Андрей Мартьянов - Охранитель
— Ведьма, — коротко пояснил Жак. — Мужланы сами ее выдали, пускай мол святые отцы на чистую воду выведут.
— Гос-споди, — простонал его преподобие, едва за голову не схватившись. — Будто у нас других забот мало! Что она натворила?
— Так ведьма же…
— Ладно, потом разберемся. Отведите в замок, сержанты присмотрят.
Девка молчала, созерцая облака. Собственная участь, судя по виду, ее абсолютно не волновала. Чуть вздрогнула, когда Рауль втихомолку сотворил аркан распознания — значит, кой-какими способностями владеет. Незначительными, скорее всего.
— Узнали что-нибудь?
— Все как один твердили: ночь полнолуния была «плохой», — ответил Жак. — Скотина беспокоилась, звуки странные, волки выли. Из домов никто не выходил, боялись. Но приметили, что у ведьмы в окне горела лучина — выходит, чаровала.
— Доказательства неопровержимые, — некуртуазно сплюнул преподобный. — Мэтр Ознар, сделайте одолжение — поговорите с дамой, у меня нет ни времени, ни желания заниматься сельской знахаркой. Если прочитает «Отче наш» и «Славься Мария» без запинок — гоните на все четыре стороны. Пусть возвращается домой.
— А если с запинками? — не удержался Рауль.
— Все равно гоните. Недосуг. За мелкую ворожбу можно половину французских женщин привлечь к суду, но зачем? На пять тысяч так называемых «ведьм» хорошо если одна летает на помеле, целует в анус черного козлищу, совокупляется с инкубами, раввинами и ересиархами, после чего злонамеренно вызывает у всех окружающих мужчин импотенцию! Я за свою карьеру видел лишь четырех настоящих сильных ведьм, продавших душу дьяволу…
— Ваше преподобие, — донеслось со стены. Звал Саварик Летгард, выбравшийся на галерею. — Позвольте вас отвлечь! Что-то происходит, и мне это очень не нравится…
* * *Горизонт на северо-западе затянула сплошная полоса дыма, постепенно уносимого ветром в сторону отдаленного моря. Рауль мог поклясться, что видит желтоватые искорки вдали — странный пожар разросся до масштабов серьезного бедствия. Не оставалось сомнений: горят предместья Бетюна, возможно пламя перекинулось и на сам городок.
— Тихо, — поднял руку Летгард. — Послушайте! Мне чудится, или звонят колокола?
— Вроде бы набат с беффруа?! Разносится далеко…
— Мессир прево, отправьте двоих сержантов в Бетюн, выяснить в чем дело, — сказал брат Михаил. — Всего три с небольшим мили, обернутся быстро.
— По-моему, не стоит спешить, — Рауль потянул преподобного за рукав. — Гляньте на дорогу, кто это может быть?
Всадники. Много, десятка четыре. Идут плотной колонной, рысью. Солнечные блики на металлических деталях упряжи, доспехе и оружии. У многих поверх кольчуг красные с желтым сюрко.
— Повернули в нашу сторону, — озадаченно сказал Летгард. — Ничего не понимаю!
— Скоро поймете, — Михаил зашагал к лестнице вниз. — Кажется, я догадываюсь с кем придется иметь дело. Только англичан нам сейчас не хватало!
— Англичане? Что они забыли в Артуа?..
Наверное, следовало бы закрыть ворота замка и попытаться переждать опасность, но преподобный был свято уверен в неприкосновенности духовных особ и своей способности защитить мирян.
Вид у нежданных гостей был крайне недружелюбный — часть конных рассредоточились по двору Вермеля, половина осталась снаружи. Из опоясанных Рауль углядел двоих — у старшего на накидке лев, второй, помоложе, носит хорошо опознаваемых золотых фазанов Сассексов. Прочие — армигеры и арбалетчики.
— Ты кто, монах? — рыцарь со львом сразу обратил внимание на брата Михаила, вышедшего вперед.
— Вряд ли мы встречались раньше сударь, — невозмутимо ответил преподобный, — и мое имя вам ровным счетом ничего не скажет. Однако, я знаю кто вы — судя по гербу, Ричард Фитц-Алан, граф Арунделл, граф Суррей.
— Я задал вопрос, святоша!
— Извольте: inquisitor a Sede Apostolica specialiter deputatus в графстве Артуа, чрезвычайный посланник Святейшего Папы и Апостольского престола Михаил из Оверни.
— Громко звучит, — скривился граф Арунделл. — Что забыл авиньонский инквизитор в этой дыре?
— Здесь совершенно преступление против законов Бога и короля.
— Ну если против законов короля, — англичанин (говоривший, впрочем на французском, привычном языке дворянства Альбиона) выделил голосом последнее слово, — нашего доброго короля Эдуарда, то злодеев безусловно стоит покарать. Королевскому суду, как и полагается… Слушать меня! Всех разоружить! Припасы и скот конфискуются!
— Вы с ума сошли, граф? — поднял голос преподобный. — В чем дело? Я не слышал о том, чтобы перемирие было расторгнуто!
— Помолчите, отче, если не желаете, чтобы с вами поступили грубо и без должного уважения! Проедетесь вместе со мной в Кале, там и выясним, кто вы на самом деле.
Михаил бросил короткий взгляд на Жака и покачал головой — силы неравны, лучше подчиниться. Бросаться в драку — чистое самоубийство, числом задавят.
Взяли всех, особое внимание обратив на гербовых — солидный выкуп с Летгарда или мессира де Пернуа не получишь, но это лучше, чем совсем ничего. Без всяких церемоний обобрали амбары и кладовые, свалив добычу в одну из повозок принадлежащих Трибуналу. Монахи, братья-миряне, королевские чиновники и сержанты вместе со злосчастной ведьмой, попавшей из огня да в полымя, дожидались в углу двора, под пристальной охраной.
Подбежал английский оруженосец, спросил кто здесь инквизитор Михаил из Оверни. Его светлость незамедлительно требуют к себе! Пропустите доминиканца!
— Там мертвецы на леднике, — без долгих вступлений начал граф Арунделл. — Один — не человек. Мой лекарь сказал, что вроде бы оборотень — немного разбирается в колдовских делах. Вы поэтому здесь?
— Сударь, я пытался предупредить о том, что Священный Трибунал проводит в Вермеле расследование. Ваш визит его сорвал.
— Война, святой брат. Говорите, перемирие? Оно было нарушено несколько дней назад, французами. Не возражайте! Я знаю, что вы отыщете уйму оправданий!
— Но я…
— Решение неизменно: объясните всё сэру Уолтеру Моуни, представляющему государя. Но что делать с этой халупой? Оборотень, чародейство!
— Будет наиболее разумным…
— Церковь обычно прибегает к очистительному огню, — Арунделл, похоже умел слушать только самого себя. — А вы поможете истовой молитвой. Идите.
— Позвольте хотя бы…
— Не позволяю. Жалуйтесь на меня хоть королю, хоть самому Папе.
* * *Вермель занялся быстро.
Пламя моментально перекинулось с подожженных снопов соломы на деревянные перекрытия и стропила, сожрало овин и конюшню. Вырвалось из окон-бойниц обеих башен, а когда крыша провалилась внутрь, с ревом поднялось над всхолмьем слепяще-оранжевым столбом, окутанным вихрем искр и дымными струями.
Уголья тлели еще пять дней.
Внезапный налет англичан обошелся Артуа и соседнему епископату Сент-Омер недешево — захватить с налету Бетюн не удалось, зато предместья, монастырь августинцев и две соседние деревни были сожжены. Пострадали окрестности Моленгема и Лёмбра, неприятель взял голыми руками пять дворянских замков, по ротозейству и самоуспокоенности владельцев не предпринявших попыток сопротивления.
Уолтер Моуни, наместник Эдуарда Плантагенета в Кале, сильно рисковал бросив все наличествующие силы в этот стремительный рейд, но успех превзошел любые ожидания: богатые трофеи при ничтожных потерях в людях (двое убитых, десяток с небольшим раненых), получены новые опорные точки для предстоящей летней кампании — а в том, что его величество продолжит борьбу за французскую корону с Филиппом де Валуа не сомневался никто: от командующего английским войском на континенте, до кредиторов Эдуарда в Священной империи, еврейских ростовщиков, ковроделов из Брюгге, брюссельских пивоваров или виноградарей Дуайе.
Омрачал этот небольшой триумф инцидент, случившийся по вине его светлости Ричарда Арунделла — потомка благороднейшей семьи, неустрашимого воителя, но при этом человека дурно воспитанного, бесцеремонного и весьма превратно толкующего слово «дипломатия».
Когда впервые за двести лет несбывшаяся мечта «Старого Гарри», короля Генриха II, отца Ричарда Львиное Сердце, о создании единой империи, включающей земли Англии, Франции, Аквитании и Гаскони, близка к осуществлению, когда решается судьба монархии, ни в коем случае нельзя ссориться с важнейшим союзником — Святой Матерью-Церковью!
Особенно в лице полномочного представителя Папы и курии!
* * *— Ваше высокопреподобие, я приношу нижайшие извинения от имени королевства Англия и его величества Эдуарда Плантагенета…
— Просто «ваше преподобие», сэр Моуни. Приставка «высоко» соответствует церковному титулу аббата, архимандрита или папского камергера.
