Лао Шэ - Избранное
Я впервые увидел на глазах Маленького Скорпиона слезы.
22
Хотя Маленький Скорпион всегда говорил мне правду, его критика вновь показалась мне бесплодной, слишком мрачной. Конечно, я приехал из спокойного, счастливого Китая, поэтому и считал, что не может все быть так безнадежно. Здоровому человеку нелегко понять пессимизм больного. Но надежда обязательно должна сохраняться — это мать усилий, своего рода долг человечества. Я не верил, что люди-кошки не способны ничего добиться. Они все-таки люди, а люди могут преодолеть все.
Я решил пойти к Большому Скорпиону и познакомиться через него с политическими деятелями. Если я встречу среди них хоть нескольких здравомыслящих людей, то наверняка узнаю что-нибудь обнадеживающее. Конечно, еще полезнее было бы поговорить с народом, но простые кошки слишком боятся иностранцев и вряд ли разбираются в политике. Таким народом очень легко управлять. И хотя мне всегда было чуждо преклонение перед героями, я решил поискать свой идеал среди политиков, способных что-то сделать для народа.
Как раз в это время Большой Скорпион пригласил меня на званый обед. Он был видной фигурой, среди его гостей должны оказаться политики. Кроме того, я давно уже никуда не ходил, надо размяться.
Улица по-прежнему кишела прохожими, как муравейник; впрочем, здешние жители напоминали муравьев только подвижностью, а не трудолюбием. Я не мог понять, какой притягательной силой обладает этот жалкий город, почему люди-кошки так стремятся сюда. Видимо, в деревнях уж совсем скверно. Единственное изменение к лучшему, которое я заметил, состояло в том, что меньше воняли улицы: в последние дни лил дождь и провел вместо жителей «Движение за чистоту».
Большого Скорпиона не оказалось дома, хотя я пришел вовремя. Встретил меня человек-кошка, который в дурманной роще по-сил мне еду; мы были знакомы, поэтому он и решился заговорить со мной:
— Если тебе назначают встречу в полдень, приходи вечером или на следующее утро. Можно и через два дня — это наш обычай.
От души поблагодарив его за пауку, я спросил, кто еще приглашен. У меня было сильное желание уйти, если гости окажутся неподходящими, но он ответил:
— Все важные персоны. Иначе не пригласили бы тебя, иностранца.
Ладно, останусь. Но что делать до пира, который неизвестно когда начнется? Тут я вспомнил, что в кармане у меня есть несколько национальных престижей, и дал их старому слуге. Все остальное свершилось само собой. Вскоре я уже сидел на помосте и слушал небезынтересные вещи. Деньги — лучший ключ, отмыкающий людям-кошкам рты.
— Чем зарабатывают на жизнь горожане? — первым делом осведомился я.
— Эти? — переспросил слуга, указывая в сторону людского моря за стеной. — Ничем.
— Как так?! Что же они едят?
— Известно что — дурманные листья.
— Но ведь их нужно откуда-то брать…
— Достаточно одному служить чиновником, чтобы многие были обеспечены. Чиновник выращивает дурманные листья, торгует ими, а часть дает родственникам и друзьям. Мелкий чиновник, наоборот, покупает листья, но все равно помогает родственникам и друзьям. Остальные ждут, пока у них появится свой чиновник.
— Видимо, чиновников очень много?
— Да, все, кроме безработных, считаются чиновниками. Я тоже чиновник, — улыбнулся слуга. Этой не веселой, а высокомерной улыбкой он отплатил за клок шерсти, который я когда-то у него вырвал.
— А чиновники получают жалованье?
— Конечно, от Его Величества.
— Откуда же у императора деньги, если столько народу бездельничает и ничего не производит?
— От продажи драгоценностей, земель… Ведь вы, иностранцы, любите покупать их! Пока они есть, о деньгах нечего беспокоиться.
— Музеи и библиотеки вам неплохо помогают… Но неужели ты сам не чувствуешь, что лишаться книг и древностей нехорошо?
— Какое это имеет значение! Были бы деньги!
— Выходит, у вас нет никаких экономических затруднений?
Этот вопрос был слишком сложен, и на него слуга ответил не сразу:
— Раньше были, а теперь уже нет.
— Что значит раньше? Когда все работали?
— Точно. Сейчас деревин почти опустели, в городах торгуют иностранцы, нам незачем работать, поэтому люди и отдыхают.
— Откуда же тогда чиновники? Ведь не могут они все время бездельничать! Зачем становиться чиновником, если дурманные листья и так дают?
— Чиновник получает столько, что, кроме дурманных листьев, может покупать иностранные вещи, заводить себе новых жен, а нечиновному едва на листья хватает. Кроме того, быть чиновником совсем нетрудно: больше привилегий, чем работы. И хотел бы делать что-нибудь, да нечего.
— Скажи, пожалуйста, чем питалась покойная вдова посланника? Ведь она не ела дурманных листьев.
— Можно и другое есть, только дорого очень. Мясо, овощи — все ввозится из-за границы. Когда ты в деревне не хотел есть дурманные листья, мы на тебя немало денег потратили. Посланница тоже была странной женщиной, но ее капризам никто не потакал. Вот и приходилось ей вместе с девками собирать дикие плоды или коренья.
— А мясо они ели?
— Мясо не соберешь, его даже купить трудно. Мы давным-давно перебили всю живность — еще когда ели не только дурманные листья. Ты видел у нас хоть одного зверя или птицу?
Я задумался:
— Зверя действительно нет, а птиц видел — коршунов с белыми хвостами.
— Да, только они и остались, потому что у них мясо ядовитое, иначе и им бы несдобровать.
«Быстро вы действуете! — подумал я. — Муравьи и пчелы тоже не размышляют о будущем, но их спасает инстинкт, а у вас и этого нет. Интересно, какой император или бог лишил вас природных инстинктов, не дав взамен разума? Ловко он посмеялся над вами! Школы без образования, политики без головы, люди без человечности, души без стыда! Не слишком ли жестокая шутка?»
И все-таки я решил повидать политиков: может быть, они уже придумали что-либо вразумительное. Наверное, есть какой-нибудь простой способ: предположим, разделить поровну дурманные листья, устроить своего рода дурманный всеизм. Конечно, это уж последнее дело. Чтобы не погибнуть, им надо вернуться к лучшим временам, запретить дурман, восстановить сельское хозяйство и промышленность. Но кто все это сделает? Слишком много нужно сил, твердости и решительности, чтобы из животных или насекомых превратиться в людей! Я стал почти таким же пессимистом, как Маленький Скорпион.
Пришел Большой Скорпион. Он сильно похудел с тех пор, как приехал в город, но выглядел еще хитрее и подлее. Перед ним я не собирался расточать вежливых слов:
— Зачем позвал?
— Да так просто, поговорить хотелось.
Наверняка что-то задумал! Я снова почувствовал к нему такое отвращение, что даже готов был пожертвовать вопросами, которые намеревался задать.
Гости постепенно прибывали — все незнакомые мне и мало походившие на обычных людей-кошек. Каждый называл меня старым другом. Я достаточно бесцеремонно заявил, что прилетел с Земли и не имел чести дружить с ними, но они спокойно проглотили пилюлю и продолжали называть меня старым другом.
Гостей пришло больше десятка. Мне везло — все они оказались политиками.
По моему беглому впечатлению, их можно было разделить на три группы. К первой, самой старшей, принадлежал Большой Скорпион. Они называли меня другом очень непринужденно, но с оттенком неудовольствия. Это были старые лисы, по определению Маленького Скорпиона. Члены второй группы, помоложе, отнеслись ко мне с горячностью, в которой сквозило зазнайство, и все время бессмысленно смеялись. Видно было, что они научились кое-каким приемам старых лисов, но еще не до конца. Третья, самая младшая, группа произносила слова «старый друг» совсем неестественно, даже смущенно. Именно их особенно рекламировал Большой Скорпион:
— Эти друзья только что оттуда.
Я не очень понял его, но вскоре сообразил, что оттуда — значит из специальной школы, института. Это были новички в политике, и я решил посмотреть, как они будут обращаться со старыми лисами.
Начался пир — мой первый пир на Марсе. Все гости уселись за стол и стали есть дурманные листья. Этого я ожидал, но дальнейшее было для меня новинкой.
— Сегодня мы приветствуем друзей, только что пришедших оттуда, — изрек Большой Скорпион, — поэтому им предоставляется право самим выбрать проституток.
Молодые политики гордо улыбнулись, зажмурили глаза, опять смутились и начали бормотать о всеизме. Мне стало больно, как будто я потерял любимого человека. И это их всеизм! Только что научились в школах новым принципам, а здесь смешивают всеизм с проституцией! Ладно, не буду возмущаться, надо наблюдать.
Когда женщины пришли, все снова принялись за дурманные листья. Молодые политики с раскрасневшимися под серой шерстью физиономиями украдкой поглядывали на Большого Скорпиона. Он засмеялся:
