Светлана Бойкова - Черное и белое
— Печально, — хрипло отозвался Алекс, зябко передернув плечами.
Зарницы молитв титана потускнели, наступало утро. Оно было еще более холодное, чем ночь. Его прохлада не принесла свежести, не бодрила тело и дух. Пропитанный серым туманом воздух давал лишь зябкость и усиливал звуки, ставшие еще более громкими и пугающими. Черные облака громоздились в горах, скрывая их крутизну, и казалось — небо соприкасается с землей, и нет между ними раздела.
— Скрижали судьбы, — вдруг невнятно пробормотал Смит, как будто случайно мысль вслух произнес.
— Что? — не понял Алекс.
— Жестокая неотвратимость и неизбежность, — продолжил Смит с видом человека, который в жизни познал все, а если не все, то очень многое. — Ты же видел, Алекс, я хотел спасти их, я сделал все, что мог… Но я умер и все стало бесполезным. Это неизменность рока — скрижали судьбы… Я боролся отчаянно! В конце концов, я не выбирал такой судьбы, — дрогнувшим голосом, почти выкрикнул Смит. — Неужели они мертвы: моя Элис, моя жена… — эти последние слова у Смита прозвучали особенно проникновенно и нежно. — Я дорого отдал бы за то, чтобы узнать: существовала ли возможность нарушить предначертанное? — спросил Смит, обращаясь ко всем присутствующим и одновременно — к самому себе. — Да, да, все фатально… — ответил он сам себе и замолчал.
Все молчали, сопереживая Смиту. Лишь шаман совсем неуместно ерзал на лавке, странно сопел носом, всем своим видом показывая, что он с чем-то не согласен и желает высказаться.
— Ты, Смит, однако, сам сделал свой выбор, никто тебе твой путь не выбирал.
— Что ты говоришь, толстяк?! Напряги свое серое вещество и подумай: разве я мог желать себе такой судьбы? — Смит не скрывал своего раздражения и обиды.
— Нет, конечно, ты не хотел этого, но, однако, ты сам выбрал себе судьбу.
— Каким образом он это сделал? — проявил живой интерес Алекс.
— Просто, однако. Все очень просто. Человеку дается много, очень много вариантов судьбы, сто… А, может, и больше, однако, — я не знаю много цифр. И судьба его может меняться каждый день или даже каждый час.
— Но это бред, это невозможно! — возмутился Смит.
— О, нет, Смит, подождите, не горячитесь, пусть шаман продолжит, это очень интересно.
— Я все равно никогда не пойму этого! — настаивал на своем Смит.
— Я, однако, так скажу, что ты все поймешь. Слушай, однако. Твоя судьба — это как поезд, идущий по рельсам. Ты едешь с большой скоростью, перед тобой множество других путей. Вдруг стрелки переводятся, и ты перескакиваешь на другой путь, неожиданно и даже случайно, затем на третий… и, однако, начинаешь понимать, что едешь совсем не туда, куда собирался. Твой путь изменился, а все оттого, что ты совершил поступок — хороший или не очень, а, возможно, и совсем недостойный человека, или произнес слово, даже малозначительное, — как кажется тебе, но этим ты уже сделал некий незримый выбор, который, однако, и станет твоей судьбой. Понял, однако? Будущее максимально изменчиво и целиком зависит от решений и действий, предпринимаемых человеком.
— Так что же получается? Я, предположим, оболгал, украл, убил, и мой путь изменился… Я пожалел, приласкал, накормил, полюбил и мой путь изменился? Все так просто? — удивился Алекс.
— Да, однако, но все происходит незримо для рассудочной части сознания, и слова, однако, слишком просты и примитивны, чтобы объяснить все это.
— Я не верю тебе толстяк! — Смит отпрянул, буквально откинувшись назад, как будто хотел увернуться от удара. — Нет! Я не верю, — прошептал Смит.
— Придется, однако. Тебе предстоит долгий путь, и выбор будет за тобой. Ты должен это знать, Смит.
— Скажи, шаман, что же происходит дальше, — заинтересовался Алекс, — с вариантами. С теми, которые не реализовались?
— Пути, которые мы не выбирали, однако, живут рядом с тем, по которому мы идем. Они обладают огромной силой и вплетаются в нашу жизнь новыми случайностями.
— Очень досадно, шаман, что наша судьба зависит от какого-то подсознания, которое мы даже не ощущаем, от каких-то случайностей… А как уменьшить количество случайностей?
— Надо знать свой путь и идти к своей цели. И случайностей, однако, станет совсем мало.
— Но позволь, шаман, есть большая вероятность того, что человек, выбрав путь, ринется к нему напролом, — Алекс посмотрел на Смита, — круша все на своем пути.
— Нет, однако.
— Что — нет?
— Нет, однако, тот человек не придёт к своей цели, если, конечно, его цель не темная. Будет творить зло — его, несомненно, будет сносить в темную сторону. Его злая воля, возможно, пойдет далеко, но закончится все для него крахом. Зло, однако, притягивает зло. И никакого добра и света он на своем пути не найдет.
— Как же быть? Как идти? Отказаться от борьбы за свое счастье?
— Зачем бороться, однако — делай добро и бросай его в воду.
И не гордись, однако, тем, что ты добро делаешь… и не важно, для кого ты его делаешь. Кому это добро понадобится — тот его и возьмет. Делая добро просто так, ты непременно будешь на светлой стороне и придешь к своей цели играючи. Мир сам захочет этого и повернется к тебе лицом, однако.
— Заманчиво, — заинтересовался Смит. — Возможно, и у меня была цель, но я не распознал ее и пришел к тому, к чему пришел. Как распознать свою цель?
— Душа! Душа, однако, она молчит, но знает все. Услышишь ее — твое счастье. И знай: она не обманет.
— Как же так? — Смит растерянно рассмеялся. — Шаман, ты же ясно сказал — «Душа молчит», а сам говоришь — «Услышишь ее».
— Да, однако, душа молчит, но в нужный момент она всегда даст о себе знать. Задавайся вопросами, отбрось разум, слушай свое Я. И, если ты почувствуешь легкость, ликование — значит, душа говорит «да». А, если ты почувствуешь тяжесть, гнет — значит, душа говорит «нет». Все просто, однако…
— Я понял, человек предельно свободен, следует просто знать и верить, что твое «далеко» будет прекрасным, — устало вымолвил Алекс и с едва уловимой надеждой взглянул на море, но надежда тут же угасла.
Черный корабль
Глянцевая поверхность моря была густо затянута туманом. Черная точка, медленно продвигаясь, сверлила туман изнутри. Казалось, что сквозь размытое грязное стекло, видно большую черную муху, сидящую с обратной стороны стекла — это к пристани шел корабль. Побережье у самой кромки моря кипело, заполненное народом. Корабль, похожий на черный, грубо сколоченный ящик, быстро и бесшумно скользил к берегу.
Его появление повергло людей в панический ужас. Людское цунами, казалось, вот-вот хлынет на пристань и тяжелой волной захлестнет судно.
— О, ужас! — вымолвил вдруг шаман. — Я был там…
— Где? На корабле? — Алекс посмотрел на шамана с удивлением. — Как ты везде успеваешь шаман? Но я верно заметил — эта экскурсия не пришлась тебе по вкусу?
— Да, однако… Кромешная тьма трюма, тишина, одиночество…
— Одиночество? Отчего, разве на корабль не попадут многие?
— Корабль заберет многих, но каждый будет ощущать только себя. Каждый из них почувствует движение по горизонтали, а затем, однако, спиральный спуск вниз или подъем вверх.
— Не может быть!
— Может. Я еще в прошлый раз смекнул — это портал. И каждый пассажир начнет движение в соответствии с законом кармы.
— Ты поднялся вверх!
— Нет, я опустился вниз.
Алекс присвистнул.
— Твоя совесть омрачена тяжким пороком? Ты убил кого-то?
— Нет, однако, оживил, — проворчал сквозь зубы шаман.
— Ты вернул человека к жизни? Это же благо. Ну, волшебник, ну волшебник! — Алекс был поражен. — Не понимаю: какой грех тянул тебя вниз, абсурд какой-то, — Алекс пожал плечами и бестолково посмотрел на шамана, ожидая объяснений.
— Гордыня… — коротко отрезал шаман.
Алекс, шаман и Смит, увлекаемые течением толпы, не в силах остановиться или повернуть вспять, двигались к морю. Людское море то утихало, то начинало бешено волноваться. Ужасный шум и хаос царили вокруг.
— Что это значит? — Алекс почти кричал. — Шаман, что это значит — гордыня?
— Не здесь и не сейчас! — выкрикнул в ответ шаман. Он сказал еще что-то, но сказанное было унесено порывом ветра и угасло.
Неожиданно толпа застыла и умолкла, наступила странная тяжелая тишина. Двигаясь слаженно, как по команде, толпа разделилась, расступилась перед кем-то, пропуская этого кого-то вперед. Прошло еще несколько мгновений, прежде чем Алекс увидел идущего, того, кого он ожидал всю ночь — своего врага. Его враг двигался к пристани, не оборачиваясь и не обращая внимания на толпу окружающую его, небрежной и ленивой походкой. Но Алекс заметил, что за этой леностью искусно скрывалась смертельная усталость, и он совсем не размахивал руками при ходьбе, что было верным признаком скрытности и осторожности.
![Филип Дик - Затворник из горной твердыни [= Человек в высоком замке]](/uploads/posts/books/117875/117875.jpg)
![Филип Дик - Затворник из горной твердыни [= Человек в высоком замке]](/uploads/posts/books/118181/118181.jpg)