Харри Проглоттер и Волшебная Шаурматрица - Панарин Сергей Васильевич

Лицо Чмошища изменилось, обрастая бородой и усами, и существо приняло облик легендарного революционера.

– Товарищ Че, – проговорил Харри, доставая шпаргалку из рюкзака. – Мне очень нужен су-пердез-ин-тег-ра-ци-он-ный мегапурген.

– А! Мегапургений – парадокса друг! – засмеялось Чмошище, трансформируясь в великого русского поэта. – Да-да, предупреждали, что ты придешь... Нет ничего проще.

Псевдо-Пушкин сунул руку в карман пальто и вынул оттуда невзрачную тубу с таблетками.

– На, владей волшебной скрипкой, – протянуло Чмошище тубу Харри, одновременно превращаясь в отца теории пассионарности. – Посмотри в глаза чудовищ...

Маг осторожно взял лекарство.

– И ничего взамен? – спросил он у Че.

– Не корысти ради, – теперь Чмошище облачилось в поповские наряды.

– Так я пойду? – Харри вдруг стало плохо, а желудок пронзила режущая боль.

– Иди, – грустно про гундосило Чвакальное Чмошище. – И если встретишь, верни мое... мое...

– Твое что? – хватаясь за живот, простонал Проглоттер.

– Мое... мое... – Чмошище впало в неизъяснимое смятение, оно меняло цвет, облик, становясь то Сарой Коннор, то Железным Дровосеком, то полицейским, то куском кровавого месива... – Мое... мое...

Харри упал на колени, борясь с тошнотой.

– Твое «я»? – прохрипел он.

Боль ушла. Чмошище застыло в форме психоделически-сиамских рабочего и колхозницы, впав в задумчивость.

– Мое... я, – наконец повторило оно за Харри. – Мое я... Я! Я! Я!!!

Чмошище сжалось и приняло облик хренблина: зубастого безрогого чертенка с ирокезом на макушке.

– Спасибо!!! – завизжал худой черный бандюга, обнял Харри и припустил прочь по оранжерее, улюлюкая и вытворяя невообразимые сальто.

– Всегда пожалуйста, – Харри встал, отряхнулся и побрел к очередному входу.

Вскоре Проглоттер очутился в небольшом зале, стены которого были увешаны десятками магических кристаллов. В каждом мерцало изображение толстячка-путешественника.

Мальчик остановился в центре и нерешительно замялся.

– Здравствуй, Харри, Новый год! – раздался бодрый голос.

Харри развернулся и увидел мужичонку лет пятидесяти, сидящего в офисном кресле. Одет он был в строгий костюм поверх дешевой футболки и дорогие, но изрядно поношенные туфли. Голову мужичонки венчала непослушная рыжая шевелюра. Взгляд из-за очков цепко осматривал юного волшебника. Харри отметил, что этот тип неуловимо смахивает на Мастдая Глюкообильного.

– Ты кто? – спросил Проглоттер.

– Я Архитектор, – с достоинством ответил мужчина.

Магические кристаллы отобразили странную эмблему: реющий флаг, поделенный на четыре части.

– Архитектор Обиталища?

– Не только. Но ты ведь не за тем пришел, чтобы расспрашивать меня, кто я по жизни, верно? Твоя проблема в другом. Придется выбирать. Перед тобой две двери. Войдя в первую, окажешься в Суперсортире, сообщающемся со Вселенским Глотожралищем, – Архитектор указал на дверь со значком мужского туалета. – Я вижу, мегапургений уже у тебя. Хорошо... Вторая дверь ведет к Молли Козазель. Видишь ли, она сейчас слегка умирает. Выручишь ее облажаешь Мир. Избавишься от Шаурмы – умрет Козазель. Вот такая у нас с тобой игра в наперстки получается, Харри...

– А можно звонок другу? – задал вопрос Проглоттер, немного покумекав.

– Ты про Барахлоу? Он, фигурально выражаясь, занят. И вообще, нельзя. И помощь зала запрещаю тоже. А «пятьдесят на пятьдесят» – уже перед тобой.

– А если я применю заклятие «Контрл-альт-делитиум»? – Харри начал поднимать свою сучковатую палочку.

– Глупышка! Эта комната, я сам и даже ты в данный момент – самый натуральный, самый наичистейший Контрл-альт-делитиум. И как произойдет перезапуск истории, зависит от тебя, мой юный поклонник восточной кухни.

– Вот бычья какашка! – выругался юный маг. – Короче, сейчас я мелкий шкет, и всё прочее, но если я тебя еще раз встречу, то так отформатирую, мать родная не урекогнайзит!

С этими словами Харри открыл путь к спасению Молли и вышел, громко хлопнув дверью.

Удар был мощным. Эмблемка в виде черепа с двумя скрещенными косточками и надписью «СмертьКозазель!» сорвалась и разбилась о глянцевый пол.

– Эх, молодежь! – крякнул улыбающийся Архитектор, растворяясь в воздухе.

IX

– Очень кушать хочется, – Сфинкс скосил глаз на Молли. – Девочка, ты не против, если я тобой подкреплюсь, а потом вспомню, какого рожна я тут всё-таки делаю?

– Ну, это противоречит всяким правилам, – возмутилась Козазель.

– Правилам?

– Именно, правилам. Ты тут поставлен загадки загадывать. Кто три отгадал – проходит. Кто не отгадал – тот десерт.

– Да-да-да... припоминаю... – Сфинкс почесал клювом грудь. – Точно так! Всё, девочка, сейчас будет тебе загадка. М-м-м...

Молли кляла себя за то, что слишком просто слила информацию Сфинксу: «Зачем я ляпнула о реальном количестве загадок?! Почему хотя бы не одна? Ду-у-ура...»

– Вот же... А! Во! Угадайте, дети, кто: птица в кожаном пальто?

– Феликс. Птица Феликс, – мгновенно ответила Молли.

– Ты знала, – обиженно прокаркал Сфинкс. – Но у меня еще две...

Девочка поморщилась, пробуя пошевелить правой рукой. Было больно, не иначе, вывихнула плечо.

Сфинкс продолжал насиловать память.

– Ага! – вновь радостно воскликнул он. – Кто стучится в дверь ко мне с толстой сукой на ремне, с отделением десанта на усиленной броне?

– Это он, это он, в шутку вызванный ОМОН, – не задумываясь, выдала Молли, радуясь невероятной детскости загадок.

– Бесовка! – ударил передней лапой об пол Сфинкс. – Так-так-так... У какого молодца... Нет, слишком просто. Туда, сюда, обратно... Опять легко... Мой первый слог на дне морском... Тьфу, вычислит...

– Ну, ты долго будешь копаться? – надавила Козазель на стража.

– Не торопи меня! – нахохлился Сфинкс. – Цветное коромысло... нет...

Молли пожалела о том, что сильно ушибла ноги. Будь она в форме, давно бы перемахнула через тушу зверя, и никто ее бы не остановил.

– С когтями, а не птица... Между грядок лежит... – перебирал Сфинкс.

– Я! Я! Я! – донеслось издали.

Девочка и страж обернулись на голос. Между колоннами бежал, прыгал и катился взрослый хренблин.

– Ой, хренблин! – в страхе прошептал Сфинкс. – Здесь? Откуда?

Он поднялся на лапы, по-кошачьи выгибая спину. Редкая шерсть на его загривке вздыбилась – верный признак того, что Сфинкс готовился к бою. Наверняка последнему.

Молли было некогда наблюдать, чем кончится дело, она коротко разбежалась и пронырнула между ног птицельва. Сфинкс нервно мел хвостом по полу и смахнул девочку в сторону. Молли с треском влепилась в стену. Стена проломилась. Козазель очутилась в подобии клуба.

За редкими столиками сидели отдыхающие и вальяжно выпивали, основная масса плясала под звуки техномузыки. Прислушавшись, Молли распознала в залихватском миксе туш. Лазерная вывеска, пульсирующая кислотными сполохами, давала понять: сегодня вечеринка «Для тех, кто после».

Козазель со страхом пригляделась к танцующим. Мертвяки. Мертвяки второй свежести.

И запашок-то сразу показался Молли подозрительным...

– Давай-давай-давай! Что мы нынче все как дохлые?!!! – закричал диджей.

Толпа одобрительно взревела, хохоча и вскидывая руки вверх.

Юная волшебница бочком протиснулась в темный угол. За столиком, стоявшим рядом, шла оживленная дискуссия.

– Я тебе зуб даю, Боров, не воровал я твоего лопатника! – визжал, перекрывая музыку, тощий, скудно одетый зеленый труп.

Его дородный собеседник, в полусгнившем костюме и с золотой цепью на шее, уничижительно смотрел на худого.