Галина Тер-Микаэлян - Face-to-face
— Вот, значит, как. Ладно, что ж, раз им хорошо, — рот его странно искривился, голос задрожал от гнева, — то пусть им будет хорошо. Да.
— Дядя Юра, пожалуйста, успокойся!
Не в силах совладать с собой, он закричал:
— А мои сыновья знают, что он не их отец? Или они зовут его папой?
— Какое это имеет значение, — смутилась Таня.
— Нет, я желаю это знать!
— Я не знаю, мы… мы почти не видимся. Тетя Халида часто мне пишет, но об этом…
— Значит, Халида больше не работает в своем НИИ?
— Нет, она теперь работает с папой.
— Что ж, я рад за них обоих.
— Лучше не думай об этом, а давай решим, как рассказать обо всем Тимуру и девочкам — они ведь тоже думают, что ты…
— Пока ничего не будем решать — теперь, после того, что ты мне рассказала, я должен все обдумать, — лицо Юрия как-то сразу осунулось и постарело, в глазах застыла бесконечная усталость. — Ты пока ничего и никому не говори. Кстати, откуда ты узнала о картинах — тебе кто-то рассказал?
— Ну… в общем-то…да.
«Ты сам мне сейчас все это рассказал, твой мозг для меня — открытая книга. Но как тебе все объяснить? С меня хватит — постоянно видеть настороженность в глазах тети Златы и дяди Пети, которые знают. Им страшно рядом со мной, как будто я прокаженная».
— Я подозреваю, кто тебе сказал это, — с отвращением в голосе произнес Юрий, — даже знаю точно, потому что больше некому. Этот человек приходил сюда? Давно?
— Ну… не помню точно.
— Чего он хотел?
— Ничего, просто… просто рассказал, и все.
Немного подумав, он махнул рукой:
— Ладно, пусть делают, что хотят, времена изменились. Расскажи мне лучше о себе — как ты жила все это время?
— Когда мама… погибла, папа не захотел возвращаться в Ленинград. Я два года жила с дядей Петей и тетей Златой, а в девятом классе, когда мне исполнилось шестнадцать, решила переехать в Москву и жить здесь — квартира все равно стояла пустая.
«А тетя Злата и дядя Петя почувствовали облегчение, когда я уехала».
— Так тебе разрешили жить одной?
Таня хмыкнула и дернула плечом:
— А почему нет? Я получила паспорт, папа и тетя Халида не возражали, когда я им написала, что хочу жить здесь. От Ленинграда до Москвы всего ночь пути, и если что… Короче, меня отпустили, а потом приехали Тимка с девочками. Тетя Халида хочет, чтобы Рустэмчик с Юркой после третьего класса тоже учились в Москве.
Гнев вновь овладел Юрием.
— Почему, интересно, она так стремится отправить детей подальше от себя? — вкрадчиво поинтересовался он. — Слишком много хлопот? У них с дядей Сережей, наверное, тоже есть дети?
— Нет, своих детей у них нет.
— Почему же? Халида любит детей, а твой отец не так уж и стар.
Это прозвучало достаточно ехидно, и Таня мягко возразила:
— Дядя Юра, не надо меня спрашивать о таких вещах.
Они долго сидели молча, потом Юрий внезапно поднялся — так резко, что из кармана его выпала сложенная газета, купленная утром на вокзале.
— Я пойду, Танюша. Не говори никому о нашей встрече — я сам им скажу. Если решу, что нужно сказать.
Его ссутулившаяся фигура уже скрылась за поворотом, а Таня все сидела неподвижно и смотрела вслед.
«Неужели он так и уйдет? А что делать — догнать? И что сказать?»
Бросив взгляд на свои часики, она сорвалась с места, вспомнив, что через десять минут ей должны были звонить из Стокгольма, и когда влетела в квартиру, телефон уже трещал.
— Таня, — сказал по-английски старческий голос на другом конце провода, — в ближайшее время я не смогу приехать, извините.
— Как?! — обычно спокойный и ровный голос ее внезапно сорвался на крик. — Почему? Мы ведь договорились!
— Обстоятельства изменились.
— Что значит «обстоятельства»?! — девушка с трудом подбирала английские слова. — Я вас ждала! Тетя Ада велела мне обратиться к вам, а вы ее… предали, да! Скажите правду, что вы сделали с той книгой, которая должна была выйти шесть лет назад? Почему ее так и не издали?
— Таня, почему вы не хотите мне верить? Я уже говорил вам во время нашего прошлого разговора, что не виноват — рукопись перекупило другое издательство, и после этого она исчезла. Но вы сказали, что у вас есть копия — мы с вами встретимся, и я сделаю все, чтобы книга Ады увидела свет. Только чуть позже.
— Когда я в первый раз написала вам, вы ответили, что не можете получить визу в СССР. Теперь у нас перестройка, и визу вам дали. Позавчера вы позвонили и сказали, что у вас уже есть билет на самолет, я собиралась завтра ехать в аэропорт вас встречать. Я вас ждала. Так что случилось теперь?
— Хорошо, Таня, я скажу. Сегодня на одной из атомных станций произошел мощнейший выброс. Едва приборы его зарегистрировали, мы, шведы, вывезли весь персонал из зоны нашей атомной станции, и только потом выяснили, что выброс не у нас — страшная авария произошла на вашей атомной станции в Чернобыле. Я болен, врач запретил мне при таких обстоятельствах лететь в Москву.
— Ладно, поправляйтесь, — она бросила трубку и, закрыв глаза, прислонилась к стене.
— Таня! — заглянувшая в комнату Дианка испуганно дергала ее за рукав. — Таня, ты что, спишь?
Глаза Тани открылись, равнодушный взгляд был устремлен в сторону, губы слабо дрогнули.
— Бесполезно. Теперь бесполезно.
— Что? Что бесполезно? Ты заболела, Таня?
— Книга…уже никому не нужна.
Обращение Совета Независимого Разума к Разумным МатерикамСозданная нами система прогнозирования будущего информирует:
Прежде, чем погаснет греющая Планету звезда, населяющий ее живой Белок деградирует и погибнет, но еще раньше наш Разум прекратит свое существование.
Что же касается вас, то вы сами поглотите себя и свой мир до того, как придете к взаимопониманию. Прощайте.
Перегрузка системы не позволяет завершить прогнозирование.
Конец.
