Яна Ясинская - Голодные игры: Из пепла (СИ)
***
Приём у доктора Роуз назначен на 10 утра. Пит ждёт в коридоре. Я знаю, что после этой операции у меня больше никогда не будет детей. Операция элементарная (после неё сразу можно идти домой), но необратимая. Поэтому я несколько нервничаю. В голове роятся непрошенные мысли. А что, если я решу когда-нибудь всё же уйти от Пита и родить детей другому? Например, Гейлу? Тут же гоню эту абсурдную мысль прочь. Нет уж! Хватит с меня и двух детей. Их бы на ноги поставить. Моим малышам только отчима и не хватало!
Прохожу в светлый кабинет, по просьбе доктора ложусь на кушетку. Перед началом процедуры надо сделать УЗИ, чтобы убедиться, что у меня по женской части всё в порядке.
Доктор мажет мне живот какой-то тягучей мазью, затем начинает водить по нему специальным роликом, одновременно всматриваясь в экран монитора. Мне почему-то не нравится выражение лица доктора Роуз. Она хмурится, словно не может определить, что там такое со мной.
- Что-то не так? – интересуюсь я.
Только мне какой-нибудь опухоли ещё и не хватало! Начинаю нервничать.
- Да нет… не то что бы… Просто… - доктор вздыхает, откладывает в сторону прибор. Смотрит на меня обеспокоенным взглядом. - Что будем делать, миссис Мелларк?
- В плане? – недоумеваю я.
- Рожать двойню или делать аборт?
========== 8. Аборт ==========
На Мелларке нет лица.
- Я хочу, чтобы ты сделала аборт, - говорит мне бледный Пит, после чего, не дожидаясь моего ответа, разворачивается и уходит в пекарню.
- Прекрасно! Я так и сделаю! Сегодня же! – выбегаю за ним на крыльцо и ору ему в след. – Пит Мелларк! Я тебя ненавижу!
После чего реву и звоню доктору Роуз. В обед, оставив детей на Хэймитча, уезжаю в город. Возвращаюсь домой уже ближе к вечеру. Мрачная, молчаливая и дико злая на Пита Мелларка.
Он встречает меня на пороге. Бледный, как приведение. Глаза красные. Подозреваю - плакал, но виду не подаёт.
Так ему и надо. Пусть мучается. Молча поднимаюсь в спальню, ложусь на кровать. Чувствую, как слегка тянет низ живота. Ничего, сейчас отлежусь, и всё будет в полном порядке.
Я ненавижу Пита Мелларка! Не-на-ви-жу!
Он приходит в спальню поздно. Раздевается в темноте, ложится рядом, несмотря на моё молчаливое сопротивление, силой притягивает к себе, крепко обнимает, зарываясь лицом в моих волосах. Мне кажется, или я слышу тихий всхлип? Не знаю.
- Прости меня, Китнисс. Прости. Это я во всём виноват. Я не досмотрел, - судорожно шепчет он. – Я побоялся давать тебе отвар багряницы, ведь ты кормила грудью Мэтью. Это я во всём виноват. Прости… Я же знал, что ты категорически не хочешь больше рожать… Это из-за меня тебе пришлось пройти через всё это…
Да! Из-за тебя! И я никогда тебя не прощу Пит Мелларк!
Я лежу рядом в его крепких объятьях, понимая, что пытаться освободиться от его рук нет смысла. Муж намного меня сильнее. Я его знаю - всё равно не отпустит. Наорать на Мелларка тоже не могу (хотя очень хочется, причём не только наорать, но и побить), так как боюсь перепугать Мэтью. Поэтому просто лежу и тупо смотрю в темноту перед собой. Я до сих пор отказываюсь поверить, что «добрый» Пит Мелларк отправил меня сегодня убить его собственных детей, даже зная, что их сразу двое. Этого я ему никогда не прощу. Никогда! Так что пусть теперь мучается!
***
- Ты дурак! – в очередной раз орёт на меня Хэймитч, - вы оба с ней полные кретины и дураки! Ты – потому что отправил её на аборт! Она – потому что послушалась тебя – дебила!
Похоже, наш ментор разошелся сегодня не на шутку.
Да кто вам дал право убивать моих внуков? Двоих! Двоих внуков! Мелларк, ты что, совсем с катушек съехал?! Да ты должен был привязать её к кровати и держать в спальне пока она не разродится!
- Даже если она этого не хочет?! – срываюсь я.
- Да плевать на то, чего она хочет! Главное, что эти дети имели полное право появиться на свет! Тем более надо было привязать их мамочку! Удержать! Не дать ей их убить! А ещё лучше их папочке кляп в рот засунуть, чтобы он своей жене "рекомендаций" дебильных не давал.
«Убить» - какое страшное слово. Оно переворачивает всё внутри меня. Мне и без воплей Хэймитча на душе так тошно, что хоть вой. Впору самому в петлю лезть. И полез бы, если бы не семья… Не дети… Мои дети. Я так хотел этих малышей… Близнецов… Так мечтал… Но я точно знаю, что в планы прежней Китнисс не входили ещё одни роды. В планы нынешней и подавно. Надо быть реалистом и принять это. Мне таких трудов стоило в прошлый раз убедить ей родить мне Мэтью. У нас с Китнисс был уговор: цена за сына – больше никаких детей. А здесь, как насмешка судьбы: сразу близнецы.
Двойняшки.
Мои дети.
Моя плоть и кровь.
Кем они были? Сынишки? Дочки?
Руки трясутся. В горле ком. И я сам… Я сам заставил Китнисс их убить.
Рука тянется к бутылке, но Хэймитч с треском бьёт меня по руке, ловко забирая выпивку себе.
- Нет уж, парень! Бутылку не трожь! Наделал делов, теперь мучься в трезвом состоянии! Без душевной анестезии. На неё в этой комнате теперь имею право только я.
- Хэймитч, ты не понимаешь! Китнисс категорически не хотела больше рожать. Получается, что я воспользовался её беспамятством, сделал ей сразу двоих детей. Это было нечестно с моей стороны. Она никогда бы не простила мне этого. Я нарушил наш с ней договор. Когда к ней вернётся память…
- Ты, правда, думаешь, что она тебе спасибо за это скажет? За то, что на аборт отправил?!
- Но она же сама не хотела рожать… - слова Хэймитча производят на меня отрезвляющий эффект. А что если…
- Не хотела?! – взрывается Хэймитч. – А ты саму Китнисс об этом спросил? Сдаётся мне, парень, ты сразу просто её перед фактом поставил. Ты же ей даже выбора не дал!
ужасом начинаю понимать, что в словах Хэймитча есть огромная доля правды. А что, если эта – новая Китнисс – была бы не прочь родить этих детей? Я прекрасно понимаю, почему жена раньше так болезненно реагировала на «детский» вопрос. После того, как на её глазах погибла Прим, погибли все эти дети… Это вообще чудо, что она сама согласилась родить мне двоих ребятишек. Но сейчас… Сейчас-то Китнисс не помнит всего того кошмара, что ей пришлось пережить в Капитолии. Сейчас она свободна от страшных снов прошлого. Но, кажется, теперь я собственноручно устроил ей один из таких кошмаров в реальной жизни.
Хоть в петлю лезь, как тошно. Убил бы себя за всю ту боль, что я причиним моей Китнисс.
- И что теперь мне делать?
- Боюсь, уже ничего. Твои малыши уже мертвы, - подостывает ментор, плюхается напротив меня в кресло. – Дети – это благословение, Мелларк. Никогда и ничего в этой жизни не будет ценнее детей. Неужели, пройдя через столько испытаний, через "Голодные игры" вы оба так этого и не поняли? Какие же вы всё-таки дураки!
Я сижу молча. Не отвечаю. В голове лишь одна мысль. Ну почему я не погиб на тех Голодных играх, почему? Сейчас бы моя Китнисс так не страдала. Она уже почти неделю не выходит из спальни. Ей так плохо после этого аборта, что мне самому впору свою дурную голову о стену разбить. Бедная, бедная Китнисс...
***
Сказать, что мне плохо, что я умираю - это не сказать ничего! Голова кружится. Всё время мутит. То и дело поминаю добрым словом Мелларка – это он один во всём виноват!
А ещё мне всё время дико хочется сырных булочек. Даже сейчас, лёжа в кровати, с печали жую одну из них. Жую и жалею себя. Какая же я всё-таки несчастная! Мне достался муж – кретин!
Я ем сырные булочки, ем и никак не могу ими наесться. Иногда заедаю их солёными огурцами, которые приходится украдкой тырить под носом у убитого горем Мелларка, чтобы тот ничего не заподозрил.
Пускай, пускай помучается – детоубийца!
Мой муж, похоже, полный дурак.
Он, что, и правда, подумал, что я послушаюсь его и сделаю аборт?
========== 9. Гнездо сойки ==========
Этим вечером мы с Хэймитчем и Прим смотрим чемпионат Панема по футболу. В зале работает телевизор, матч должен вот – вот начаться. Сидим на диване. Мэтью играет с мячом на ковре неподалёку от меня. Уже три раза сынишка снайперски попал мячом в вазу, которая наотрез отказывается биться. Но, думаю, ещё пару раз и вазе точно хана. Подозреваю, наша мама будет в восторге от успеха своего малыша (эту модную громоздкую вазу – подарок Эффи, Китнисс ненавидит всей душой).
