Кэтрин Эддисон - Гоблин – император
— Мы думаем, — сказал капитан Ортема, и никто в комнате не был достаточно глуп, чтобы поверить его обманчиво дружескому тону, — что найдем способ склонить вас к беседе.
— Капитан, — в тоне Майи слышался не столько упрек, сколько предупреждение.
Ортема нехотя кивнул и вышел из-за стола, чтобы встать за стулом Беренара. Ни он, ни Майя не приказали солдатам отступить.
— Пугайте детей, капитан, — ответил Убежар. — А мы не ребенок.
Его усмешка слишком напоминала улыбку Тетимара, но Майя чувствовал, что, несмотря на показное бахвальство, ему очень страшно.
— Дач'осмер Убежар, — сказал Майя и подождал, пока тот хотя бы повернется в его сторону, все еще избегая открытого взгляда. — Мы сожалеем, но вынуждены сообщить вам, что Дач'осмер Тетимар мертв.
Убежар не ответил, хотя Майя видел, каких усилий стоит ему держать себя в руках. Казалось, он не удивился.
— Он говорил с вами сегодня вечером, — продолжал Майя.
Если Убежару хватит самообладания молчать и дальше, с неохотой подумал Майя, предложение Ортемы будет выглядеть все более заманчивым. Но Убежар мгновенно перешел к обороне:
— Несомненно, он говорил со многими.
— И даже с нами, — согласился Майя, и испытал недостойное удовольствие, когда Убежар вздрогнул. — Мы уже говорили с некоторыми из них, и поговорим с остальными, но это не ваша забота. Что он вам сказал?
— Это останется личным делом между нами и нашим умершим другом.
— Не в случае, когда ваш друг был убит при покушении на Императора, — возразил лорд Беренар.
Убежар снова дернулся, хотя внимательно наблюдавший за ним Майя решил, что это была скорее реакция на грубость Беренара, чем на известие, что его друг намеревался убить Императора.
— Если он говорил с вами о посторонних вещах, то есть не связанных с его намерениями…
— Вот именно! — Подтвердил Убежар слишком охотно. — Он не хотел… то есть мы понятия не имели, что он…
— Иначе, — вкрадчиво заметил Ортема, — вы бы обязательно остановили его.
— Конечно, — ответил Убежар.
Он был плохим лжецом.
— Дач'осмер Убежар, — сказал лорд Беренар, — вы знаете, что измена карается смертной казнью?
— Измена? — Повторил Убежар, его голос сорвался на писк.
— Обычно именно так именуют покушение на Императора.
— Я не имел с ним ничего общего, — выпалил побелевший Убежар. — Это была идея Эшевиса!
Беренар поднял брови.
— Убийство Эдрехазивара Седьмого? Или Варенечибела Четвертого?
Убежар уставился на Беренара с выражением ярости и паники на лице, а затем, вывернувшись из рук солдат, бросился к двери. И Цевет, в точности исполнив обещание конюха, ударил его в нос.
Казалось, этот удар сокрушил остатки мужества Дач'осмера Убежара. Из-под окровавленного платка, прижатого к носу, непрерывным потоком посыпались подробности заговора: о недовольстве Тетимада, разделяемом многими дворянами Че-Атамара и Че-Тетара, о росте их нетерпения из-за отказа Варенечибела внять их жалобам.
— Он никогда не прислушивался к нам, как Варевесена, — возмущался Убежар, хотя по возрасту даже не мог застать те времена.
Тетимару было нетрудно завербовать себе единомышленников, и еще легче убедить их в несправедливости властей. А после этого ему, к сожалению, потребовалось совсем немного воображения, чтобы увлечь их на путь убийства и государственной измены. Чувствуя себя почти больным, Майя спросил Беренара:
— Наше присутствие здесь все еще необходимо?
Беренар внимательно посмотрел в его побледневшее лицо.
— Нет, Ваше Высочество. Пожалуйста, идите отдыхать.
У Майи уже не оставалось сил, чтобы сопротивляться его доброте. Он полностью сосредоточился на том, чтобы самостоятельно дойти до Алсетмерета, где его, словно безвольную марионетку, раздели, искупали, напоили чаем и уложили в постель.
Наверное, прошло довольно много времени, когда в тишине спальни раздался голос:
— Ваше Высочество?
Киру. Он никогда не мог понять, каким образом его нохэчареи договариваются, кто из них дежурит ночью в спальне, а кто снаружи, но спрашивать напрямую было бы слишком грубо.
— Да, Киру Атмаза?
Он старался не смотреть в ее сторону.
— Вы не спите, — она всего лишь вежливо констатировала факт.
— Мы не можем, — мрачно ответил он. — Это все… Когда мы закрываем глаза, то видим его снова.
— Тетимара?
— Да. Его глаза… — Он вздрогнул, а затем обнаружил, что не в состоянии продолжать.
— Ваше Высочество? — Голос Киру прозвучал ближе.
— Нет! — Выдохнул он.
«Мы не можем быть вашим другом».
— Мы в порядке. Просто… очень холодно.
Судя по ее молчанию, он мог сказать, что она не верит ему, но одно из преимуществ положения Императора заключалось в том, что никто не мог назвать его лжецом в лицо. Он повернулся на бок, отвернувшись от нее, и сжался в комок.
Просто мне холодно, сказал он себе. Очень холодно.
Тихо, очень тихо Киру начала петь. Майя никогда не слышал этой песни об утопленницах, завлекающих неверных возлюбленных в черные омуты Тетары, но это не имело значения. Голос Киру был низким, немного хриплым, но она верно вела мелодию, а от ее доброты на глаза наворачивались слезы, которых ни разу не вызвало великолепное сопрано Мин Вечин. Если он и всхлипнул несколько раз, Киру не подала виду, и когда он, наконец, уснул в предрассветных серых сумерках, сочащихся сквозь шторы, она еще пела.
* * *Майя проспал больше четырех часов и проснулся на удивление бодрым и отдохнувшим. За завтраком Цевет рассказал ему о ходе расследования по делу Тетимара. Двое из названых Убежаром заговорщиков успели убить себя, не дожидаясь ареста, но остальные четверо находились в заключении, и только один из них, Дач'осмер Вешар, пытался претендовать на невиновность. Кроме того, в полдень на дирижабле из Амало прибыл Мер Селехар, и просил увидеться с Майей, как только будет возможно.
— Он что-нибудь рассказал? — Спросил Майя, прежде чем успел вспомнить о своем опыте общения со сдержанным Тарой Селехаром.
Цевет деликатно кашлянул.
— Он очень огорчен, Ваше Высочество, что не успел предотвратить попытку покушения Дач'осмера Тетимара. Мы считаем, что он действительно хочет видеть вас только для того, чтобы попросить прощения. Кроме того, — Цевет старался не смотреть на Майю, — мы слышали, что Сору Жасани больше не поддерживает его.
— Ах, боже мой, — сказал Майя. — Несомненно, то наша вина.
— Ваше Высочество… — кажется, Цевет был не совсем согласен. — Однако, мы уверены, что Мер Селехар не упомянет об этом факте по собственной инициативе.
— Спасибо, — кивнул Майя. — Когда у нас будет время, чтобы поговорить с ним?
— Хм, — Цевет сверился со своим неизменным списком. — Ваше Высочество, если вы предоставите ему аудиенцию прямо сейчас, мы скажем всем остальным, что вы будете заняты до следующей смены ваших нохэчареев. — Он странно дернул плечом. — Кстати, они настаивают, чтобы выйти на пять минут раньше установленного часа, утверждая, что несколько минут разницы никому не повредит.
— У вас есть возражения против нарушения графика? Это доставит вам неудобства?
— Это наша работа, Ваше Высочество, — сказал Цевет и улыбнулся Майе. — Желаете увидеть Мера Селехара сейчас?
— Да, — сказал Майя.
Он захватил чашку горячего чая в Черепаховую гостиную и уселся как можно ближе к камину; его вчерашняя ложь, кажется, превратилась в истину: он промерз насквозь и никак не мог согреться. Должно быть, Селехар ждал поблизости, он явился почти сразу и пал ниц на пол.
Милосердные богини, как же его смущал этот обычай.
— Встаньте, — попросил Майя. — Просим вас.
— Нам не удалось, Ваше Высочество, — сказал Селехар, поднимая голову.
— Вам не удалось… что? — Майя ущипнул себя за нос. — Мер Селехар, после всего, что произошло прошлой ночью, мы не понимаем, почему вы так говорите.
Брови Селехара поползли наверх.
— Но…
— Нет!
Он был вынужден замолчать, пораженный уверенной силой своего голоса. Потом попытался снова:
— Вы не можете нести ответственность ни за честолюбие Дач'осмера Тетимара, ни за его удивительную недальновидность. Вы выполнили наше поручение, и сделали это очень хорошо. Ничто из произошедшего не зависело от вашей воли, и мы искренне просим вас не брать на себя дополнительное бремя.
Наконец Селехар встал, он выглядел растерянным и сбитым с толку.
— Но если мы не были… это наше расследование толкнуло Дач'осмера Тетимара…
— Если бы не ваше расследование, было бы что-то еще, — успокоил его Майя. — Мы считаем, что он находился не совсем в здравом уме и, зайдя так далеко, не мог уже отступить и удовлетвориться чем-либо меньшим, чем полное исполнение его желаний. На самом деле, мы благодарны вам. Если бы ваши расследования не угрожали ему скорым разоблачением, он бы успел придумать лучший план. Как это случилось с нашим отцом.
