Сергей Плотников - Паутина Света
Логика. Зачем пришёл наследник Амакава? За каким-то… договором. За каким? Почему именно к ним? Потому что Мизучи рассказала Юто Амакава достаточно много про их сообщество. Ведь присяга на верность, вассальная клятва Амакава, что обеспечивается их способностью «внедрения света», простая, в сущности, примитивная штука. Это просто возможность перешагнуть через себя в обмен на обещание службы. Когда ты упёрся в потолок собственных ограничений, силы, рода, вида, души, любых. Дикий, невозможный шанс стать другим, в обмен на добровольное ограничение свободы. Чего как огня боятся большинство как аякаси, так и людей. Его надежда умерла сегодня. Можно просто жить. Его надежда принесла ему невероятный по редкости шанс. И к ками подробности! Поверить в выбор Сидзуки.
Посмотрев на заходящих в освещённую пещеру Горбоносого (нескольких выживших он нёс просто в охапке), Мизучи (на ней буквально повисли двое, что не могли идти сами) в сопровождении нескольких демонов, Каши, сделав три широких шага, оказался перед последним Амакава. Плавно опустился на колени и склонил голову так, что она оказалась ниже уровня подбородка ребёнка.
— Амакава-сама. Я Каши из рода демонов Каши, лидер сообщества духов склонов гор, прошу принять мою клятву и клятву тех, кто решит пойти за мной. Клятвой рода, клятвой верности и клятвой свободы да возвысится тот, кто готов.
Аякаси мог бы поклясться, как сейчас мелькает в глазах ребёнка череда выражений: изумление, удивление, понимание, и их сменяет сосредоточенный прищур. Ощутил детские руки на своих висках.
— Думай, желай, что хочешь сильнее всего, и помни о верности слову. Иначе присяга тебя просто… сломает. — Прошипел ему на ухо Амакава и громко, чётко проговорил: — Да будет так.
И… больше ничего. Ни вспышек света. Ни ударов грома. Никаких внешних эффектов. Просто Юто убрал руки с головы аякаси, и Каши встал. Что он желал сильнее прочего? Что ограничивало его? Потолок разума, предел сознания? Каши ухмыльнулся, губы сложились в столь непривычную ему жестковатую усмешку. Служение господину — это унизительно и плохо? А служение идеалам — это, значит, свобода?
— Кто всё ещё верит мне, как учителю, кто хотел пройти предложенный мною путь — подходите и присягайте Амакава. Слова вы все слышали. Остальные свободны, где проход в пещере — все знают.
Демоны, столпившиеся у входа, зашуршали, зароптали, заметались взглядами по людям, и Каши подойдя, встал слева от своего сюзерена. И почти не удивился, увидев справа Мизучи. Стоящий среди «мелюзги» Горбоносый изобразил жест «рука-лицо» и спокойно подошёл к мальчику. Опустился на корточки, подставляя лоб. — Ну, давай уже эту клятву, что ли. — И чуть тише и в сторону. — Если бы пафос можно было удалить хирургическим путём, я бы отправил кое-кого на операцию… сенсей хренов.
Интерлюдия 13
О. Хоккайдо. Родовые земли Джингуджи
Особняк старшей семьи. Заклинательный покой
Мать и дочь, Мерухи и Куэс Джингуджи
— Ну ма-а-ам, — протянула девочка, — зачем это опять? Мне холодно и жёстко. И скучно!
— Видно, ты уже забыла, дорогая, как до середины семи лет ты даже спать не могла нормально. Помнишь, сколько раз ты просыпалась с ожогами? А с синяками? Хочешь повторения?
Девочка закатила глаза. Её длинные, цвета вранова крыла, волосы были аккуратной волной откинуты через край алтаря и свисали почти до земли. Кроме разговора, девушка не позволяла себе ни одного лишнего движения: что такое сбой в магическом ритуале и насколько могут быть неприятны последствия, она прекрасно знала. Мать продолжала водить руками на Куэс, на вопросы отвечала односложно и не особо вдумываясь, и мёрзнувшей без одежды «принцессе» Джингуджи оставалось только закрыть глаза и попробовать отвлечься от занудной процедуры какими-нибудь приятными воспоминаниями.
Например, о том, как она излечилась от «проклятья магов». Есть у британских волшебников поговорка — «силы много не бывает». Остаётся пожалеть их, потому что они действительно не знают, что такое много силы. Слишком много для хрупкого человеческого тела. Один из непреложных законов магии гласит: подобное побеждает подобное. И потому, сколько бы ни ставили в её теле колючие ёжики запечатывающих внедрённых заклятий, её сила разрывала их раз за разом. Пока маленькая Куэс бодрствовала, она вполне контролировала себя, быстро научилась, чтобы прозрачно-тёплая волна энергии не обжигала кожу… или внутренности. Кошмар начинался, когда она засыпала. Два раза из трёх она успевала проснуться до того, как её магия успеет нанести повреждения, но иногда сон был слишком глубок…
— Для чего нам сила, мама? Мне больно от неё…
— Для того, чтобы убивать демонов, дорогая.
— Убивать плохих демонов?
— Не бывает хороших демонов, доченька.
Её рано начали учить, уже в пять лет маленькая Куэс умела отсылать энергию во вне организма, поджигала свечи касанием за фитиль, двигала предметы телекинезом. На некоторое время приступы из опасных превратились во что-то просто болезненное, неприятно, но это можно было игнорировать. Просто нужно было сделать достаточно этих очень-очень интересных манипуляций с предметами или яркими искрами заклинаний. А потом её резерв начал расти. Так бывает. Считается, что если резерв в детском возрасте больше среднего уровня, то обычно у ребёнка полностью проявившийся дар. У Куэс оказался редчайший по силе дар. И он был готов её убить.
Мерухи Джингуджи устало смахнула капли пота, выступившие на лбу, и продолжила сканирование-исследование-перезапечатываение силы дочери. Учитывая, что совсем неслабую Мерухи Куэс размером резерва превосходила на порядок, работа была не из лёгких. Тогда, поняв, что ребёнок может просто не пережить, мать, наконец, обратилась за помощью к Старым Кланам.
Обращение к политическим противникам, как и ожидалось, прошло далеко не гладко. Жрецы — зеркальщики были готовы спасти ребёнка безвозмездно, запечатав дар… целиком. То, что при этом Куэс осталась бы в лучшем случае полоумной, произнесено не было, но любому, знакомому с теорий магии, было ясно как день. Тсучимикадо, вежливо улыбаясь, сообщил, что среди клановых техник нет ни одной, что могла бы пригодиться. «Темница дара»? Ну, это же вымысел, нет такой техники и быть не может, как можно регулировать ток маны внутри источника, современная магическая мысль это решительно отрицает. И тогда пришлось обращаться к «чокнутым» Амакава.
Про клан артефакторов — укротителей ходили самые невероятные слухи, начиная от того, чем именно они занимаются со своими демонами в свободное время (и что именно это обеспечивает экстремальную преданность приручённых монстров) и заканчивая тем, что мол де любой до кого они дотрагиваются, больше не остаётся прежним. Но, выбора не было. Встреча с главой клана прошла в тёплой, дружеской атмосфере… если не считать, что Мерухи каждый раз дёргало, когда ей подносила чай или пирожные зашики-вараши, дух места, силы такой, что в волосах начинают проскакивать искры. Очень атмосферно! Совершенно понятно, почему добровольное затворничество Амакава никто не стремится прервать. Но другого выбора всё равно не появилось.
В конце недели Джингуджи привезла в Ноихару свою семилетнюю дочь. Лишь мельком осмотрев ребёнка, глава Амакава согласился провести «лечение». И огласил цену. Не так уж она оказалась высока: всего лишь жизнь за жизнь. Куэс должна была перейти в род владеющих «силой изменяющего света».
— Пойми, Мерухи-сан, для твоей дочери всё равно теперь нет своей судьбы: никогда ещё столь сильный дар не доживал до такого гигантского — 7 лет — срока. Никто не знает, как поведёт себя энергия, собранная в таком количестве всего в одном теле. Потому и не взялись остальные — спесивые глупцы боятся расписаться в собственном бессилии, не идиоты они всё же. И ты вовремя привезла её ко мне: не больше года ей осталось. Я и так удивлён, что она смогла усмирять свою силу так долго. Только будучи женой наследника, который владеет даром нашей крови, она сможет жить как человек, без риска, что её сила овладеет ей. Только владеющий «светом» может защитить её от того, что внутри неё.
Мерухи закончила и устало опустилась в кресло подле каменного параллелепипеда алтаря. Дочь завозилась, потягиваясь, разминая затёкшие мышцы, свесила ноги на пол и потянулась за одеждой. «Как же, отдать её за какого-то почти бездаря» — продолжала по инерции давний спор сама с собой Джингуджи-старшая — «да у нас каждый начальник отдела в заштатном городке сильнее этого Амакава. И внук его тоже меня не впечатлил. Попросись он ко мне в клан… улицу бы я не отправила его подметать, конечно, но и к старшей семье на удар молнией не подпустила бы! А ведь не произойди раскол в клане „светоносителей“ — дочь пришлось бы сватать так и так. А теперь остался один наследник, под подавлением и не обученный… за ним даже на всякий случай время от времени приглядывают… но дочери я выберу партию и повыгоднее!» Она снова осмотрела Куэс сканирующим заклятием и снова была вынуждена расписаться в том, что не понимает, что происходит внутри её источника. И никто не понимает. Ограничители внешние, ограничители внутренние, но хватит ли их, если случится то, о чём предупреждал старик Амакава? Тянущее чувство собственного бессилия заставило сердце сбиться с ритма, но старшая из женщин взяла себя в руки. Не время. Может, и обойдётся.
