Хроники мёртвого моря - Косарев Александр Григорьевич
Дмитрий неуверенно кивнул, явно не понимая к чему я клоню.
– Поскольку этот феномен проявляет себя только в этом месте, и не влияет на соседние мишени, то и искать источник наших бед следует совсем рядом, – закончил я свои рассуждения.
Мы непроизвольно уставились себе под ноги. Внезапно невдалеке послышался шум мотора. На краю стрельбища показался запыленный УАЗ который, замерев на секунду при въезде, подкатил прямо к нам.
– Полковник прикатил, – шепнул мне Дима, спешно застегивая воротничок и поправляя гимнастерку. Поскольку моя форма валялась на столе, то я ограничился тем, что сорвал с головы майку и напялил на неё засунутую ранее за ремень пилотку. Мне даже хватило времени на то, чтобы поднять Димкин карабин и встать по стойке «Смирно».
«Газик» притормозил в пяти метра от нас и из него не спеша вылез высокий седой полковник с мужественным загорелым лицом.
– А, это ты, лейтенант, – произнес он чуть хрипловатым, но приятным голосом. Вижу, уже тренируешься. Похвально! И каковы же успехи?
Дима шагнул вперед, поднял ладонь к пилотке и отрапортовал:
– Товарищ полковник, лейтенант Лозецкий и старшина Стрельцов проводят проверку полигонного оборудования. Все оборудование работает отлично, за исключением одной мишени.
– Эта что ли у Вас барахлит? – досадливо сморщился полковник, хлопая ладонью по щиту злосчастного третьего номера.
– Так точно, – ответили мы в унисон.
Полковник удивленно взглянул на нас.
– В чем дело, лейтенант?
– Дело в том, товарищ полковник, – промямлил он, – что мы со старшиной обнаружили на полигоне непоражаемую мишень.
– Да что ты говоришь, сынок? Не может быть!
Полковник широко, и явно издевательски улыбнулся.
– Я всё понимаю, жара сегодня просто сумасшедшая, но не до такой же степени. Дай-ка мне карабин, старшина, – повернулся он ко мне, – я сам попробую.
Протянув оружие полковнику я, а следом за мной и Дмитрий непроизвольно попятились от проклятого места. Командир полка перекинул карабин в левую руку и, круто повернувшись, четко отсчитал десять шагов.
– Непоражаемая, говорите, – презрительно пробурчал он, изящным движением вскидывая карабин к плечу.
Предвидя результат заранее, мы деликатно отвернулись в сторону. Бах, бах, резко хлопнули два выстрела. Полковник по праву считал себя классным стрелком и, когда он повернулся к нам после тщетного поиска пробоин, его побагровевшее лицо не сулило нам ничего хорошего. Резким движением руки он подозвал нас ближе. Мы приблизились.
– Кто еще в курсе этого…, – нервно дернул он плечом в сторону мишени, видимо мучительно подбирая нужное слово, – безобразия?
– Только мы двое, – сказал Дима, мотнув в мою сторону головой.
– Ага, – почему-то обрадовался полковник.
Он заложил руки за спину и нервно заходил перед нам.
– Вы ведь знаете, – торопливо заговорил он, – что завтра к 12.00 к нам приезжает приемочная комиссия из округа, а послезавтра здесь начнутся всероссийские соревнования.
Мы настороженно молчали, не зная в какую сторону повернутся события.
– Приедут две сотни людей, лучшие стрелки со всей страны, – недовольно кривясь продолжал он, – а у нас тут такой сюрпризец приготовлен. Менять, кстати, мишени местами Вы не пробовали?
– Так точно, пробовали, – отозвался я, чувствуя, что Дмитрий не горит желанием полемизировать с начальством.
– Результат, нулевой?
– Сам видите, товарищ полковник, – деликатно показал я рукой в сторону мишени.
– А, что если попробовать взять её штыком? – прищурил глаза полковник, – не догадались?
– Штыком, что самое удивительное, пробивается без проблем, – подал голос Димка, решив за свои действия отвечать сам.
– Ну и дела, ну и заботы на мою голову! – полковник с досады аж притопнул ногой. Да, хоть бы за неделю это случилось. Он снял фуражку, вытер лоб платком и, надев ее, взглянул на нас так, что мы вытянулись перед ним, как два китайца перед поркой. Видимо, сообразив, что мы меньше всего виноваты в свалившейся на него проблеме, он несколько обмяк и сказал уже вполне дружеским тоном.
– Вот что, сынки! Не знаю, как и чем, но вам придется решить эту задачку не позднее завтрашнего полудня. И очень надеюсь, что ни одна живая душа никогда не услышит об этом казусе, – добавил он. Это, – со значением вздёрнул он подбородок, – не та дверь, через которую входят в историю.
Мы, естественно, закивали головами, всем своим видом выражая готовность разбиться в лепешку и свернуть горы.
– Если что-то Вам понадобится, – продолжал полковник, – звоните дежурному по полку. Я отдам необходимые распоряжения на этот счет. Договорились?
– Так точно, – дружно гаркнули мы.
Полковник сел в машину и через минуту мы опять остались в одиночестве.
Я взглянул на часы. Было что-то около пяти.
– Что здесь торчать, пойдем в караулку, посидим, – предложил Димка, – может у дежурного и чаю попьем.
Тут я вспомнил, что еще не обедал и с готовностью поддержал его. Собрав оружие и инструменты, мы пошли под крышу. Фролов уже встречал нас у дверей.
– Я уже думал, что вы никогда не закончите палить. Вон, все уже черные от гари-то пороховой. В умывальник я воды уже наносил и чайник сейчас поставлю.
– Слушай, сержант, – перебил я его, – а погрызть у тебя часом нечего?
Тот огорченно развел руками: – Только сухари, ванильные. Вчера в ларьке купил, да так и забыл в этой суете.
Пока мы плескались у раковины, смывая с себя трудовой пот, сержант вскипятил на плитке чайник, разложил на тарелке полтора десятка сухарей, полбуханки черного хлеба, слегка подсохший плавленый сырок и четверть пол-литровой банки варенья.
– А варенье из чего? – поинтересовался Димка, увидев все это гастрономическое великолепие.
– Из земляники.
– Мама, небось, прислала?
– Нет, девушка, – залился краской сержант.
– Хорошая у тебя девушка, хозяйственная, – солидарно заявили мы, потроша ножом хлеб и деля на маленькие ломтики сырок.
Пока мы ели, Фролов сидел в углу на табуретке и с явным удовольствием наблюдал, как мы уминали его немудреную снедь.
– Слушай, сержант, – сказал я, помогая ему убирать со стола, – а бумага и карандаш у тебя найдутся?
– Чего, чего, – немедленно отозвался он, – а бумаги у нас тут навалом.
Он вышел в соседнее помещение и вскоре появился, держа в руках пачку довольно больших мишеней, отпечатанных на гладкой глянцевой бумаге.
– Карандаш тоже есть, только он сломался.
– Ерунда, – бодро ответил я, – сейчас заточим.
– Товарищ лейтенант, – проявил инициативу сержант, – может быть я сейчас ваши карабины почищу, а то до завтра сажа так въестся, что и не отдерешь.
Дима согласно кивнул и Фролов, взяв наше оружие подмышку, удалился в оружейную комнату. После его ухода я очистил стол и расстелил на столе одну из мишеней лицевой стороной вниз. Очинив оставленный сержантом карандаш, провел по белому листу первую линию.
– Дим, смотри сюда.
– Ты что там рисуешь?
– Вот смотри, я здесь пытаюсь изобразить всю ситуацию графически.
– Ну, ну, – Дмитрий придвинулся к столу и, подперев голову кулаками, внимательно уставился на мой рисунок.
Четырьмя толстыми штрихами я изобразил все четыре мишени и, на некотором расстоянии от них помост, с которого мы вели стрельбу.
– Насыпь забыл, – подсказал Дима, ткнув пальцем в мой чертеж.
Я послушно изобразил на листе некую извилистую сосиску, символизирующую собой хаотически наваленную каменную породу насыпи.
– Теперь смотри. Используя обрез лежащего на столе Устава караульной службы, я прочертил четыре линии, соединявшие помост с мишенями.
– Вот траектории полета пуль. Первая, вторая и четвертая траектории действующие, а вот третья, – я начертил эту линию пунктиром, – не пашет. То есть, мы имеем с тобой такую область пространства, в которой действуют неведомые нам силы. Причем, заметь, Дим, они, силы эти, проявляются в очень узком секторе. Ведь на второй и четвертой мишени мы не видели никаких отклонений. Куда стреляли, туда и попадали. Короче говоря, – я начертил перед третьей мишенью похожий на огурец овал и ткнул в него карандашом, – вот здесь собака зарыта.
