Сыщик Бреннер - Шенгальц Игорь Александрович

Лиза довольно фыркнула и залезла в ванну. Петра недолго думая разделась и последовала за ней.

Я же опустился на стул и просто смотрел на них, не в силах отвести взгляд. Сколько же счастья они мне подарили, столько я и не заслужил…

Наконец пришла и моя очередь мыться, и следующие полчаса я блаженно отмокал в воде, наслаждаясь непередаваемыми ощущениями и позабыв на время обо всех проблемах.

Лиза и Петра оделись в удобные чистые вещи, найденные в шкафу, и устроились рядом с ванной, усевшись на низкие табуреты. Никаких вольностей мы себе не позволяли — не место и не время, да и невероятное напряжение этих дней отчетливо сказывалось. Но по их взглядам я понял, что они соскучились. Лиза начал массировать мне шею и плечи, прогоняя усталость.

Я смотрел на своих подруг с нежностью, которой сам от себя не ожидал. В эту минуту они были моими женами. Настоящими, законными, верными. Других я и желать не мог. Но ведь прежде я не рассматривал их в этом качестве, и только угроза смерти заставила меня взглянуть на них по-новому. Я всегда думал, что рано или поздно, но они уйдут. Сейчас же понял, что не хочу этого. Они стали для меня гораздо большим, чем случайные подруги, временно поселившиеся у меня в трудный период их жизни. Нет, я понял, что считаю их своей семьей. И это меня испугало. Семья — это ответственность. Семья — это обязательства. Семья — это слабость для человека моей профессии. Через семью тебя всегда можно достать, можно контролировать. Что и сделал Кречетов. Семья не для таких, как я. Надо выкинуть из головы все подобные мысли.

— А как там Вилли? — вспомнила Лиза.

Сейчас, когда она смыла с лица и тела грязь, посвежела и раскраснелась в теплой воде, она выглядела совсем еще девочкой, юной и непорочной. Петра рядом с ней смотрелась более взросло. Она и была старшей — родились они с разницей в пять минут, но теперь казалось, что их разделяет несколько лет.

— Какой еще Вилли? — не сообразил я.

— Котик наш! Он уцелел? Я же видела, как он смело напал на этого подонка, когда тот убил Феликса Мстиславовича…

Я вспомнил глубокие царапины на лице Костаса и мысленно пообещал обязательно отблагодарить кота, купив ему столько рыбы, сколько он способен сожрать.

— С Вилли все в порядке. Я сдал его на попечение надежных людей. Как только все закончится, мы заберем его, обещаю!

— Это хорошо, — улыбнулась Лиза. Глаза ее закрывались от усталости.

Я с сожалением выбрался из ванны и оделся в подобранное близняшками чистое белье. Одежда пришлась впору. Костюм хоть и не новый, но целый и выглаженный. Туфли тоже оказались нужного размера, у Петры в этом отношении глаз — алмаз.

— Закройтесь на засов и отдыхайте, — приказал я. — Когда вернусь, постучу вот так. — Я негромко стукнул по краю ванны три раза, потом еще раз через паузу, и еще два раза. — Никому больше не отпирайте. Даже Марте. Мы не у друзей, помните это.

— Так, может, уйдем отсюда? — предложила Петра. — Выберемся на улицу, как только все уснут.

— Ты забыла про ошейники. Сначала надо от них избавиться. Я не хочу рисковать, снимая их сам. Да и, честно сказать, нам некуда идти. Сейчас весь мир против нас. Возможно, тут единственное безопасное на данный момент убежище…

— Поняла! — Она встала во весь рост и потянулась — высокая, с широкими женственными бедрами, тонкой талией, небольшой, но очень красивой грудью, четко обозначившейся под платьем. Я поневоле вновь загляделся.

Петра босиком прошла к двери и отперла засов.

— Иди, Кира, мы все сделаем, как ты хочешь. Все будет хорошо!

Она встала на цыпочки, когда я подошел, и поцеловала меня в щеку.

Я не верил, что все закончится счастливо, как в сказках, но очень на это надеялся.

XXXV

Заговорщики

Когда я вернулся в холл, Серафимов и Кречетов, сидя в креслах напротив камина, пили коньяк из пузатых бокалов и курили сигары. Кречетов успел переодеться в костюм, верхняя часть которого напоминала офицерский китель. На груди у него тускло поблескивал Черный адлер. Охранников в холле видно не было, как и Марты.

Еще одно кресло предназначалось для меня. Серафимов широким жестом предложил мне сесть. На столике уже стоял бокал с коньяком, а рядом шкатулка и коробок с длинными спичками.

— Угощайтесь, Кирилл Бенедиктович, день был длинным.

Отказываться от предложения я не посчитал нужным, не станут же они меня травить, а выпить и правда хотелось. Поэтому коньяк я пригубил безо всякой опаски. Напиток оказался сносным, насколько я разбирался, хотя кружка пива пришлась бы сейчас более кстати. Сигару я раскурил, хотя никогда особо не понимал удовольствия курить не затягиваясь. Вот крепкая папироса — другое дело.

— Ульбрехт Рихардович, надо объясниться с нашим гостем! — сказал Кречетов.

— Сколько раз я просил называть меня коротко — товарищ Серафимов! К вам, Кирилл Бенедиктович, у меня будет такая же просьба.

Дитмар Кречетов — потомственный дворянин и боевой офицер — чуть скривился от этой фамильярности, но кивнул и продолжил:

— Товарищ Серафимов, время не терпит!

— Я услышал вас, товарищ Ястреб. Сейчас я все объясню господину Бреннеру. Итак, о чем бы вы хотели спросить в первую очередь?

— Сколько еще стрелков в городе? — неожиданно даже для самого себя поинтересовался я.

— Кого вы называете стрелками? — удивился Серафимов. — А-а-а, понимаю, это наши заокеанские гости? Помощники товарища Ястреба? Всего в город прибыло восемь… хм… единиц.

— Не может быть! — удивился я. — Их гораздо больше! Я лично видел минимум три группы, по восемь человек в каждой.

— Человек? То не совсем люди. Матричных образцов прибыло восемь, но и они, и все остальные — копии, дубли, — широко заулыбался Серафимов. Зубы у него были плохие, гнилые. И пахло изо рта так, что я чуть отвернулся в сторону, дабы не стошнило. — Наладили производство, и вперед, выращивай, сколько потребуется. Благо с экипировкой проблем нет, доставили все заранее в нужных объемах. А сколько их точно, сказать не могу, не считал…

— Все, кто отправился со мной, уничтожены, — добавил Кречетов. — Они прикрывали наш отход со стадиона.

— Не страшно, гальванические ванны работают, процесс идет, наделаем еще, и столько, сколько потребуется.

Я сидел, слушал и ничего не понимал.

— У вас, наверное, вопросы? — дружелюбно улыбнулся Ульбрехт. — Но все просто. Эти, как вы их называете, стрелки — не люди. Но они и не механизмы. Этакий биологический продукт, способный понимать и исполнять приказы. Идеальные солдаты! Жаль только, что и они умирают, как обычные люди. Но что поделать, все мы сделаны из мяса.

— Но… как это возможно?

— Вот уж не знаю, я не инженер. Новые технологии. Работает все просто: берутся образцы, закладываются в специальные капсулы — гальванические ванны. Несколько часов, и готово! Мерка снята! Как у портного, только по этой мерке можно не готовый костюм получить, а копию человека. Наши стрелки, прибывшие на лайнере, уже были такими копиями. Поэтому тут мы получили копии с копий, но это нисколько не ухудшило результат. Таких солдат можно не жалеть, да и они никого жалеть не станут. Ими можно жертвовать, всегда есть возможность сделать себе еще. Страха они не ведают, приказы исполняют. Удобно, не правда ли?..

Я представил себе армию стрелков. Тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч бойцов, не знающих жалости, готовых идти на смерть по первому слову своего командира. Такими будут воины будущего? Ведь подобной армии ничего нельзя противопоставить. Их будут убивать, но всегда найдется материал для новых солдат. И на смену уничтоженным придут другие, еще большим числом. Нет, подобное нельзя допустить! Все устройства чужаков, виденные мной прежде — «дыроколы», энерготанки и прочее, — не идут ни в какое сравнение с армией дублей. Ни одно государство мира не сможет сопротивляться такому вторжению.

Сколько они уже наделали таких солдат? Где их прячут и как хотят использовать?