Андрей Ветер - Волки и волчицы
— Умерла, — повторил Клавдий. — Что ж, я только что говорил о том, что жизнь скоротечна…
— Я соболезную тебе, владыка, — Нарцисс низко склонил голову.
Антония увидела, как по его лбу скатилась крупная капля пота.
* * *Антония вернулась в свой дом около полуночи. Ей удалось ускользнуть из дворца, когда гости только стали по-настоящему входить во вкус веселья. Клавдий окончательно опьянел, лежал неподвижно, глядя перед собой, и лишь иногда он вздрагивал всем телом и слабо отмахивался отяжелевшей рукой от какого-то видения.
Антония остановилась во внутреннем дворике своего дома.
— Ты велела мне прийти, благородная госпожа.
Перед ней вылепилась из темноты мощная фигура гладиатора.
— Теций?
— Я.
Она услышала его запах. В темноте белела наложенная на предплечье повязка.
— Я давно мечтала встретиться с тобой, Теций, — Антония шагнула к мужчине и положила руки на его выпуклую грудь. Он был в тонкой тунике. Сквозь ткань чувствовался жар его тела.
— Говорят, гладиаторы любят так же хорошо, как бьются на арене, — проговорила женщина. — Я устала, меня одолевают страхи, я хочу, чтобы ты был сегодня со мной. Охрани меня от моих дурных снов. Я щедро одарю тебя.
— Я сделаю всё, что ты захочешь, госпожа.
— Я хочу, чтобы ты взял меня прямо здесь, на траве, в темноте… А после мы перейдём в мою спальню…
Под утро, едва успев уснуть после изнуряющих ласк, Антония вдруг резко пробудилась, будто отшатнувшись от развергнувшейся перед ней бездны. Некоторое время она сидела неподвижно, вслушиваясь в себя и в разлившуюся по дому тишину. Рядом вытянулось могучее мужское тело. Теций лежал на животе, уткнувшись лицом в подушки, и громко сопел. Его дыхание напоминало рык сытого льва. Кровать была запачкана в некоторых местах кровью, вытекшей из-под повязки. Антония протянула руку и дотронулась до крепкой шеи Теция.
«Как зыбка наша жизнь. Такая мощь в этом мужчине, но одним ударом тонкого клинка в горло или в сердце можно разрушить всю эту мощь. Останется только тяжесть тела, груда мышц и костей… Как хрупка наша жизнь и как непредсказуема».
Антония осторожно вытянулась на спине и погладила себя по животу, пытаясь успокоить учащённое сердцебиение. Её тонкие пальцы пробежали вверх, зацепили напряжённый сосок и остановились там, где возле ключиц образовывались нежные углубления.
«Он так властно целовал мою шею…»
Она закрыла глаза.
«Шею… Он поддерживал меня рукой за шею, и я почти плыла…»
Она вздрогнула и опять испытала холодный укол ужаса.
Что-то бродило в её памяти… Что-то неясное… Что-то не из этого мира… Антония вдруг всхлипнула.
«Почему меня всегда что-то преследует? Венера, величественная мать любви, за что боги мучают меня? За что насылают на меня злых демонов? Кто-то пугает меня… Или это кто-то предостерегает? Но кто? И от чего?»
Её глаза опять закрылись, и женщина незаметно погрузилась в сон.
Она увидела себя на каменной лестнице под угрюмыми серыми сводами. Этот дворец ничем не напоминал просторные и светлые дворцы Рима. Вдоль коридора в специальных креплениях торчали факелы, от их пламени по стене тянулись вверх жирные следы копоти. Между факелами висели раскидистые оленьи рога и щиты с гербами.
Антония прошла по коридору в открывшийся перед ней зал и остановилась. На полу лежала, как сломанная тряпичная кукла, женщина в изодранном платье, испачканном кое-где кровью. У крохотного окна с цветными стеклами стоял спиной к Антонии мужчина в странной облегающей одежде.
— Ты звал меня, отец, — проговорила Антония и удивилась своему голосу. Это был голос мальчика.
Мужчина повернулся. Это был Валерий Фронтон.
— Ты видишь её, щенок? — Валерий шагнул к Антонии. — Посмотри на неё внимательно!
Антония неуверенными шагами приблизилась к неподвижной женщине. Несмотря на всю измученность, лицо её оставалось красивым. Это было лицо Энотеи.
Превратности чувств
Остановившись перед дверью, Наташа мельком взглянула на часы и вставила ключ в замочную скважину. Язычок замка мягко отщёлкнулся, дверь отворилась.
Первое, что донеслось до слуха, был женский смех, наполненный такими сексуальными красками, что у Наташи ёкнуло сердце. Она редко приходила к Кирсанову без предварительного звонка, помня, что Алексея сильно раздражало, когда его отрывали от дел. Но иногда Наташа, соскучившись по Алексею, позволяла себе внезапное появление.
Сейчас, стоя в коридоре, она не знала, как поступить. Женщины в квартире Кирсанова, разумеется, могли появляться, подруг у Алексея было множество. Наташа никогда не заговаривала с ним об этом, боясь услышать в ответ что-нибудь обидное. У Кирсанова давно сложился определённый образ жизни, привычки заядлого холостяка не могли отмереть в одночасье, другие женщины не могли покинуть его жизнь одномоментно. И всё же Наташа, получив из рук Алексея ключи от его квартиры, как-то сразу решила, что отныне она у него — единственная…
Она неуверенно сделала несколько шагов, пересекла зеркальную прихожую и остановилась перед распахнутой дверью спальни. Алексей лежал на спине, совершенно голый, разметав руки по кровати, на нём, выгнув спину и запрокинув голову, сидела женщина. У неё были короткие чёрные волосы, выразительная спина, красивые плечи. Её круглые ягодицы плотно прижимались сверху к мужскому телу и сладострастно содрогались, когда женщина то подавалась корпусом вперёд, то откидывалась назад.
— А-а-ах, — вырвалось из груди незнакомки в очередной раз, и она навалилась на Алексея грудью.
В этот момент Кирсанов увидел Наташу. Несколько секунд он смотрел на неё расфокусированным взглядом, затем будто спохватился, спихнул с себя женщину и поспешно вскочил на ноги.
— Наташ! — крикнул он.
Девушка задёргала головой и поспешно выбежала из комнаты. Перед её глазами маячил половой член Кирсанова, твёрдый, мокрый, раскачивавшийся из стороны в сторону. Эта анатомическая деталь, всегда безумно возбуждавшая Наташу, когда она занималась любовью с Кирсановым, сейчас вызвала в ней отвращение. К горлу подкатился тошнотворный комок.
«Как странно, — успела подумать девушка, — тот же человек, то же тело, но сколько омерзения вызывает всё это во мне в данную минуту…»
Алексей схватил Наташу за руку, остановив её у двери.
— Наташ, обожди! Не психуй!
— Я не психую, просто мне очень противно!
— Успокойся, давай поговорим…
— Оденься сначала, — отвернулась она.
Алексей скрылся в спальне, и оттуда вышла женщина, натягивая через голову платье.
— Да что вы в самом деле, девчонка, что ли, маленькая? — спросила она со смешком.
Наташа узнала в ней Валентину, с которой Кирсанов поругался на юбилее Васнецова.
— Это вы? — спросила девушка, поперхнувшись от удивления.
— Я, — Валентина расправила на себе платье и быстро надела башмачки.
— Но что вы тут делаете? — едва не задохнулась Наташа.
— Вам объяснить? Вы чего-то не разглядели? — женщина тряхнула головой, обеими руками растормошила свою стрижку и открыла входную дверь. Задержавшись на мгновение, она прямо посмотрела на девушку и сказала: — Только не устраивайте сцен. Это глупо. Особенно по такому поводу.
Дверь захлопнулась.
Наташа медленно прошла в гостиную.
— Я понимаю, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал ровно, — всё это слишком банально, но я не ожидала, не думала…
— Наташ, прости, что так случилось, — Алексей появился через несколько секунд, уже одетый: в джинсах, свитере.
— Я знаю, ты привык иметь много женщин, — она вскинула руку, останавливая слова, готовые сорваться с губ Кирсанова, — и я не имею права запрещать тебе. Однако ты говорил, что я нужна тебе! Я поверила… Наивная дура!
— Малыш, ты мне очень нужна. У меня нет никого, кому бы я мог так довериться. Мне только с тобой хорошо.
— А с этой?.. С ней разве плохо было? Может, ты через силу согласился на этот секс?
— Ты не понимаешь, — спокойно ответил Кирсанов. — Ты значишь для меня в тысячу раз больше, чем все мои бывшие женщины, вместе взятые.
— Бывшие? А эта?.. Что-то не похожа она на бывшую… И почему именно с ней, почему с этой Валентиной? Разве ты забыл, как ты бесновался после юбилея Васнецова? — Наташа задрожала. — Разве ты не помнишь, что не мог успокоиться из-за разговора с ней даже на следующий день?
— Помню, — кивнул он, — я всё прекрасно помню.
— Тогда почему? Как? Как она вообще попала в твою квартиру?
— Да я, чёрт возьми, понятия не имел, что она появится тут! — Кирсанов растерянно всплеснул руками. — Она приехала с Васнецовым.
— Зачем?
— Не знаю. Они ввалились внезапно, позвонили с мобильника прямо от подъезда. Ну, не гнать же мне их… — в голосе Кирсанова послышалось раздражение. — Да и с какого такого хрена я не должен пускать сюда моего друга? Андрей был слегка выпивший, обхватил меня, закричал: «Лёха, хочу помирить вас, вы мне оба дороги, так что давайте дружить»… Заставил нас выпить на брудершафт, поцеловаться… Тут меня и пробрало.
