Ник Перумов - Сталь, пар и магия
— Меня проводили, — опустила голову Молли. — Двое. Двое варваров.
— Подробностей, мисс Моллинэр, подробностей. Я жажду подробностей! Кто они, как их имена, как вы с ними говорили…
— Они не назвали имён. Двое… двое охотников. Они со мной не говорили. Просто вели, и всё. Кормили. Показывали путь. И… и всё. Я ж не знала их языка… Мы расстались на окраине Норд-Йорка. Они повернули назад, а я… я пошла домой…
И Молли всхлипнула. Она очень надеялась, что вышло это достаточно натурально.
— Ничего-то вы не знаете, мисс Моллинэр. Совсем-совсем ничего… Вы неплохо рисуете, мисс, может, сумеете нам изобразить этих своих спутников?
— Смогу, отчего ж нет? — пожала плечами Молли. — Дайте карандаш с бумагой, и нарисую. А вы меня отпустите ведь?
— Отпустим, отпустим, — нетерпеливо бросил незримый лорд. — Но не ранее вашего рассказа, как же именно — в представлении варваров — случилось так, что наша армия, гм, вынуждена была повернуть назад.
— Н-не знаю. — Молли растерялась. Растерялась по-настоящему. — Мне не говорили… я ведь сказала уже, что их речи не понимаю… ну, кроме там «дай», «есть», «пить», «да», «нет»… — Ох, хоть бы уж получилось так, чтобы поверили!..
— М-да, — задумчиво протянул лорд Спенсер. — История, конечно, невероятная. Варвары захватывают в плен ребёнка, девочку, дочь хоть и не самого высокопоставленного, но всё-таки служащего Империи, доктора, каких мало. И ничего не требуют взамен. У нас есть их пленные, которых можно попытаться выкупить, — но о них ни слова. Можно потребовать пороха, пуль, ружейных патронов, лекарств, ещё чего-то полезного — опять же ни слова. Вместо этого Rooskies зачем-то держат пленницу несколько месяцев, без цели и смысла, а потом, также без цели и смысла, отпускают, да ещё и провожают до Норд-Йорка! Дженнифер, вы верите в подобную чушь?
Бур-быр-бар, что-то неразборчивое в раструбе.
— Вы, мисс Моллинэр, с нами не откровенны. Вы скрываете от правосудия слишком и слишком многое. Да ещё и оскорбляете нас своими нелепыми выдумками, полагая, что мы поверим подобным россказням двенадцатилетней девчонки!..
Молли промолчала. Да и что она могла сейчас сказать?
— Дженнифер, вам и остальным следует удалиться. Нет, нет, за мою личную безопасность вам беспокоиться не стоит. Семейство Блэкуотеров оставьте здесь тоже. Механики! Поднимайте заключённую.
— Но, ваша светлость… — разобрала Молли. — Вы же сами запретили…
— Обстоятельства изменились, а мне одному она вреда не причинит, — с оттенком нетерпения бросил эрл. — Не сомневайтесь, Дженнифер. Эй, вы, там, на лебёдке! Мне что, требуется повторять мои приказы дважды?
И на сей раз табурет со скованной девочкой пополз вверх уже до конца.
Она замерла и сжалась, крепко зажмурилась. Мама… братик… папа…
Глухой плотный щелчок, и подъём прекратился.
— Ну-ну, — услыхала она снисходительный голос лорда Спенсера. — Где же ваши смелость и твёрдость, мисс Моллинэр? Неужто вы даже не рискнёте взглянуть мне в глаза?!
— Спенсер, ей двенадцать лет, — вдруг раздался голос папы. И Молли никогда ещё не слышала у папы такого голоса. — Это не воин Rooskies. Это моя дочка. Подданная Её Величества. Не много чести запугивать её и бахвалиться силой!..
— На вашем месте я бы помолчал, мистер Блэкуотер, — холодно объявил лорд. Молли по-прежнему не могла заставить себя открыть глаза. — На вашем месте я бы прикусил язык и…
— Но вы, к несчастью, не на моём месте, Спенсер.
— К несчастью, Блэкуотер? Вы не оговорились? Умом не помутились от страха?
— К несчастью, Спенсер, именно что к несчастью. Если бы это ваша дочь сидела сейчас прикрученная цепями к стулу, а вы стояли там, где я сейчас, — может, у вас прибавилось бы хоть чуть-чуть человечности.
Ай да папа, смятенно подумала Молли. Никогда она не слышала, чтобы папа говорил бы таким голосом!..
— Когда дело касается безопасности Империи, — отчеканил лорд, — ни о какой человечности речь идти просто не может. Стойте где стоите, Блэкуотер. И воздержитесь от разговоров, мой последний вам добрый совет, что я даю, памятуя о ваших заслугах перед Короной, действительно имевших место быть. Не смогли воспитать достойную дочь, так будьте готовы иметь дело с последствиями.
Молли замерла, ожидая папиного ответа… однако раздалось лишь какое-то гневное, неразборчивое мычание.
Она открыла глаза.
Железный табурет, к которому она была прикована, замер в самой середине обширной круглой комнаты, с голым цементным полом и цементными же стенами. Их, правда, в отличие от пола, покрывало настоящее переплетение труб, толстенных, просто толстых, средних, тонких и совсем тоненьких. Где-то злобно и сипло шипел пар, прорываясь сквозь сочленения.
Среди мешанины труб Молли заметила несколько тяжёлых дверей со штурвалами в середине, словно на настоящем корабле. Они наверняка были ещё и бронированными; в самом помещении располагался пульт с многочисленными рукоятями и рычагами; торчали, изгибаясь готовыми к броску кобрами, бронзовые пасти переговорных труб.
А вот и камера, та самая, похоже, которой «проверяли» её, Молли. Тоже вытянули наверх, значит…
Возле пульта, положив на рычаги руки в чёрных перчатках, застыл человек, наглухо закутанный в чёрный же плащ; но на него Молли лишь едва кинула взгляд, потому что возле одной из железных дверей стояла, скованная общей цепью, вся её семья.
Не просто так скованная — рты у всех были заткнуты кляпами, и не какими-то там тряпками, как в приключенческих книжках; нет, это были солидные, настоящие кляпы, скорее даже полумаски с блестящим железом, крепившиеся где-то на затылке широкими кожаными ремнями.
Около папы застыли двое департаментских, дюжих, словно специально откормленных. Папа яростно мычал и пытался отбрыкиваться — доктор Джон Каспер Блэукотер, верноподданный Её Величества!..
Мама слабо пискнула, поймав взгляд Молли. Глаза у неё были красные, щёки мокрые; у неё и у молоденькой Джессики, гувернантки братца Уильяма. Кухарка и заодно горничная Фанни, напротив, стояла вскинув голову, дерзко, с вызовом, зло сощурившись. И, зная Фанни, Молли бы не позавидовала тому, на кого она станет так смотреть…
Братец Билли просто застыл, ничего не понимая и держась за мамину юбку. Как и взрослые, он был в наручниках, прикованный ими к общей тонкой цепочке.
Особый Департамент шутить не любил и не умел.
Джессика глухо всхлипнула, братец Уильям заревел в голос, что, впрочем, оказалось не так-то просто сделать, когда у тебя во рту высокотехнологичный кляп.
Фанни не всхлипнула, не пискнула и не ойкнула. Лишь медленно кивнула, глядя прямо Молли в глаза, словно одобряя.
— Нагляделись? — насмешливо сказал человек в чёрном плаще, надо полагать — тот самый лорд Спенсер. Он медленно повернулся, взглянул Молли прямо в лицо.
Её обдало холодом. Живот сжался, точь-в-точь как в самый первый раз, когда она столкнулась взглядами с означенным лордом, девятым графом Спенсером, стоя тогда ещё в железном чреве «Геркулеса».
Острый подбородок. Острый нос, нависший над презрительно скривившимся тонкогубым ртом. Глаза у лорда Спенсера были странного льдистого цвета, волосы — белы как снег, тщательно собраны сзади в длинный ухоженный хвост.
С головы до пят лорда закутывал плотный чёрный плащ с серебристой застёжкой на левом плече. Бледные впалые щёки, резкая линия скул, властный подбородок — этот человек привык отдавать приказы и привык, что им повинуются.
— Мисс Моллинэр, — сказал он, передвигая последнюю рукоять и пряча руки под плащ. — Наконец-то мы с вами встретились…
Молли сглотнула. Ледяной взгляд буравил её, впивался в сознание, холодил мозг. Что-то очень сильно не так с этим человеком, очень сильно не так!.. Был ли он магом? Таким же, как госпожа Старшая? — кто знает…
Но в Королевстве нет магии! То есть магия, конечно, есть, а вот магов — нет! Ведь если б они были, то появились бы, конечно, и в армии! Она, Молли Блэкуотер, в одиночку разнесла не одну боевую машину Горного Корпуса, получал тяжкие повреждения от той же магии «Геркулес»… а магов в Империи так и не обнаружилось.
И мисс Барбара с мистером Картрайтом говорили…
Молли совсем запуталась и отвела взгляд.
Странный лорд Спенсер на краткое время вытеснил даже страх за семью.
— Молчите?
— А чего говорить? — неожиданно огрызнулась Молли. — Вы и так всё знаете… а чего не знаете, я рассказала…
— Я вам не верю, — ровным голосом объявил лорд. — И потому, полагаю, нам пора перейти к более действенным методам. С кого из вашей семьи начнём?
Молли окаменела.
— Я не шучу, — спокойно сказал почтенный граф. — Мне нужен результат, мисс Моллинэр, и я его получу. Итак, с кого мы начнём? Кого отправим в камеру боли? Может, вашего маленького братца? Уверен, вам понравится слушать его крики. Или вашего уважаемого батюшку, что имел непозволительную дерзость повысить на меня голос? Или, может, не будем тянуть и примемся сразу за вашу мать? А, мисс Моллинэр?
