Pskovoroda - Канон
Тем временем, чурбан добрался до Арки и пнул одну из опор у самого основания. Опора раскрылась наружу двумя дверцами, и них выехала полочка, на которую и уселся дуболом. Глаза его сразу засветились тем же светом, которым горели линии питания и спрятанный в пустыне кристалл. Он вытянул дубинку в сторону кнопки включения и со звуком проигрываемой в обратном направлении пластинки произнёс:
— Номамуске! Мусаонке! Эребке!
Конец дубинки соткал в воздухе сложный узор, из середины которого вырвался ослепительный луч цвета морской волны и ударил точно по центру пиктограммы. Весь зал, казалось, вздрогнул, воздух наполнился неуловимым гудением, Вуаль встрепенулась и заколыхалась, словно слабый ветерок подул. Чурбан пошёл трещинами, с громким стуком от него отвалились конечности, стали откалываться огромные поленья от туловища, и буквально через несколько секунд на полочке вместо деревянного стража остался лишь кристалл — брат-близнец того, от которого мы успешно избавились. Полочка заехала обратно в опору, а дверцы закрылись.
— Резервный протокол активирован успешно!!! — раздался тот же женский голос. — Желаем вам приятного путешествия!!!
Какого, к чёрту, путешествия?!! Я поднял голову к невидимому небу.
— Тупо, — тихо сказал я, надеясь, что меня слышат. — Можно было бы и что-нибудь поинтереснее придумать!
Смешка в ответ от небес я не получил, но зато получил нечто хуже.
— Ступефай, — сказал Сириус, махнув палочкой в сторону Беллатрикс.
Заклинание пролетело мимо, но лицо её исказилось гримасой боли.
— Редукто! — ответила она, отвечая на удар.
Редукто тоже пролетело мимо, но заставило Сириуса шагнуть в сторону постамента, а потом и вовсе забраться на него, причём действия его скорее напоминали движения марионетки в неопытных руках, чем его обычную грацию, временами не уступающую даже кошачьей.
— Ступефай! — снова сказал он, послав в Беллу заклинание. — Ступефай!
— Бомбарда! Бомбарда! Бомбарда! — закричала она, посылая проклятья в опору Арки.
— И это всё?! — закричал Сириус. — Это всё, что ты можешь?
Беллатрикс в отчаянии замотала головой.
— Ступефай! — почти неслышно сказала она, красный луч ударил в грудь Бродяги, и тот спиной вперёд влетел в Арку.
Вуаль покрылась рябью, пропуская его, словно поверхность воды, в которую упал камень. Миг — и Сириус здесь, только лицо его выражает безмерное удивление, миг — и нет его, лишь волны гуляют, постепенно успокаиваясь. Я непроизвольно рванул вперёд, но наткнулся на руку Римуса, который удержал меня неожиданно сильной хваткой.
— Спокойно, — сказал он тихо. — Его уже не вернуть… Не сейчас…
И орденцы, и Пожиратели молча наблюдали за короткой битвой Беллы и Сириуса. Из присутствующих только четверо были в курсе неизбежности происходящего — я, Римус, Беллатрикс и Малфой, — но напряжение разворачивающейся драмы захватило всех без остатка. Даже Дамблдор, который незаметно появился где-то вверху на ступеньках, с волнением наблюдал за происходящим, не делая, однако, ни малейшей попытки вмешаться — Сириус не был ему нужен. Вот от попкорна он наверняка бы не отказался… Ещё минуту стояла гнетущая тишина, которую в итоге нарушил гнусавый голос Невилла.
— Баблобор! — пробулькал он сломанным носом он, показывая на прибывшую “подмогу”, а величайший волшебник времён и народов уже нёсся над полем сражения, почти сразу заарканив одного из опешивших Пожирателей.
Кингсли ударил Ступефаем в Беллатрикс, которая стояла, безжизненно опустив руки, и та отлетела куда-то позади Арки, где и скрылась из вида. Мы с Римусом тем временем отыгрывали сценку отчаяния, которое охватило Гарри после того, как его крёстный исчез в Арке. Впрочем, почему — отыгрывали? Почему, чёрт подери, отыгрывали? Сириуса — нет!!! Раздери меня нунду, я сделал всё, что мог — я вкалывал с утра до ночи, я договаривался с Волди и терпел Круциатусы Беллы, я заставил его поверить… И теперь его всё равно нет. Нет, чёрт подери, я не отыгрываю — я потерял лучшего друга и одного из самых близких людей, и теперь мне так больно, как не было никогда в жизни. Может, даже больнее, чем было несчастному Поттеру, когда Дурсль проламывал ему череп…
Прижимавший меня к себе Римус трясся. Я отстранился и проследил его взгляд — он глядел на Тонкс, которую приводил в себя Муди, и из его глаз текли слёзы. Сириус не был последним, кого я потеряю, и Люпин с тоской глядел на любимую, которой предстоит погибнуть вместе с ним, оставив Андромеде их только-только родившегося сына. Нет, я не могу позволить Сценарию отобрать у меня всё, что мне дорого. Сириуса нет, но остались Римус с Тонкс. Остались мои родители — как же я забыл! Остались мои теперь уже бывшие невесты, от которых мне всё равно никуда не деться, как бы я не уверял их, что между нами всё кончено. Кошки, наконец — они тоже мне дороги… Нет, я не сдамся, не превращусь в отчаявшегося мальчишку, которому больше нечего терять. Я хочу жить!
— Римус, — сказал я. — У нас ещё есть время. Мы что-нибудь обязательно придумаем!
Он очнулся, рукавом вытер слёзы и внимательно посмотрел на меня.
— Спасибо, Щеночек, — кивнул он. — Может, ты и прав. Во всяком случае, нам не стоит впадать в уныние раньше срока.
— Не стоит, — согласился я, тоже успокаиваясь.
— Сделай для меня кое-что, Щеночек, — попросил он.
— Всё, что ни пожелаешь, — откликнулся я.
— Когда я… Если я… — сказал он. — Не плачь, не скорби. Устрой праздник. С фейерверками и музыкой, с танцами и весельем. Нам обоим, — кивнул он на Тонкс, — будет приятно.
Раздался громкий хлопок, словно кто-то открыл гигантскую бутылку шампанского, и из-за Арки спиной вперёд вылетел Кингсли. Он шлёпнулся об пол, упомянул какую-то “мазафаку” и застонал от боли. С другой стороны показалась Беллатрикс, которая побежала прочь из зала, закрыв лицо руками. Дамблдор послал ей вслед заклинание, оно пролетело от неё в добрых пяти метрах и бесполезно ударило в стену.
— Не попал, — покачал головой Дамблдор.
Как будто он очень старался!
— Она убила Сириуса! — завопил я, бросаясь ей в след. — Я быстро! Только убью её — и назад!
— Гарри, стой! — крикнул Римус, отпуская меня.
Я рванул вверх по гигантским ступенькам вслед за Беллой и оказался в комнате с мозгами. Разметав освободившихся “узников” из аквариума, я стрелой промчался мимо бессознательной Гермионы и остановился возле слабо стонущей Луны, которая, завидев меня, с трудом приподнялась на локте. В паре метров от неё с блаженной улыбкой что-то жевал Рон, у которого на макушке красовались ошмётки напавшего на него мозга.
— Что? — в панике закричал я, ощупывая её плечи и лодыжки на предмет повреждений — больше ничего я ей ощупать не мог. — Что болит? Ты в порядке?!!
Она рассмеялась и закашлялась, поморщившись — то ли получила удар в живот, то ли рёбра сломаны. Ничего, в общем, смертельного. Но ощупывать ей рёбра точно не буду — а то наверняка придётся жениться, с её-то строгостями! Она бросила взгляд на Рона и издала какой-то непонятный сдавленный звук.
— Гарри! — сквозь слёзы выдавила она.
— Луна, милая, что?! — снова закричал я, заставив её опять поморщиться.
— У меня есть две новости — хорошая и плохая, — сказала она через силу. — Хорошая — у Рона теперь есть мозг.
— Замечательная новость, — согласился я, по-новому глядя на друга. Мозг определённо пошёл ему на пользу.
— Плохая — он его, похоже, ест, — продолжила она, рассмеялась и снова закашлялась.
— Интересно, у кого это он научился? — задумался я, пристально глядя ей в глаза.
— Точно не у меня. Я обычно это делаю кофейной ложечкой, изящно отставив мизинчик, — покачала головой Луна и толкнула меня, снова откидываясь на пол, прикрывая глаза и демонстрируя мне руку с отставленным мизинчиком. — Иди давай, куда шёл, за меня не волнуйся! Я тут ещё немного полежу, отдохну…
Я побежал вслед за Беллой — меня уже словно волоком тащило. Не останавливаясь, я пролетел через вращающуюся комнату с десятком дверей в освещённый коридор, добежал до лифта и нажал кнопку с надписью “Фойе”. Беллатрикс ждала меня там, и едва я появился, сразу запустила в меня Ступефаем. Я увернулся и снова выскочил ей навстречу. Палочка сама дёрнулась, а губы произнесли:
— Круцио!
Нет!!! Я этого не хотел! Я же знаю, что она пыталась… Что она не собиралась… Заклинание попало в Беллу, которая даже не сделала попытки увернуться, и сбило её с ног.
— Чёртов мальчишка! — закричала она, вставая. — Ты должен по-настоящему хотеть сделать мне больно! А лучше просто убей! Убей меня — ведь я убила его! Это так просто — убить! Круцио!
Я уклонился в сторону, а вот статуе кентавра, которая оказалась не столь ловкой, не повезло — рука с луком с грохотом обрушилась на землю.
— Если ты сейчас же не сделаешь это, клянусь Мерлином, я сама тебя убью! — закричала она. — Круцио!
