Pskovoroda - Канон
Ещё через час я оказался на другой стороне Канала, и почти сразу нашлась ещё одна… Пролетев её, я словно оказался в печке — даже здесь, на километровой высоте, исходящий из расстилавшегося подо мной моря горячего песка жар обжигал меня так, словно злая ведьма с огромной бородавкой на крючковатом носу посадила меня на поднос, как следует облила маслом — чтобы корочка хрустела — и засунула в прогретую духовку, радостно предвкушая пиршество, которое она устроит себе и подружкам. Врёшь, не возьмёшь! Сцепив зубы, я примерно прикинул по солнцу стороны света и полетел на север — надеюсь, я ещё в нашем полушарии! Можно, конечно, добраться до Исландии и там полежать немного в сугробе…
Через пятнадцать минут и восемьдесят километров полёта я увидел чуть в стороне на горизонте островок зелени в тени высоких пальм. Моргнув пару раз, я отмахнулся от миража, намечая себе следующую гору песка в качество ориентира. Очки зажгли красный огонёк и замигали, привлекая моё внимание. “Оазис” было написано в уголке экрана. Чёртова железка, это же оптический обман зрения! Я тебе сейчас покажу “оазис”! Повернув в ту сторону, я всё-таки туда направился, по-прежнему держась в вышине, поскольку снизу жарило настолько сильно, что снижение даже на сотню метров было равноценно добровольному залезанию в паровозную топку.
Как ни странно, очки опять не ошиблись, и это действительно был оазис. Мне, кстати, иногда начинало казаться, что именно создатели этого замечательного прибора были настоящими волшебниками, а мы скорее походим на скоморохов на ярмарке — в дурацких одеждах и выделывающих разные фокусы. До тех пор, конечно, пока мы не начинаем убивать друг друга… Оазис был около пары сотен метров в поперечнике. Со всех сторон он был окружён пальмами и деревцами пониже, которые вместе создавали надёжную завесу от ветра. По центру деревья немного расступались, освобождая место для небольшого озера, укрытого зелёной тенью. Прозрачная вода так соблазнительно блеснула между зелёных листьев, что метла спикировала сама-собой, чуть меня при этом не сбросив, едва ли не раньше, чем я сам сообразил пойти на снижение.
Осторожность никто не отменял, и я приземлился на самом краю пушистого зелёного ковра. Было тихо — если конечно не считать щебета каких-то птичек в зарослях. Я убрал метлу и двинулся в сторону призывно манящей меня воды. Нереальное какое-то место — словно в сказку попал. Совсем же рядом, за деревьями можно приготовить яйца, просто закопав их в песок, а тут и прохлада, и тень, и даже птички поют… Изумительной прозрачности вода в небольшом озере с песчаным дном так к себе притягивала — особенно после пекла снаружи, — что я, уже почти ничего не замечая вокруг, дошёл до берега и принялся стягивать с себя одежду.
— Кхе, кхе, — послышалось рядом, и я от неожиданности подпрыгнул метра на полтора, изворачиваясь в воздухе и заодно пытаясь вытряхнуть ногу из уже спущенной штанины, достать палочку и направить её на источник звука.
— А-а, колдун, — с удовлетворением сказал сидящий в нескольких метрах старик в огромном тюрбане. — Приветствую тебя, о, почтеннейший!
Он коснулся пальцами губ и лба, отвешивая мне поклон одной лишь головой.
— Здоровья вам, уважаемый, — ответил я, кланяясь и стараясь по возможности выглядеть представительно в спущенных штанах.
Отчего-то русский, на котором говорил старик, удивил меня значительно меньше, чем сам он.
— Я лишь хотел поведать тебе, о юный путник, что купальня расположена чуть дальше, — повёл рукой старик.
— Теперь я не уверен, что было бы вежливо отправиться купаться, на выказав сначала должного почтения, — откликнулся я и снова натянул штаны.
— Мудрость уже успела коснуться твоего гладкого чела, — причмокнул губами старик, поглаживая седую бороду. — Присядь рядом с Хасаном и назови своё имя.
Сложив по-турецки обутые с тапки со смешными загнутыми носками ноги, старик сидел на ковре — не очень большом шёлковом ковре, на котором в середине сложного узора был выткан пейзаж с видом на красивый город, украшенный башнями минаретов и куполами мечетей. Рядом с ним стояло блюдо, полное фруктов, а по другую руку от него помещалась большая миска с рисом, смешанным с кусками мяса. От последней исходил такой аромат, что я невольно вспомнил, что оказался сегодня совсем без завтрака, и сглотнул слюну. В десяти сантиметрах от его ног располагался очаг, точнее, небольшой участок на песке, окружённый снаружи камнями, уложенными так живописно и с таким искусством, что я поневоле залюбовался этой нечаянной деталью натюрморта. По песку были рассыпаны раскалённые докрасна угли, на которых стояла небольшая коробочка… с песком, а с чем же ещё! По песку в коробочке сам собой медленно двигался медный кофейник. Я попытался было приземлиться на песок, но прямо подо мной возникла довольно толстая плотная подушка, на которую я и уселся.
— Меня зовут Алекс, уважаемый Хасан, — представился я. — Если полностью, то Алексиус. И я не колдун, а волшебник.
Кофейник зашипел и воспарил над песочницей. Рядом с ним беззвучно материализовались две изящные фарфоровые чашки, кувшин наклонился и наполнил сначала одну, а потом другую. Между мной и стариком появился низенький восьмиугольный столик, и на него же приземлились обе чашки, дразня ноздри ароматным кофе. Рядом с ними появилась тарелка с пастилой, рахат-лукумом и пахлавой. Всё это время руки старика спокойно лежали у него на коленях, да и сам он скорее смотрел на меня, чем следил за собственным колдовством. Я взмахнул палочкой, притягивая рюкзак, и вынул из него коробочку с пирожными.
— Ты ещё не волшебник, о, Алекс-если-полностью-то-Алексиус, — улыбнулся Хасан, показывая мне белоснежные крепкие зубы. — Ты ещё только учишься.
Коробка с пирожными раскрылась, и он с любопытством заглянул вовнутрь.
— Клянусь перстнем Сулеймана, ленинградские! — воскликнул он и воздел руки к небу: — Благодарю тебя, о, великий, за то, что ниспослал мне этого отрока, принёсшего пищи богов! Сорок лет я блуждал по пустыне…
— К-хм, — закашлялся я.
— Ты прав, о, Алекс, — согласился Хасан, благожелательно на меня глядя. — И всего-то тридцать лет и три года, да и не бродил вовсе, а лежал кверху пузом на тандыре, пока не сотворил себе этой райский уголок…
— Отведайте моего угощения, Хасан, — предложил я, поняв, что сейчас услышу удивительнейшую историю, смысла в которой будет столь же мало, сколь в полёте на аэроплане.
— Просьба гостя — закон, — кивнул старик, и корзиночка с кремом сама прыгнула ему в руку. В другую величественно вплыла чашка с кофе. — Один лишь вопрос терзает меня, о, благословенный Алекс…
— Буду рад дать на него ответ, — откликнулся я.
— Вопрос мой очень сложен, — лукаво подмигнул он. — Когда ты прибыл, я как раз пытался решить эту шараду.
— И в чём же шарада, уважаемый Хасан? — спросил я.
— Вот ускользает от меня, удался ли сегодня плов, — сокрушённо покачал головой старик. — Быть может, твой молодой и острый ум поможет моей мудрости справиться с решением.
— Я думаю, это был бы полезный эксперимент, — осторожно заметил я.
— Спасибо тебе, о, Алекс-если-полностью-то-Алексиус, — воскликнул Хасан, и в воздухе прямо передо мной появилась такая же миска с рисом и кусками мяса, как та, что стояла рядом с ним. — А пока ты помогаешь мне с решением задачи, я отдамся на волю воспоминаний…
Он прикрыл глаза, откусил от корзиночки, отпил кофе и издал тихий блаженный стон. Поняв, что вилки мне не дадут, я вытащил из рюкзака собственную и попробовал то, что старик назвал пловом. Не знаю, удалось ли кушанье или нет — я его в себя затолкал так быстро, что даже толком не распробовал. Хасан, поняв, что я перестал колотить вилкой по миске, приоткрыл один глаз, не меняя выражения на лице, и миска вновь доверху наполнилась едой. На этот раз у меня получилось есть чуть медленнее и даже пережёвывать прежде, чем глотать, запивая при этом кофе. Теперь я мог согласиться, что плов действительно удался, хотя ещё остались несколько невыясненных моментов. Как по волшебству, рядом со мной возник тазик, в котором плавало несколько розовых лепестков. Справедливо рассудив, что посуда слишком велика для питья, я осторожно окунул в неё руки и ополоснул. Когда я закончил умываться, налетел порыв лёгкого ветра, моментально высушил мне руки и лицо и умчался дальше.
— А теперь поведай мне, о Алекс, — сказал Хасан, с одобрением наблюдая, как я отдаю должное предложенным им восточным сладостям, — каким самумом тебя занесло в моё скромное убежище?
Я поглядел вверх — солнце уже почти дошло до зенита.
— Я к морю летел, уважаемый Хасан, — ответил я. — Увидел ваш прекрасный оазис, и так мне захотелось поближе посмотреть…
— Откуда же ты к морю летел? — удивился старик.
— Я залетел в дырку в небе, — пояснил я. — Ну, знаете, такая дырка, один конец которой находится здесь, а другой — за много километров отсюда.
