Наталия Ипатова - Рваная грелка-2
— Вот даже как! И ты, Василий, продался каким-то инопланетянам-извращенцам? — снова переходя на «ты», сказал я. — Свою родную планету продал. Всё же ты — сука!
— Да не скука я! — почти с молодым задором воскликнул старик и тут же закашлялся. — Вот, видишь, как всё обстряпали, паразиты: тело старое стало всего за какие-то последние пару месяцев — а до этого-то я вообще молодцом был. Правда, так и обещали, сволочи! Глаза только всё ещё видят хорошо, поскольку тут всякие цифры мелкие на циферблатах этих. Я, как только вот так быстро стареть начал, понял, что проиграл, и даже на себя совсем перестал внимание обращать. Мне же замену нужно было найти. Попробуй, подгадай, чтобы парень нашёлся, которому именно в этот момент двадцать лет стукнуло. И всё в один день. Видишь, как пообносился? Ты, вот, думаешь, что я бомж, а у меня только в Лондонском банке почти десять миллионов фунтов стерлингов лежит.
— Вижу-вижу, большевик ты наш ненаглядный, — сказал я. — Вижу, что ты человечество в угоду мерзким тварям из космоса продал. Продался за обещание жизни вечной, как Иуда.
— Да нет же, говорю тебе! — Старик уже не кричал, но его жаркий и не слишком ароматный шепот веял прямо мне в ухо. — Я решил с мировым империализмом покончить — думал устроить гибель всего их дьявольского отродья.
— Подожди, так выходит…
— Ну, конечно! — радостно залопотал Василий Фёдорович. — Я и Вторую мировую зачал, и потом всякие штуки против них… Жалко не было меня с товарищем Лениным!
— Что-то ты плохо «против них» работал. Хотел уничтожать мировой империализм и буржуев, а сам войну развязал, говоришь, в которой двадцать миллионов наших людей полегло. И даже, говорят, тридцать!
Старик развёл руками:
— Ну, издержки, считай. Но я старался. Кто же знал, что Гитлер всё-таки на Россию попрёт, а не задушит эту паршивую Англию, после чего вместе с японцами Америку придавит? Но Пирл-Харбор я американцам всё же устроил!
— Про паршивую Англию — ты это точно, сказал я, вспоминая только что прочитанную статью про центр исламских экстремистов, пригретый правительством Великобритании. — Ладно, но на что ты рассчитывал? Допустим, взяли бы немцы с японцами, в конце концов, Штаты — что потом?
— Германия и Япония оказались бы ослабленные войной, а тут нас бы товарищи во Франции, Испании и Латинской Америке поддержали. СССР их бы смял тогда и немцев, и японцев! Я хотел такой вариант провернуть, чтобы польза для мировой революции была…
— Однако плохо ты постарался для пролетариев всех стран: этих пролетариев больше всего и покрошили в мясорубке, — с горькой усмешкой сказал я. — А что же ты делал после сорок пятого года? Когда уяснил, что хрен тебе, а не мировая революция?
Старик Буравлёв грустно покачал головой:
— Запил я, почти год пил. В магазин какой-нибудь перенесусь, минуя все замки, наберу водки и закуски — и пью неделю. Потом — снова.
— По-нашему оттягивался, в общем-то, по российски, — заметил я. — Ну, а потом?
— Пропился, понял, что нужно что-то делать. И решил, что империалистические державы должны свалить изнутри терpоризм и религиозный фанатизм в третьих странах…
— Вот козёл! — воскликнул я. — Так это ты всяких Ильичей Карлосов и Бен Ладенов выкормил?! Вот урод! Опять, кому хуже сделал? Своей Родине, прежде всего. Они сейчас небоскрёбы в Америке взорвали, а завтра так же Кремль грохнут! Как на сволоту всякую можно ставки делать?!
— Я уж понял! — горестно воскликнул старик. — Ну, не вышло у меня, хотел ведь как лучше…
— Ага, а получилось, как всегда! Говно, одним словом, получилось.
— Но эти, Игроки, говорили, что они за эти годы получили большое удовольствие, и поощрение я всё-таки заслуживаю. Если я в последний день своей жизни найду двадцатилетнего юношу, у которого идёт первый день его двадцатилетия, то смогу передать ему Дар с указаниями, как им пользоваться при условии, что юноша согласится продолжить моё дело. То есть устроить кому-нибудь Апокалипсис… Я тебя нашёл, Макс, умоляю согласись. Тогда у меня ещё будет шанс.
Я задумался. Если такое может быть… Правда, стать всемогущим убийцей и сталкивать народы и государства в кровавой бойне? Стоп, а если…
У меня в голове мелькнули какие-то очень интересные мысли. «Только не думать, только не думать», — лихорадочно повторял я себе. Но мой собеседник, увлечённый своими переживаниями, похоже, в данную минуту не концентрировался на чтении содержимого мой черепной коробки.
— Ты уверен, что они тебя не облапошат, как последнего лоха?
— Они обещали. Конечно, я не уверен, но у меня нет выбора. Так — хоть какая-то надежда.
— А почему именно такие условия: юноша в первый день двадцатилетия в твой последний день? Почему срок именно семьдесят лет? Почему, скажем, не пятьдесят или не сто?
— Да ну не знаю я, не знаю. Это их какие-то заморочки.
— Значит, всю Землю колбасить не обязательно?
— Нет, конечно. Локальный, но достаточно масштабный, так сказать, Апокалипсис им вполне подходит. Позволяет растянуть удовольствие. Ну а нам из этого нужно извлечь свою пользу, верно?
— Хм, верно-верно… — сказал я, энергично растирая ладонью подбородок и лихорадочно стараясь загнать свои мыслишки поглубже.
— Так ты согласен? Да, Максим?
— А ты меня, всё-таки, не дуришь? — поинтересовался я, чтобы проверить его окончательно.
— Дуришь? Ха-ха, дуришь! Ах ты, господи! Я тебе сейчас покажу…
Он нервно засуетился, посмотрел на свои часы, пробормотал «Времени ещё немного осталось..», после чего крепко схватил меня за руку и сказал:
— Приготовься!
— Это ещё к чему…? — начал, было, я, но не успел даже закончить фразу.
Вокруг ничего не мелькнуло, свет не мигнул, но мы уже не сидели на скамейке в парке моего города, а стояли на ледяном карнизе. Вокруг вздымались величественные горы и, видимо, мы находились очень высоко, поскольку воздух был явно разрежён.
У меня в прямом и переносном смысле захватило дух. Кроме того, в моей легкой летней ветровке я сразу почувствовал дикий холод — было градусов двадцать ниже нуля, если не ниже.
— Убедился? — несколько самодовольно изрёк старик. — Мы в Гималаях, в районе восхождения одной международной альпинисткой экспедиции. Вон, они как раз лезут.
Он кивнул куда-то за кромку ледяной стены, и я осторожно, чтобы не поскользнуться, подошёл к краю обрыва и посмотрел вниз. Действительно, метрах в пяти ниже карабкался первый альпинист в оранжевой куртке.
— Убедился? — повторил Василий Фёдорович.
— У-у-бедился, — ответил я, стуча зубами.
— Пятнадцать минут у меня осталось. Давай руку! — потребовал он.
Впрочем, Буравлёв мог этого и не требовать: мне совершенно не улыбалась перспектива остаться на этом пронизанном ветром уступе, и я схватил протянутую мне ладонь, как спасательный круг.
Мы вновь очутились на скамейке в парке. Было изумительно тепло, и я потёр уже слегка завядшие уши. Старик, казалось, и не замечал смены температур.
— Ты согласен принять мою эстафету? — несколько напыщенно спросил он.
— Так как же вы мне эту штуку передадите, если снять её с вас невозможно? — Я снова переключился на «Вы» — полёты сквозь пространство вызывали невольное уважение.
— Дурак, ты, Макс, — усмехнулся Василий Фёдорович. — Именно я и могу её снять с себя в эти свои последние минуты. Но после того как это устройство надето на другого, только тот новый обладатель сможет сделать это, когда придёт срок.
— Откуда эта штука энергию берёт? — спросил я.
— Да мне почём знать? — фыркнул Буравлёв. — Для тебя есть разница?
— По большому счёту, нет, — покачал я головой. — Так и куда она позволяет перемещаться?
— В любое место, в какое пожелаешь. Конечно, если точно не знаешь, куда, то получается очень приблизительно. Не бойся, никогда не случается так, чтобы ты попал внутрь скалы какой-то или стенки, например, пояснил но, предвидя мой вопрос: очевидно, в этот раз прочитал в моих мыслях, но того, чего я опасался, он там не заметил, поскольку меня действительно интересовал именно этот момент.
— Лучше, однако, если ты знаешь, куда попасть — фото там имеешь или ещё как. Одним словом, разберёшься быстро. По всей Земле можешь колесить — куда угодно! Вне Земли — желательно ориентир иметь чёткий.
— Так и вне Земли можно?!
— А то! К Игрокам иногда придётся наведываться — ну, отчитаться, там немного чего рассказать. О планах своих, туда-сюда. Они это любят.
— А… вот как, — сказал я, глотая слюну, — понял-понял. А они какие — зелёные, с рожками?
— Да почему?! Люди как люди, хотя, может, и демоны какие в человечьем обличии. Я с ним не слишком долго болтал. Ну, может с полчасика каждый раз, не больше.
— И…
— Да, сидят они на этой самой планете, на Марсе, там у них то ли база, то ли штаб какой. На Землю им по правилам Игры, как я понял, соваться часто не следует. Для того чтобы я мог точно к ним туда попадать, они мне камень дали оттуда: вроде как маяком для этой штуки служит. — Старик показал на свои «часы». — Прямо туда и доставит.
