Клод Лалюмьер - Витпанк
Ричард: Мистер Спрингер…
Джерри: Зови меня Джей.
Ричард: Мистер Спрингер…
Джерри: Окей, зови меня Джерри. Ты очень нервничаешь. В чем дело? Ты никогда не смотрел мое шоу?
Ричард: Один или два раза. Я видел выпуск с сиамскими близнецами.
Джерри: О, это мой любимый! Итак, расскажи нам о своей бывшей жене.
Ричард: Она не была мне женой. Мы не состояли в браке.
Джерри: Ну, все равно. Головой клянусь, она была горячая штучка! Или это твоя жена была холодная, как рыба?
Ричард: Послушайте, я не собираюсь отвечать на такие вопросы.
Джерри: Серетта Вуото ведь занималась наукой, верно?
Ричард: У нее диплом по психологии. Это гуманитарная, мягкая наука — не такая жесткая, как, например, физика. Однако Серетта тем не менее ведет себя так, словно знает все на свете.
Джерри: О, мне нравятся эти термины — «мягкая», «жесткая»… Может быть, поговорим об этом поподробнее?
Ричард: Я боюсь, что моя дочь может быть у телевизора.
Джерри (смеется): Ты разрешаешь своей дочери смотреть такие передачи?
Ричард: От меня это не зависит. Она живет с матерью.
Джерри: Но это не надолго, э?
Ричард: Мне кажется, лучше не стоит говорить об этом перед камерой. Вы слышали, что говорят о предполагаемом обстреле школы в Миннеаполисе?
Джерри: Да, мои парни уже там.
Письмо в «ЖАМА»:Не так давно взрослые опекуны одной моей несовершеннолетней пациентки потребовали, чтобы я прописал для ребенка «Упорную Девку». Это вызвало у меня некоторые сомнения, одновременно подняв общий вопрос об ответственности акушера-гинеколога за психосексуальное здоровье своих пациенток.
Если я не стану следовать указанию опекунов, и в результате моя пациентка пострадает от нежелательных связей — допустим, подхватит какую-нибудь болезнь, которая может быть чем угодно, от генитальных бородавок вплоть до СПИДа, — буду ли я нести материальную ответственность за ущерб?
Если я пропишу вышеназванное устройство, и девочку действительно удастся оградить от несомненно пагубных отношений, но следствием этого будет являться уменьшение ее творческих способностей вследствие «недостатка страдания», буду ли я ответственен за вмешательство в ее право на самостоятельность?
Наконец, если я одобрю применение «Упорной Девки», будет ли это означать, что я отрекаюсь от своих религиозных представлений о сексе как о сакральном акте, который не должно вкушать прежде вступления в брак? Или это будет, наоборот, воплощением в жизнь таких представлений путем научного вмешательства?
Хотя на поверхностный взгляд подобные вопросы могут показаться легкомысленными, я полагаю их весьма сложными, и считаю, что на них необходимо обратить серьезное внимание. Добросовестный врач должен консультироваться не только со своим адвокатом, но также и с компетентным специалистом по этике.
Л. Смит, доктор медицины Нью-Йорк, NY10029.Выдержка из «Будь УПОРной» Серетты Вуото:
Я вовсе не хочу лишить людей радости. Поверьте мне.
Я хочу лишь избавить вас от нежелательной беременности, сердечной боли и риска подцепить неизлечимое заболевание — а ведь все эти вещи являются потенциальными последствиями любого сексуального контакта. Простая надежда на то, что с вами этого не случится, не защитит вас. Оглянитесь вокруг. Ни одна из этих девушек тоже не думала, что такое может случиться с ней.
Что сможет сделать «УПОР»? Почувствовать, когда ваш потенциальный партнер неискренен с вами. Измерить его (или, если речь идет о партнерше-лесбиянке, ее) степень влечения и верности.
Чего «УПОР» сделать не сможет? Найти вам совершенного партнера. Защитить вас от эмоциональных страданий, если вы полюбите человека, который откажется ответить на вашу любовь.
Из вступления к статье Ричарда Дерринджера «Это моя вина: мои взаимоотношения с Сереттой Вуото»:
Я рассказываю об интимнейших подробностях своей жизни не ради денег, но только для того, чтобы засвидетельствовать правду.
Мне казалось, что я любил Серетту. Лишь когда я понял, какого рода личность она в действительности собой представляет, я научился презирать ее.
Выдержка из письма Серетты Вуото в «Нью-Йоркское Книжное Обозрение»:
Так почему же Ричард Дерринджер («Это моя вина», «НЙКО», 23 апреля) не подождал, пока он поймет, какого рода личность я «в действительности» собой представляю, прежде чем изнасиловать меня?
* * *Как мать Серетта оказалась совершенно несостоятельной. Причем несостоятельной публично. Книга-интервью ее дочери «Руки прочь от моего тела» двадцать недель держалась в списке бестселлеров на «amazon.com» и была продана в большем количестве экземпляров, чем ее собственная книга. И что только на нее нашло, когда она согласилась сниматься для «Более реального мира»?
Джинни оставила на кухонном столе записку: «Ушла к папе на выходные». Кроме этого, она оставила пол-галлона молока, теперь уже скисшего, и полную раковину грязной посуды. Серетта начала прибираться: привычное занятие.
Зазвонил телефон — это был тот симпатичный социолог, с которым она познакомилась на своей последней лекции.
— Я тут подумал, — сказал он, — не найдется ли у вас времени на чашечку кофе?
Тогда он ей понравился: он задавал умные вопросы и казался человеком вдумчивым, таким, который может быть внимательным к другим.
— Я не пью кофе, — сказала Серетта.
— Ну хорошо, тогда как насчет чая?
Ее сердце бешено стучало, она вся покрылась потом. То ли это бесновался ее «УПОР», и этот человек не стоил доверия, то ли у нее был попросту старомодный приступ озабоченности.
— Может быть, выпьем вместе? — настаивал он.
«Смелее, — сказала она себе. — У тебя есть защита».
— Ну ладно, — согласилась она. — Когда?
— Этим вечером подойдет?
— Где мы встретимся? — спросила она.
— Как насчет «Чайного бара» в «Хилтоне»? — предложил он.
Она повесила трубку.
Даже если бы ее «УПОР» дал ей зеленый свет, она сомневалась, что смогла бы спать с ним. Она не заслуживала настоящей связи. Ей было трудно, по-настоящему трудно быть одной все эти годы, пытаясь в одиночку поднять дочь на ноги. Серетта любила Джинни больше, чем смогла бы сказать. Могла ли она простить себе, что, несмотря на это, порой пыталась представить, как сложилась бы ее жизнь, если бы она все же сделала аборт?
Материалы слушания по делу об опеке «Деррилджер против Вуото»:
Льюис Вебстер, адвокат истца, Ричарда Дерринджера: А сама ты с кем хотела бы жить?
Джинни Вуото: С моим отцом. Мне кажется, он будет гораздо менее требовательным ко мне.
Льюис Вебстер: Тебе когда-нибудь казалось, что твоя мама не любит тебя?
Джинни Вуото: Конечно. То есть а что мне еще остается думать? Все указывает на это. Вот, например, что бы было, если бы моя мать использовала свою «Упорную Девку» еще до того, как забеременела? Судя по тому, что она мне говорила или когда-либо писала о моем отце, я совершенно уверена, что она не стала бы затевать эту связь с ним, если бы только «знала, чем это пахнет». А если бы она, ну, вы понимаете, не стала этого делать, то я бы вообще не родилась на свет! И тогда она, может быть, и была бы счастливее, удовлетвореннее и так далее — но я-то по-прежнему оставалась бы яйцеклеткой! Вот почему я хочу уйти жить к отцу.
Это не было преднамеренно. Серетта совсем не собиралась шпионить.
Она вошла в комнату Джинни, чтобы открыть окна и проветрить помещение. Уходя, она прихватила с собой ворох одежды для стирки, и затем, уже в прачечной, стала раскладывать вещи Джинни по цвету. Вот тогда-то Серетта и обнаружила в одном из карманов упаковку противозачаточных таблеток.
Первым ее побуждением было спустить таблетки в унитаз, но что-то заставило ее остановиться. Дрожащими руками она положила упаковку обратно в карман джинсовой куртки, потом отнесла все вещи Джинни обратно в ее комнату и оставила лежать там беспорядочной грудой, как и прежде.
Затем она взяла телефон и по памяти набрала номер Ричарда.
— Здравствуй, — сказала она.
— Здравствуй, — отозвался он холодно.
Он до сих пор сердился на нее из-за этого слушания по делу об опеке. Он был в своем праве. Заставлять адвоката вытаскивать на свет давнишний арест Ричарда по обвинению в назойливом приставании к проститутке было с ее стороны ударом ниже пояса. Но здесь речь шла о матери, борющейся за своего ребенка — и, к счастью для нее, судьей был назначен человек консервативного и пуританского склада.
