Андрей Ветер - Волки и волчицы
— Зачем?
— Не знаю. Они ввалились внезапно, позвонили с мобильника прямо от подъезда. Ну, не гнать же мне их… — в голосе Кирсанова послышалось раздражение. — Да и с какого такого хрена я не должен пускать сюда моего друга? Андрей был слегка выпивший, обхватил меня, закричал: «Лёха, хочу помирить вас, вы мне оба дороги, так что давайте дружить»… Заставил нас выпить на брудершафт, поцеловаться… Тут меня и пробрало.
— Что значит «пробрало»?
Алексей пожал плечами.
— Не могу объяснить, — сказал он задумчиво, но без малейшей тени вины в голосе.
— А ты попробуй, объясни мне… Лёшенька, прошу тебя, — Наташа сложила молитвенно руки; она чувствовала, что вот-вот потеряет над собой контроль и начнёт рыдать, — поговори со мной. Мне очень, очень плохо. Просто ужасно. Такое чувство, что сейчас умру… Я хочу понять… Ты же говорил, что тебе не нужны другие женщины…
— Она словно околдовала меня, — Алексей зажёг сигарету. — Один поцелуй, понимаешь, всего один поцелуй, а я уже не мог выпутаться. Как в паутину попал… Такая появилась тяга к ней… Мы выпили втроём ещё по рюмке, поболтали о чём-то, а потом Васнецов как-то незаметно ушёл. Я даже не могу вспомнить, в какой момент он исчез… Ну, а мы с Валентиной…
— Она сделала что-то особенное? — спросила Наташа, с некоторой опаской заглядывая в задумчивое лицо Кирсанова. — Ну чем она могла поймать тебя? Чем?!
— Ничего особенного. Просто жажда была, неудержимая жажда её тела.
— У неё вполне обыкновенное тело, — сказала Наташа, мысленно возвращаясь к сцене, свидетельницей которой она только что была. — Ну, складное, наверное, приятное, но я видела в кино и куда более эффектные фигуры.
— Да, хорошее тело, но ничего особенного, — согласился он спокойно.
— Ты же мымрой назвал её! — девушка стиснула кулаки.
— Было такое, — согласился он серьёзно, — только дело тут не в красоте, не привлекательности. Из неё энергия какая-то попёрла, этакий магнит… Я вроде бы даже сам себе удивлялся, наблюдая за собой со стороны.
Наташа подошла к шкафу, нервно открыла дверцу бара и порывисто взяла бутылку коньяка. В полном молчании она налила рюмку и залпом опорожнила её. Постояв немного, она выпила вторую рюмку и повернулась к Алексею.
— Не думала, что когда-нибудь попаду в такую ситуацию. Увидеть любимого человека в объятиях другой женщины… Ничего на самом деле ужасного, — Наташа принялась жестикулировать, то прижимая ладони к груди, то взмахивая ими, стараясь выглядеть убедительно, — особенно если учитывать род твоей деятельности. Даже странно, что я не каждое утро из твоей постели девчонок выгоняю… Но всё-таки обидно, пусть я и не жена тебе…
— Ты мне не жена… Но у тебя ключ от моей квартиры, Наташ. Я никогда никому не давал ключа… Позволить кому-то приходить сюда в любое время суток — это означает впустить человека в мою жизнь. Ты понимаешь, о чём я говорю?
— Да, но эта баба!.. Увидев твоё голое тело не в моих объятиях, а в чужих, испытала шок… и омерзение…
— Ну, что я могу? — он пожал плечами.
— Ты можешь пообещать, что этого больше не повторится, — предложила она.
— Но это может повториться. Я понимаю, что это не должно повторяться, если бы ты была мне женой, но ты всё-таки не жена.
— Но я думала, что… раз ты дал мне ключ… Ты же сам сказал…
— Наташ! Хватит! Ну, уже достаточно, честное слово! — воскликнул Кирсанов.
— Как достаточно?! Я тебя застала с женщиной в постели! — она топнула ногой в бессильной ярости. — Я тебя застукала… Если бы только мог понять, насколько это гадко!
— Прекрати истерику. И не пытайся давить на меня.
— Я жду от тебя ребёнка, Алёша! — выкрикнула она.
— Да хватит же! — он не выдержал и сильно встряхнул девушку, схватив её за плечи. — Какого ребёнка, Наталья? У меня не может быть детей!
— Но я ни с кем… У меня не было мужчин в последнее время! Как ты не понимаешь? — её голос превратился в пронзительный звон, буравивший голову Кирсанова. — Я тебя люблю! Мне не нужны другие мужики!
Алексей стиснул руками виски и закачался.
— Не кричи, не кричи же!
— Я хочу, чтобы ты услышал меня!
— Замолчи! — он коротко шлёпнул её ладонью по щеке. — Не выношу крика!
С минуту девушка стояла неподвижно посреди комнаты. Затем она отступила от Кирсанова на шаг и медленно подняла на него глаза.
— Ты псих, — прошипела она, — ты просто псих… И кобель!
Последнее слово прозвучало так хлёстко, что Алексею почудилось, будто Наташа с силой плюнула ему в лицо.
— Видеть тебя не желаю, — добавила она и быстро направилась к выходу.
Кирсанов услышал, как звякнули ключи о полированную поверхность тумбочки, скользнули по ней и стукнулись о зеркало на стене. Затем громко хлопнула дверь.
— Да пошла ты! — проворчал Алексей с горечью.
В эту минуту он был зол на себя, зол на Наташу, зол на весь мир. Всё произошло — хуже быть не может.
— Ну не хотел я ссориться с ней! — крикнул он и стукнул кулаком по стене. — Чёрт! Не хотел! Не хотел! Зачем же всё так получилось? Наташа!
Никто не отозвался.
Он закрыл глаза, постоял недолго, затем побрёл в спальню. Подошел к кровати, медленно обвёл взглядом скомканную простыню, и глаза его остановились на кружевном комочке женских трусиков. Он протянул руку, подобрал трусики, подбросил на ладони, потеребил пальцами, словно убеждая себя в их реальности, затем быстро встал, подошёл к окну и выбросил их на улицу.
— Пропадите вы пропадом с вашими женскими штучками!..
Вечером объявился Васнецов.
— Андрей! — закричал Кирсанов, открывая входную дверь и впуская приятеля в квартиру.
— Привет ещё раз. Что-то у тебя рожа немного не того…
— Да тут, понимаешь, Наталья накрыла меня с Валентиной твоей.
— Застукала? А вы, стало быть, развлекались? — казалось, Васнецов ничуть не удивился. — Ну, ну, забавно… А я, собственно, заехал, чтобы книжку записную забрать.
— Какую книжку?
— Мою. Где-то я выложил её, а вспомнить не могу, — Васнецов растерянно обвёл взглядом комнату, вспоминая, где он сидел утром.
— А что в книжке-то?
— Пометки по сценарию… А ты по-прежнему ничего заранее не расписываешь? Всё в голове держишь?
— Да, — Кирсанов кивнул.
— Скажи, а как ты на Рим вдруг выбрался? Ты же никогда не интересовался античным миром.
— Ох, Андрюха, это история непростая. Тут всему виной мои сны, — Кирсанов поставил на стол бутылку коньяка и две рюмки.
— Сны?
— Да, — кивнул Алексей и наполнил рюмки. — Скажи мне, Андрей, ты веришь в реинкарнацию? — спросил вдруг Кирсанов.
— Пожалуй, верю. Как в хорошую, обнадёживающую сказку, — ответил Васнецов.
— То есть ты допускаешь, что уже жил раньше?
— Допускаю, хотя есть в этом изрядная доля лукавства, что ли… Такое, знаешь ли, заигрывание с собственными страхами и сомнениями по поводу смысла жизни.
— Не понимаю.
— Я более чем уверен, что уже не раз жил на Земле, а может, и ещё где-нибудь. Но вера вере рознь. Ведь ничто в моей жизни не изменится от того, что я вдруг узнаю, что жил когда-то в Древнем Вавилоне или при дворе короля Артура. Не изменится ничего и после того, как мне кто-нибудь изложит в деталях одну из моих прошлых жизней. Всё равно та жизнь останется для меня чужой, как если бы прочитал книгу или посмотрел качественно слепленный фильм… Вообще-то я думаю, что большинство людей обращается к теософии из-за скуки или неврастении. Их психика требует развлечений. Книги, кино и театры перестают удовлетворять их, поэтому они ищут откровений в иных сферах. А что можно найти более таинственного и более недоказуемого, чем жизнь после жизни или переселение душ? Но я думаю, что мы каждый день сталкиваемся с миниатюрными моделями самых таинственных процессов. Они перед нами, и мы не обращаем на них внимание!
— Например?
— Каждый день мы засыпаем и просыпаемся. Это модель смерти и возрождения, модель той самой реинкарнации, если таковая вообще есть.
— Но ведь мы помним вчерашний день. А прошлую жизнь я не помню, — Кирсанов глотнул коньяка.
— Чем глубже в детство ты попытаешься окунуться, тем меньше ты получишь действительно ясных воспоминаний. Попробуй, отмотай обратно киноплёнку твоей жизни. А уж от грудного возраста у тебя и вовсе нет воспоминаний. Почему? Разве ты не жил тогда? Разве не было у тебя мозга, глаз, чувств?
— Иногда ко мне приходят внезапные… как бы вспышки из детства. Какие-то обрывки сцен, ощущений…
— Вот именно, что вспышки. А разве не случается таких же вспышек, абсолютно не связанных с твоей нынешней жизнью? У меня бывает. Войдёшь иногда в старинный дом, и что-то словно ужалит, мелькнёт какая-то искорка. Кажется, вот-вот откроется перед глазами нечто цельное. Но нет, только намёк, очень неясный намёк… Я думаю, что это и есть голос оттуда, из прошлого.
