Pskovoroda - Канон
— На помощь! — продолжала вопить она. — Ну кто-нибудь, помогите же! Ма-ама-а-а!
Ей должно было быть ужасно больно, и я ни секунды не сомневался, стоит ли бежать за родителями. Я мигом оказался рядом и упёрся головой в её плечо, поддерживая руками.
— Алекс! — воскликнула она и облегчённо расплакалась.
Я её понимал — висишь тут, как дура, одна в лесу, орёшь, орёшь!..
— Не дрыгайся, — сказал я, пыхтя от натуги. — Я тебя сниму!
Вот она, прелесть быть молодым и десятилетним — никаких сомнений! Сейчас бы я сказал “попробую снять”. Это было не так-то просто — мы оба были ещё мелкие. Точнее, это я был мелким, а Астория так и вовсе была кнопкой. Моего роста едва хватало, чтобы слегка приподнимать её, упираясь в плечо макушкой, тем самым облегчая нагрузку на зажатую ногу. Руки у меня, понятное дело, тоже были не очень длинные. “Нужно было бежать за взрослыми” — но это точно была мысль меня шестнадцатилетнего. Почти шестнадцатилетнего.
— Я тебя сейчас подниму, — скрипнул я зубами, — а ты выдёргивай ногу!
— Но я же упаду! — запищала она.
— Я тебя поймаю, не бойся, мелкая! — высокомерно проскрипел я, упираясь в неё руками. — Раз, два, три-и-и…
Словно раздавленный на дороге червяк. Разогнуть руки у меня, естественно, не получилось. Ещё немного попыхтев, я догадался присесть и сначала их выпрямить, а потом уже на прямых поднимать её вверх. Получилось.
— Дава-а-ай, — выдавил я, пытаясь удержать равновесие на подгибающихся ногах.
Она наверху бесполезно трепыхалась некоторое время, а потом на меня что-то свалилось. По моим ощущениям, гора камней. Или мешок костей, что в этой ситуации было одно и то же. Я сам повалился на землю, а сверху на меня упала скулящая от боли Астория. Мерлин, до чего же она костлявая! Она отдышалась первой и набросилась на меня со этими их противными девчоночьими поцелуйчиками — всё лицо обслюнявила! Морщась, я принялся спихивать её в сторону.
— Всё, всё, хватит! — пыхтел я.
— Алекс спас меня! — цеплялась она. — Спасибо, спасибо!
Наконец, мне удалось от неё избавиться, и я сел. Она тоже села и сразу с шипением принялась тереть опухшую лодыжку. “Ну, значит перелома нет,” — подумал я-наблюдатель. Иначе она даже дотронуться бы не могла. Да и вообще каталась бы по земле от боли. Она виновато на меня посмотрела.
— А я идти не смогу, — пожаловалась Астория.
И в этот момент меня, шестнадцатилетнего меня пробило — да она же не плачет! По моим представлениям, восьмилетняя девчонка в результате такого приключения, да ещё и с больной ногой должна была просто залить слезами всё вокруг. Астория же морщится, но — не плачет! Биоробот какой-то восьмилетний!
— Ладно, донесу тебя, — важно пробурчал я. — Но чур больше со своими слюнями ко мне не лезть. Договорились?
Она кивнула в ответ.
— Я увидела в траве змею, — вдруг сказала она. — И как-то сразу оказалась на дереве. Даже глазом не успела моргнуть… А потом стала пытаться слезть…
“Понятно теперь, как она туда забралась, — подумал я-наблюдатель. — Стихийная магия, не иначе!”
— Пусть только попробует показаться, — напыщенно проворчал я. — Я её раздавлю и голову оторву!
С грехом пополам я взвалил Асторию на спину и двинулся в сторону кустов. Не успел я пройти и десяти шагов, как икру чуть ниже середины голени пронзило ужасающей болью — словно в неё воткнули раскалённый гвоздь. Заорав, я повалился на землю — к счастью, ничком, и не придавил собой свою ношу.
— А-а-а! — завопила она. — Алекс, змея! Бежим скорее! Алекс!
Ползучая тварь уже едва виднелась в траве. От боли я совсем потерял разум, вскочил и бросился вслед. Скрыться ей не удалось — я в два прыжка на одной ноге достиг змею, прыгнул сверху и продолжал топтаться, перемежая крики ярости стонами боли, когда она уже давно превратилась в кучу грязных ошмётков.
— Алекс! — крикнула Астория.
Я остановился. В глазах у меня постепенно темнело, но силы ещё были. На ногу, которая в том месте, где виднелись две крохотные дырочки, уже начала вспухать, я всё-таки мог ступить. Я снова подставил спину Астории.
— Брось меня здесь! — попросила она. — Беги за Дафной!
— Не бойся, мелкая, — потрепал я её по белокурым кудряшкам, хотя мне ужасно хотелось разреветься самому. Но если какая-то мелочь пузатая не плачет, то я же — мужик! — Залезай давай! Что мне эти змеиные укусы! Ха!
Она послушалась, и я вместе с ней как можно быстрее поковылял в ту сторону, где по моим прикидкам остались Панси с Дафной. Дом всё равно был в той же стороне. Не знаю, сколько я смог так пройти. В какой-то момент воспоминания оказались словно пропущены через сито, и каких-то больших кусков не хватало.
…Перед глазами земля, и я могу разглядеть ползущего по травинке муравья, а в уши бьёт истошный вопль:
— На помощь! Дафна! Панси! На помощь!
И капающие сверху слёзы. Очень хочется надеть кастрюлю на голову вопящей малявке… Стоящая на коленях рядом со мной непривычно серьёзная Дафна, которая, внимательно глядя мне в лицо, зубами зачем-то отрывает кусок подола юбки… Что-то кричащая в истерике Панси… Снова Дафна, молча накладывающая мне на ногу чуть ниже колена сделанный из куска платья жгут… Вот Дафна вскакивает и куда-то убегает… “За родителями,” — отмечаю про себя я-наблюдатель. Панси встает на колени, поднимает мою ногу и с сосредоточенным видом присасывается к ранке губами.
— Нет, дура! — шепчу я. Это же не игра…
Вокруг топчется сразу несколько пар ног. Взрослых ног. Моя голова покоится на чьих-то коленях. Рядом лежит Панси, губы и лицо которой вокруг губ приобрели нездоровый синий оттенок. Поймав мой взгляд, она с трудом изображает на лице гримасу, лишь отдалённо напоминающую улыбку, через силу дотягивается до моих пальцев и сжимает их. Глаза её закрываются, и безжизненная рука отпускает мою ладонь.
— Мама! — в панике пытаюсь прошептать я.
Стоящая на коленях рядом с Панси Богиня подмигивает мне и вливает той что-то в рот. Перед тем, как у меня в глазах окончательно темнеет, щёку обжигает упавшая горячая капля, и я встречаюсь взглядом со склонившейся надо мной Дафной…
Я выдернул воспоминание из омута и поднёс его к виску. Пожалуй, на сегодня хватит — мне и так есть, над чем поразмыслить. На самом деле, я уже чувствовал, как откуда-то изнутри начинает всплывать новое для меня ощущение. То, что я раньше понимал только умом — мои отношения с Гринграссами, со всеми без исключения, с Панси и с отцом — теперь заполнялось реальными воспоминаниями, которые делали это всё настоящим и действительно моим. Теперь нужно поспать… Убрав в рюкзак Омут и банку со ртутными червями, я забрался под простыню и заснул крепким сном.
Беллатрикс уже орала полчаса, не меньше. С каждой минутой моё восхищение лужёной глоткой этой, в общем-то, хрупкой женщины росло и крепло — ввысь и вширь. Кроме того, переполняла гордость оттого, с какими всё-таки титанами довелось мне встретиться. Что ни волшебник — то кладезь совсем неожиданных и неочевидных способностей, пусть даже и не всегда магических. Ещё немного — и я окончательно оглохну.
— Бедный Рудольфус! — крикнул я.
Всё равно, что пытаться заглушить бурю. Белла зашла на очередной круг, по-новой раскрывая мне мои собственные способности к битью баклуш и даже в чем-то околачиванию груш с дубов. И прочим столь же полезным занятиям, которые, собственно, так и останутся навек той глухой стеной, которая отделяет бездельников вроде меня от настоящих тружеников разума. Потом, видать, её догнало, и она замерла с открытым ртом. Неестественная, нереальная тишина больно ударила в уши. Губы её шевельнулись.
— Что? — крикнул я.
— Что ты там вякнул про Рудольфуса? — проорала она в ответ.
— И нечего так кричать, я не глухой! — снова крикнул я.
— Ты тупой, а не глухой! — проорала она. — Я сейчас ещё будешь и мёртвый! Что ты там сказал про Рудольфуса?
Потом хлопнула себя по лбу, навела на меня палочку и что-то сказала нормальным голосом. Я, естественно, ничего не услышал, но давящее ощущение в ушах тем не менее исчезло.
— Так лучше? — спросила она.
— Да, — откликнулся я, благодаря Мерлина за то, что в состоянии опять слышать человеческую речь. — Я сказал “Бедный Рудольфус!” — повторил я.
— Это почему ещё? — нахмурилась Беллатрикс, упирая руки в боки и подходя ко мне вплотную. Учитывая нынешнюю разницу в росте, выглядело это довольно смешно, поскольку ей пришлось встать на цыпочки и задрать голову. Я не выдержал и рассмеялся.
— Алекс, не беси меня! — предупредила она. — С меня хватает и выходок твоего оригинала! Что ты там сказал про моего мужа?
— Я думаю, что бедняга у Волдеморта первый на раздаче Круциатусов, — беспечно заявил я.
— Откуда?.. — снова нахмурилась она.
— Сдаётся мне, что он каждый раз, как Тёмный Лорд что-то ему приказывает, обязательно переспрашивает, — пояснил я.
— Но откуда?! — ещё сильнее удивилась она, а потом распахнула глаза и открыла рот.
