Лао Шэ - Избранное
Он отдохнул еще немного и сказал, что хочет повидать отца. Дурман промолчала, но явно прониклась решимостью следовать за ним. Поняв, что его уловка разгадана, Маленький Скорпион беспокойно заходил по комнате; я не мог поддержать его — меня сковывал взгляд девушки. Наконец Дурман не выдержала и расплакалась.
— Куда ты пойдешь, туда и я.
Он опустил голову, подумал:
— Хорошо!
Я тоже заявил, что пойду вместе с ними, хотя вовсе не жаждал видеть Большого Скорпиона.
Мы двинулись на запад, но весь народ, даже солдаты, шли нам навстречу.
— Почему они идут на восток, если враг на западе? — невольно спросил я.
— Потому что на востоке безопаснее! — скрипнул зубами Маленький Скорпион.
Нам встретилось множество старых и новых ученых, которые шествовали по разным сторонам улицы, необычайно радостные.
— Мы идем к императору! — крикнули они Маленькому Скорпиону. — Его Величество приказал созвать научную конференцию, поскольку оборона страны — общее дело и пальма первенства здесь принадлежит ученым! Перед нами стоит множество вопросов, например: сколько солдат на фронте, захватят ли враги Кошачий город? Если они действительно намерены захватить, то мы посоветуем Его Величеству передвинуться еще дальше на восток. Мудрый император, он не забывает ученых! Мудрые ученые, они до конца верны императору!
Окрыленные надеждой увидеть Его Величество, ученые даже не обратили внимания на то, что Маленький Скорпион ничего не ответил. Но едва эта ликующая группа прошла, как появилась другая, с понурыми, убитыми лицами:
— Помогите нам, господин! Почему Его Величество не пригласил нас на научную конференцию? Ведь наши знания, наши добродетели ничуть не меньше, чем у этих мерзавцев! Если мы не попадем на конференцию, то нас вообще перестанут считать учеными! У вас такие связи, господин, походатайствуйте, чтобы нас не обошли!
Маленький Скорпион по-прежнему молчал, однако на этот раз его молчание было воспринято иначе:
— Если вы не поможете нам, мы начнем критиковать правительство, и тогда всем достанется!
Схватив Дурман за руку, Маленький Скорпион пошел быстрее. Ученые в голос зарыдали.
Показался строй каких-то особых солдат, у которых на шее висели красные шнуры. Я еще не видел ничего подобного, но не решился тревожить вопросом Маленького Скорпиона, уже достаточно взбешенного учеными. Однако он заметил мое недоумение и горько рассмеялся:
— Это так называемая красноверевочная, или государистская, гвардия. Красные шнуры — ее отличительный знак, как и в других странах. Но там государизм означает крайний, даже фанатический патриотизм, а наша красноверевочная гвардия из того же патриотизма стремится в местечко поспокойнее, где ей ничто не угрожает. Ведь если иностранцы перебьют ее, она больше не сможет проявлять свою любовь к родине!..
Один из гвардейцев ехал на головах целого десятка людей-кошек, и шнур на его шее был особенно толстым.
— Это командующий красноверевочной гвардией, — тихо добавил Маленький Скорпион. — Он намерен сосредоточить в своих руках всю государственную власть, потому что другие страны таким способом стали сильнее. Сам-то он и теперь сильнее остальных, то есть хитрее. Я убежден, что сейчас он едет за императором специально для того, чтобы осуществить свой план. Убежден!
— Может быть, тогда ваша страна действительно станет сильнее? — заколебался я.
— Нет. Хитростью можно только захватить власть, а не укрепить страну. Он поглощен собственным честолюбием, но никак не заботами о государстве. Настоящий патриотизм — это борьба с врагом.
Я понял, что междоусобицы людей-кошек лишь облегчали возможности для вторжения иностранцев. От шнуров красноверевочной гвардии у меня зарябило в глазах: передо мной расстилалось зловещее кровавое море, по которому плыли гвардейцы.
Мы уже вышли из Кошачьего города, и я почему-то подумал, что могу больше не увидеть его. Вскоре нам встретилась еще одна странная процессия: высокие люди-кошки с благостными мордами и травинками в лапах. Дурман, давно не подававшая голоса, воскликнула:
— A-а, святые идут!
— Что? — гневно спросил Маленький Скорпион, который раньше никогда не сердился на девушку. Она робко уточнила:
— Нет, нет, я в них не верю.
— О каких святых речь? — осведомился я, надеясь, что мое неведение отвлечет от Дурман хотя бы часть гнева.
Маленький Скорпион долго молчал и вдруг сам задал мне вопрос:
— Скажи, каков основной недостаток людей-кошек?
Ответить на это было совсем не легко. Когда мой приятель сказал: «Глупость», — я втайне понадеялся, что он имеет в виду не меня.
— Да, — продолжал Маленький Скорпион, — глупость — это наша главная беда, потому что мы обычно подражаем другим, делаем вид, будто все знаем и понимаем, а на самом деле не знаем и не понимаем ничего. В минуту настоящей опасности мы отбрасываем свою крикливую терминологию, зовем маму, как дети, — и тогда обнажается подноготная наших пустых душ: обыкновенная глупость. Многие всеисты в подобных случаях взывают к святому Мацу, хотя в действительности он был не святым, а великим человеком и отвергал суеверия. Ссылаются наши революционеры и на таких «святых», которые умеют лишь держать травинку в лапах. В мире нет никого противнее и глупее их!
Никто у нас ничего не понимает, а когда возникают проблемы, требующие немедленного решения, все только и делают, что призывают на помощь святых. Нет, наша гибель неизбежна. Если дурно организованные экономика, политика, образование, армия могут погубить государство, то массовая глупость способна погубить целую нацию, потому что глупцов не считают людьми. Захватив нашу страну, враги полностью уничтожат нас, и никто из соседей не вступится. Скот пошел под нож — что в этом особенного? Люди всегда жестоки к тем, кого презирают.
Я очень хотел познакомиться с кошачьими святыми поближе, но боялся потерять Маленького Скорпиона и Дурман. На отдых мы расположились в деревушке, которая представляла собой несколько полуразвалившихся домиков, без единого жителя.
— Во времена моего детства эта деревня выглядела иначе. Как быстро все приходит в запустение! — задумчиво сказал Маленький Скорпион, точно самому себе. Я не знал, отчего погибла деревня, но не стал донимать его расспросами, потому что уже слышал о нескольких странных революциях, а за ними — войнах, в которых и победа не приносила счастья. Все то же невежество и ханжество, каждый переворот сопряжен с увеличением армии, с ростом числа алчных чиновников. Крестьяне голодают, даже если трудятся в поте лица, и бегут в город или за несколько дурманных листьев пополняют собой армию. Да, опасное это дело — революция в руках невежд! Никто не спасет людей-кошек, если они не поймут, что их душит собственная глупость.
Пока я так размышлял, Дурман вдруг вскочила и закричала:
— Глядите, глядите!
На западе клубилась огромная туча серого песка, словно поднятая налетевшим вихрем.
Губы Маленького Скорпиона задрожали:
— Это бегут отступающие солдаты!
26
— Спрячьтесь! — спокойно и в то же время озабоченно приказал Маленький Скорпион. — Наши солдаты несмелы в наступлении, но отступают, как безумные. Прячьтесь быстрее! Друг, поручаю Дурман тебе!
Горящими глазами он смотрел на запад, а руки его тянулись к девушке, точно хотели приласкать ее. Дурман взяла его за руку и, дрожа всем телом, прошептала:
— Мы умрем вместе.
Я не знал, что делать: прятать Дурман или остаться с ним? Смерть меня не страшила, но я мечтал принести хоть какую-нибудь пользу. Если на нас обрушится несколько сотен обезумевших солдат, то не поможет даже мой пистолет. Схватив друзей за руки, я хотел броситься с ними в первую попавшуюся хижину, чтобы потом, когда отряд промчится мимо, поймать одного из отставших солдат и узнать, что происходит на фронте.
Маленький Скорпион не желал прятаться. Дурман тоже не слушалась меня. Между тем туча пыли надвигалась с молниеносной быстротой.
— Глупо так умирать, я не допущу этого!
— Все кончено, не беспокойся обо мне, — твердо сказал Маленький Скорпион. — И о Дурман тоже: пусть делает что хочет.
Но физически он не мог со мной соперничать — я обхватил его и поволок силой. Дурман последовала за нами. Мы спрятались в разрушенном домишке, я положил на стену несколько кирпичей и сквозь щели между ними стал наблюдать за бегущим войском.
Оно налетело, как смерч, захлестнуло нас серым песком и испуганными воплями. Я невольно зажмурился, но тут же открыл глаза. Передо мной предстало все воинство. Солдаты бежали с пустыми руками, глядя только себе под ноги. Это зрелище придало мне смелости. До сих пор я не мог представить себе войско без знамени, без оружия, без лошадей, без формы — одни голые люди-кошки, близкие к сумасшествию, отчаянно вопящие и мчащиеся по горячему песку. Теперь я не испугался бы даже целой армии, целого мира этих дикарей.
