Ярослав Бабкин - Каменистая дорога
— Здесь должен был ехать профессор! — упрямо возразил малиновый.
Юл глубоко вздохнул, и протёр лоб полотенцем.
— Мы уже догадались, что его здесь нет, — примирительно вмешался высокий, — но тогда где он?
— Не имею ни малейшего представления, — Юл пожал плечами, — возможно, он поехал другим поездом?
— Это как раз не возможно! Следующий поезд прибывает только вечером, а торжественно распитие в «Барабане» начнётся уже после обеда!
— Мне искренне жаль, если профессор не счёл возможным посетить сие увлекательное мероприятие…
— Профессор Фалькер не мог так поступить, — убеждённо заверил Юла желтофуражечник, — я в этом абсолютно уверен.
— У меня есть идея, — Юл снова забросил полотенце на плечо, — а что если вам разыскать телеграф и спросить это у самого профессора?
Идея вызвала в толпе разноцветных фуражек явное оживление и довольно бурные дебаты. В ходе которых была признана вполне разумной.
Юл закрыл дверь за незваными гостями и вернулся к бритью, с неудовольствием обнаружив, что вода в тазике уже прилично остыла.
Куто выбрался из багажной кладовки, таща за собой большой чемодан.
— Чего там?
— Мелочи. Профессор Фалькер забыл предупредить встречающих, что не приедет…
Юл поморщился, но щёку холодной водой добрил. Убрал бритвенные принадлежности и поглядел в окно. Там лежал Констайн. Их вчерашний попутчик не соврал — город был небольшим и утопающим в море зелени, из которого выступали лишь островки и отмели рыжих черепичных крыш. По правой стороне над зелёными волнами листвы вздымалось старинное здание, увенчанное парой тонких шпилей — видимо, университет. Слева бросался в глаза большой серый утёс. Огромная каменная скала с совершенно отвесными склонами и плоской, будто нарочно срезанной, вершиной, которую зубчатой короной накрывал старинный замок. Между замком и университетом, в низинке, располагались городские кварталы, а за ними блестела широкая лента реки, перечёркнутая грузным каменным мостом. На той стороне начиналась Слатония.
— Что будем делать? — спросил Куто.
— Осмотрим место и опросим жителей, — Юл застегнул жилет, и начал повязывать галстук, — в столь маленьких и провинциальных городках надёжно спрятать девушку просто невозможно. Их обитатели слишком любят сплетни.
Проводив взглядом двигавшуюся вдоль перрона толпу студентов, он закрыл ставни. Это помешало ему заметить, что несколько из них отстали и задержались у заднего выхода из вагона. Как раз того, откуда спустился на перрон их давешний собеседник, с пшеничной чёлкой.
— Приветствую, друзья.
Новоприбывший опустил саквояж на перрон и церемонно пожал руки всем троим встречавшим.
— Вас мало сегодня…
— Увы, — вздохнул щуплый, похожий на хорька студент в пепельно-серой фуражке, — эти сатрапы до нас всё-таки добрались. Четверых исключили и отправили на поселение, ещё нескольким пришлось брать академический отпуск и уезжать из города.
— Понятно, — гость взял свой саквояж и огляделся.
— Мы даже и не предполагали, что ты сможешь бежать. Как тебе это удалось?
— Потом расскажу. Здесь не самое лучшее место. Нужно собрать всех надёжных друзей в «Старом барабане». Нас ждут великие дела, но следует торопиться…
«Старый барабан» являлся весьма известным местом в студенческих и академических кругах. Даже за пределами Констайна. При всём этом снаружи выглядел он крайне невзрачно — большая вывеска в форме этого музыкального инструмента и под ней низкая широкая дверь. Дверь дополнялась традиционным вышибалой — здоровенным детиной с хмурым каменным лицом и тяжёлой челюстью.
— Привет, Дитер, — поздоровался с ним один из студентов, — уже собираются?
Тот молча кивнул.
Они зашли внутрь.
— Чем больше народу, тем лучше, — удовлетворённо заметил Чекалек, спускаясь по лестнице, — в толпе легче затеряться, а последнее время я не чрезмерно склонен привлекать к себе лишнее внимание.
Короткая, в дюжину широких каменных ступеней, лестница, вела в замысловатый лабиринт низких сводчатых помещений разделённых массивными квадратными колоннами.
Сразу у входа гостей встречала старательно укреплённая на стене вывеска с надписью на трёх языках:
Вниманию уважаемых господ студентов! Большая просьба при возникновении разногласий не отламывать ножек и иных частей мебели для использования их в качестве аргументов. На этот случай в ящике за стойкой находится запас специально заготовленных дубинок, коими уважаемые дискутанты могут свободно воспользоваться при условии, что не станут выносить их за пределы заведения. Заранее спасибо.
Миновав это любезное предупреждение, они прошли в главный зал, обставленный длинными дощатыми столами и лавками.
Основная масса уважаемых господ студентов ещё не прибыла и ожидалась чуть позже, когда завершится торжественное собрание в честь окончания весеннего семестра. Впрочем, отдельные нетерпеливцы уже активно разогревались, грохоча по столам кружками и ложками и тренируясь в исполнении гимнов своих факультетов и корпораций. Среди посетителей можно было заметить даже нескольких представителей профессуры, выделявшихся отсутствием форменных цветных фуражек, традиционно служивших указателем на принадлежность к тому или иному студенческому обществу.
— Ого, смотрю старший библиотекарь Вальдеман уже здесь, — удивился щуплый студент шедший рядом с Чекалеком.
Он указал на средних лет господина с грустным, чуть одутловатым лицом, обрамлённым всклокоченными огненно-рыжими бакенбардами. Господин был занят поглощением содержимого большой фаянсовой кружки, и вошедших не заметил.
— Мне не стоит особо попадаться на глаза, — поёжился Чекалек, — пройдём куда-нибудь в уголок.
Уголок оказался небольшим аппендиксом, отходившим от низкого бокового прохода. В этом каменном мешке каким-то чудом смог поместиться стол и даже несколько массивных дубовых стульев. Пухленькая официантка, не иначе как сверхъественным чутьём заподозрившая наличие посетителей в столь заброшенном месте, принесла тарелки с дежурными сосисками и капустой, кружки и ложки. Ножей и вилок в «Барабане» посетителям традиционно не выдавали. Особенно в день завершения семестра…
— Итак, друзья, — Чекалек протёр салфеткой ложку и задумчиво примерился ею к сосиске, — я прибыл сюда не просто так.
— Мы догадываемся. Как ты спасся?
— Позже, — он отломил ложкой кусочек, — сейчас важно другое. Вы в курсе, что в городе находится принц Флориан?
— Ещё бы… Весь город только об этом и говорит.
— Но о том, что здесь ещё и принцесса Донова, он не говорит?
— Принцесса? Здесь? Ты что-то путаешь, Флипо. Она в столице.
— Да нет, она именно здесь. Впрочем, это действительно не афишировалось. Так что неудивительно, что вы не знаете.
— А к чему всё это, Флипо? — поинтересовался щуплый.
— К тому, друг мой Гернот, что я планирую этим воспользоваться.
— Как? Что тебе нужно от всех этих паршивых аристократов?
— Всего ничего. Победа нашего дела. Да-да. Бежать и скрываться — удел слабых. Если мы полагаем своё дело правым, а себя достойными этого дела, мы должны нанести удар, а не прятаться по щелям.
— Ты планируешь ещё одно покушение?
— Не просто покушение. Куда больше. В камере у меня было время подумать. Что нам дал прошлый взрыв? Автократор выжил, хотя и калекой. Почти всех наших друзей в итоге казнили. А общество. Это сытое общество даже не почесалось. Нет, нужно действовать по-другому. Эстерлих и Борея балансируют на грани войны, и мы должны столкнуть их за эту грань. Тогда им уж точно придётся что-то менять. А покушение на принца и принцессу — отличный к этому повод.
Воцарилось молчание, нарушаемое лишь доносившимися из зала глухими выкриками подгулявших студентов.
— Ты уверен? — наконец спросил один из его собеседников.
— Абсолютно. Одно покушение не в силах сломать общественный порядок. Даже покушение на монарха. На место убитого тирана всегда приходит следующий. Чтобы изменить мир, нужно этот мир разрушить. И на его руинах построить новый.
— Довольно радикальный шаг, Флипо.
— А мы разве не радикалы? Или вас пугает буря?
— Да нет… ничуть. Не пугает. Совсем. Но всё ж таки война…
Гернот бросил взгляд в зал, где студенты в разноцветных фуражках дружно поднимали кружки.
— … много невинных людей погибнет.
— Невинных людей не бывает, — уточнил Чекалек, прожёвывая кусочек сосиски, — как и виноватых. Бывают просто люди. И всем им рано или поздно суждено погибнуть. Так пусть их смерть окажется хотя бы не напрасной. Жертвы должны быть принесены. Без этого не бывает победы.
— Мне казалось, что мы боремся за лучшую жизнь…
