйти, окончательно добила Рене:
– Ненавижу таких бессовестно вульгарных и примитивных мужчин! – и хлопнула дверью.
Целый день они дулись друг на друга, разговаривая сквозь зубы и избегая смотреть в глаза. Лишь по возвращении Доменга в их отношениях наметилась оттепель.
В шесть часов, как было условлено, пришел Маруф. Будто назло Рене, он явился с огромным букетом цветов, сопроводив подарок витиеватыми словесными построениями, в которых луна, как обычно, играла не последнюю роль, после чего с сознанием выполненного долга прошел в гостиную.
Мужчины сели, и Рене огласил план действий:
– Немедленно отправиться в путешествие мы не можем. Придется переждать неделю, пока Доменг сдаст экзамен. За это время я свяжусь со знакомым коллегой в Москве. Он поможет нам в странствиях по Дальнему Востоку. Успеха не гарантирую. Возможно, Метта не пожелает обнаружить себя перед такой большой компанией.
– Вы снова говорите загадками, – сказал Маруф, – не могли бы вы все-таки объяснить, в чем дело?
– Бесполезно открывать вам то, во что вы не в состоянии поверить. Если нам повезет, вы все узнаете на месте. В случае неудачи вы сохраните в душе образ Метты таким, каким его помните.
Вошла Мари:
– Что это вы тут без меня затеваете?
– Дорогая, – объявил Рене, – мы отправляемся в Россию, на Дальний Восток.
– Отлично, когда едем?
У Рене вытянулось лицо.
– Что? – сказала Мари. – Ты намеревался уехать без меня? Ну уж нет! Мы договаривались об этой поездке еще с зимы. Доменг, подтверди.
– Действительно, Рене, – вяло вступился за Мари Доменг. – Ты ведь обещал, что мы поедем все вместе.
Рене забегал по комнате:
– Обещал, ну да, обещал. А теперь считаю, что Мари лучше остаться дома.
Он остановился за спиной у Маруфа, оценивающе оглядывая его густые волосы и широкие плечи.
– Нет, ни в коем случае, – заключил он, – тебе это путешествие не по силам.
Тонкие с изломом брови Мари поползли к переносице, предвещая бурю. Доменг побагровел, сдерживая рвущийся наружу смех. Маруф же, вдумчиво оглаживая меховую бороду, задушевно произнес:
– Я бы только приветствовал участие мадам Мартен в нашем походе. Ее бесподобная кротость и снисходительность будут нам надежной опорой на трудной стезе.
Рене судорожно проглотил выталкиваемые уязвленным самолюбием слова, сосчитал до десяти и, благоразумно решив оттянуть время, сказал:
– Хорошо, хорошо, мы поговорим об этом позже.
После того как гость ушел, супруги начали выяснять отношения. Происходило это следующим образом: Рене, в расстегнутой рубашке, с всклокоченными волосами, выскакивал из кабинета и, выкрикнув довод против поездки Мари, спешно ретировался обратно, нещадно хлопая ни в чем не повинной дверью. Роджер, не выносивший скандалов, с истошным лаем стремглав бросался следом, но успевал облаять опять-таки дверь. Тут из своего будуара выступала Мари и довольно пронзительно сообщала супругу очередное, сложившееся о нем мнение. Роджер поворачивался, со свирепым лаем кидался к Мари, но опять оказывался перед закрытой с громким стуком дверью.
Доменг сидел на поле боя, то есть в гостиной, зажав уши руками, и переводил оливковые зрачки из стороны в сторону в равной амплитуде.
– Это я себялюбец?! – задыхаясь от непритворного возмущения, кричал Рене. – Я беспокоюсь только о тебе! Там огромный дикий заповедник. Разве я похож на сумасшедшего? Я сам не знаю, что нас ждет!
– Эгоист и деспот! Азиат! Ты хочешь запереть меня в четырех стенах! Неандерталец! Как права была моя мама! Все мужчины – домашние тираны!
– Гав-гав! – вторил басом Роджер.
– Стойте! – вскочил наконец Доменг, когда адский шум достиг своего апогея. – Сейчас все соседи сбегутся. Давайте сядем за стол переговоров.
За обеими дверьми наступило настороженное затишье. Потом враждующие стороны покинули укрытия и, упрямо поджав губы, избегая смотреть друг на друга, заняли позиции за журнальным столом. Доменг, видя, что взаимные обиды супругов сплетаются во все более тугой узел, решил разрубить его одним ударом.
– Послушай, Мари, – сделал он рискованный ход, – неужели ты не понимаешь, что он просто ревнует тебя к Маруфу?
Рене с ужасом уставился на Доменга. В наступившей, струной натянутой тишине оба явственно услышали, как пробежал на кухню хомяк, исхитрившийся обратить суматоху в свою пользу. Доменг уже сам испугался того, что сказал, но оказалось, что результат его посредничества превзошел все ожидания: на щеках Мари стал медленно проступать пунцовый румянец. Она устремила на мужа изумленно счастливый взор и, расцветая улыбкой, застенчиво пролепетала:
– Боже, Рене, ты меня действительно ревнуешь? Этого не может быть! Глупый, как ты мог? – Она пересела на подлокотник его кресла. – Ты для меня самый лучший мужчина на свете.
Рене что-то расслабленно забормотал, оправдываясь; они начали говорить друг другу всякие нежности, и Доменг решил, что пора оставить влюбленных наедине. Он прошел на цыпочках в свою комнату, прихватив по дороге Роджера, и осторожно закрыл за собою дверь.
Вот так Маруф, ни о чем не догадываясь, стал причиной тому, что притомившаяся любовь, уже развернувшая носки в сторону привычки, вновь изящно встала на пуанты и стремительно закружилась в упоительном фуэте.
Вся следующая неделя прошла в хлопотах и беготне по магазинам – надо было обновить походное снаряжение, истрепавшееся в предыдущих экспедициях. Доменг, в основном, сидел за учебниками – Мари опасалась, что он на радостях провалит экзамен, но талантливый юноша и на этот раз доказал правоту Рене: третий год обучения был завершен с отличными оценками, и у Доменга оставалось еще три дня на сборы. Он накупил для всех ласты и маски с трубками. Его тайной мечтой было уйти с Меттой на глубину вдвоем, в прозрачную синюю даль, забыться хоть ненадолго в иллюзии счастья. Он взял бы с собой акваланг, но Рене запретил перегружаться, и в этом Доменгу уже не повезло. А тут еще Маруф. Его присутствие тревожило юношу как больной зуб. Он сторонился этого некстати возникшего из небытия соперника, глядел на него неласково и все время норовил чем-нибудь поддеть.
Рене тоже держался настороже. Хотя можно было сказать, что у них с Мари наступил второй медовый месяц, он все же решил, что не следует терять бдительности. В глубине души он не доверял ветреному женскому сердцу и, с негодованием отвергая обвинения Мари в собственничестве, конечно же, был собственником по отношению к любимой женщине, а иначе какой бы он был мужчина.
– Доменг, – вспомнил Рене за два дня до отъезда, – мы совсем не подумали об одежде для Метты. Нам надо все предусмотреть.
– Эх, – посетовал Доменг, – а вдруг все наши надежды окажутся напрасными? Я суеверен – купим одежду, а потом ни за что Метту не найдем. Лучше пусть Мари возьмет с собой побольше всего – обуви, брюк, блузок.
– Что ты, – возразил Рене, – Метта выше Мари на полголовы. Ей все будет коротко и мало.
– Тогда попросим Мари, чтобы она сама выбрала что-нибудь в магазинах. Я ничего не смыслю в женских нарядах.
– А как мы ей объясним для кого это?
В конце концов заговорщики решили взять с собой Маруфа с тем, чтобы гардероб Метты остался у него в багаже. Рене позвонил ему на мобильный, и уже через полчаса они припарковались у входа в большой торговый центр и вошли в зал первого этажа, приглядываясь к женской одежде в ожидании Маруфа.
Тот появился через две минуты.
– Как это своевременно, – произнес он, энергично потирая руки, – я как раз хотел с вами посоветоваться, что можно подарить нашей розе.
– О, всего несколько вещей и пару кроссовок, – с нехорошим предчувствием проговорил Рене.
– Прошу вас ничем себя не обременять, – радостно сказал Маруф, – я все выберу сам, – и ринулся к прилавкам с видом человека, обретшего смысл жизни.
Друзья с беспокойством переглянулись и поспешили за ним. Маруф сразу же деятельно включился в процесс приобретения блузок, платьев, брюк, джинсов, свитеров, жакетов, спортивных костюмов, туфель, кроссовок и даже нижнего дамского белья.
