Илья Крымов - Маска
Меня было трудно обмануть, почти невозможно, если обманщик способен испытывать эмоции, ибо мой Голос позволял "видеть", "обонять" и даже "осязать" чужие чувства; впитывать их, или отторгать, а после некоторых весьма важных событий прошлого — ещё и управлять ими. Воистину, Благодать Императоров, толика которой досталась мне по ошибке, усилила возможности моего Голоса в разы, заставила его раскрыться и заиграть новыми красками, дала возможность управлять чужими чувствами, вызывать в людях и нелюдях гнев, радость, скорбь, страх, всё, что заблагорассудится, и я в совершенстве овладел всеми гранями этого умения. Несколько раз Голос спасал мою жизнь от убийц и помогал выявить готовящих пакость лицемеров, а в работе Великого Дознавателя он был совершенно незаменим.
Голос позволил на время оградить меня от лишнего внимания и в окружении большого количества гостей виновник торжества остался "в одиночестве". Использование Голоса требовало тем большей концентрации, чем больше сил я в него вливал — управляя эмоциями разумных существ, я вынужден был проводить нужные мне оттенки этих эмоций через себя, что, без умения абстрагироваться, со временем свело бы меня с ума, превратив в оголённый нерв.
Упорствующие вокруг очень быстро стали забывать о причине по которой их пригласили и с охотой придавались понятным и любимым утехам — они пили, употребляли наркотики, понемногу начинали танцевать, а некоторые сразу принялись вкушать друг друга. Шествуя из зала в зал и всюду внушая скуку каждому, взглянувшему на меня, я окунался в разные оттенки вкусового безумия Англэйн, которое распространялось не только лишь на декор, но и на музыку и даже свет. Лишь заметив странный проблеск жадности в густеющем море похоти, в которое превратилась атмосфера, я решил замедлиться и приглядеться. И был вознаграждён.
В небольшом пяточке свободного пространства, вокруг которого раскинулось "поле" атласных подушек с возлежавшими на них танами и тани, стоял мужчина в воздушном белом хитоне, достаточно коротком, чтобы не скрывать длинные красивые ноги и распахнутом на груди, чтобы все могли увидеть пару маленьких золотых прищепок, соединённых цепочкой, сжимавших его соски. Принадлежность сего персонажа к мужскому полу скорее с трудом угадывалась, нежели сразу бросалась в глаза — кожа его была бела и гладка, жесты казались манерными, лицо покрывал яркий макияж, а уши украшали тяжёлые золотые серьги, но всё это было вполне обыденно для многих местных танов, ибо в Башэне мужеложство приветствовалось. Меня же гораздо больше заинтересовало другое — мужчина с прищепками на сосках, несомненно, являлся человеком.
Издревле было так, что тэнкрисы, раскаявшиеся перед своей матерью, пестрели волосами и глазами всех мыслимых цветов, но глаза их не могли быть красными, а волосы — чёрными. С Упорствующими всё обстояло в точности наоборот, они всегда рождались черноголовыми и красноглазыми, все как один, и даже если тэнкрисы Башэна прибегали к краске для волос, то с глазами они ничего поделать не могли. Мужчина, стоявший на всеобщем обозрении и с улыбкой громко декламировавший что-то, что вызывало у публики приступы громкого смеха, имел волосы цвета сусального золота и почти такие же яркие золотистые глаза. Вдобавок к прочему, его широкая белозубая улыбка обходилась без острых тэнкриских клыков.
Закончив выступление, он высоко поднял бокал, провозгласил тост и выпил, после чего двинулся прочь, аккуратно ступая по атласу меж холёных тэнкриских тел. Некоторые таны и тани мимолётно касались его ног, ягодиц, иных мест, до которых могли дотянуться, другие пытались привлечь к себе, но златовласый смеялся и вежливо отшучивался, продолжая движение. Оказавшись на свободе, он неспешно двинулся ко мне.
— Моё почтение, тан л'Мориа. Разрешите представиться, Эдвард Д. Аволик, Великий Оборотник и лорд-инвестициарий Оборотной Империи.
Я пожал протянутую ладонь, отмечая, что унизанные перстнями пальцы имели стальную хватку.
— Вы знаете моё настоящее имя.
— Мне известно, что оно столь же настоящее, как и ди'Аншвар. Вы — дитя двух миров, в каждом из которых имеете право жить. Это весьма интересная и необычная черта, ценность которой вам ещё предстоит полностью осознать.
— Господин… м-м-м…
— Аволик. Но вы можете звать меня просто Эдвард.
— Господин Аволик, вы даёте понять, что многое обо мне знаете. Откуда?
— Специфика работы. Также как и вы, я заточен под своё дело в наивысшей степени превосходным образом, что даёт большие преимущества.
— И чем же занимается оборотник?
— Ну, не оборотничеством, как многие думают, — кокетливо улыбнулся он. — Мы занимаемся оборотом товаров различной ценности.
— Вы торговец?
— Назвать меня торговцем равносильно тому, как если бы вас назвали простым наушником или городовым захолустного городка. Я оборотник, я продаю и покупаю товары, ценность которых порой не выражается ни в каком денежном эквиваленте.
— Например?
— Ну, обычно я привожу в пример бессмертие, вечную молодость, солнце…
— Солнце?
— Точнее звёзды. Вам вот нужен громадный сгусток водорода, который будет пылать в небесах миллионы лет подряд? Могу продать с доставкой по Мегавселенной, если сойдёмся в цене.
— Я подумаю.
Оборотник поставил пустой бокал на поднос, проплывавшей мимо энгинай, и взял полный.
— В общем, я торгую всем, что только возможно и со всеми, с кем только возможно, путешествуя между мирами.
— А вот это любопытно.
— Не сомневался, что вы заинтересуетесь, тан л'Мориа. Мирозданий много, а не только лишь три с половиной, о которых знаете вы. Там, в Пустоте, квадриллионы миров, населённых квинтиллионами разумных существ, каждое из которых готово расстаться с тем, что оно имеет, дабы обрести что-то, чего у него нет.
— А ваше ремесло заключается в обеспечении обмена одного на другое. В товарообороте.
— Верно.
— И что же вы продаёте здесь? — поинтересовался я.
— Здесь я развлекался, ожидая вот этой самой беседы. — Златовласый легонько коснулся одной из прищепок, заставив её блеснуть рубинами и бриллиантами. — У меня уже давно хранилась партия таких вот прелестных маленьких безделиц, а здесь и публика подходящая, так что не устоял. Ненавижу упускать возможности.
— И как пошло?
— Оторвали едва ли не с руками, всё уже распродано, даже, собственно, этот экземпляр, который я напялил ради рекламы товара. Вам нравится?
— М-м-м… даже не знаю. Возможно, моя супруга была бы заинтригована, подари я ей нечто подобное.
— Несомненно. Но для прекрасной Бельмере я могу предложить изысканной красоты колье из нитей лунного света, украшенное слезами ангелов. Это такие бриллианты, с заточённым внутри неугасимым светом. Поверьте, ей понравится, гарантирую.
Его эмоциональный фон был ровен и благожелательно нейтрален, он никак не менялся, сколь бы внимательно я его ни изучал, а когда мой Голос попытался коснуться чувств неожиданного и весьма экзотичного собеседника, тот громко хихикнул, прикрыв накрашенные губы рукой.
— Право, не стоит. Ваш Голос не властен надо мной, тан л'Мориа, как и любое иное воздействие на разум. Эта голова защищена так, что проникнуть в неё не под силу ни богам, ни демонам. Работа обязывает, знаете ли.
— Я всенепременно это учту. Так и о чём же вы хотели со мной поговорить? Сразу же осмелюсь предположить, что о взаимовыгодной сделке.
— Вы попали в самую точку! Но к сути переходить пока что рано, сюда направляется посол ди'Кариа. Как только вырвитесь от него, поспешите покинуть дворец, у главного входа вас будет ждать мой паланкин, а после я помогу вам покинуть Башэн.
— Зачем бы мне его покидать?
— Если хотите вернуться в родной мир, я — ваш лучший шанс. Теперь прошу простить, мне нужно передать товар покупателям, а тани ди'Рахац выразила пожелания снять с меня прищепки собственными зубами. Разве я мог ей отказать?
Улыбнувшись напоследок, Эдвард Д. Аволик удалился, слегка виляя бёдрами, и оставил меня в изрядном недоумении. Впрочем, особо времени удивляться не осталось — по залу двигался чёрный шатёр. Именно так могло показаться при виде обширной конструкции из чёрной ткани с заострённой вершиной, которую несли четверо дракулин на длинных шестах, а охраняло четверо тэнкрисов при оружии.
Эти таны отличались от башэнцев как пираньи от золотых рыбок. Они облачались в доспехи чёрной кожи с множеством ремешков и сравнительно небольшими вставками металла, собирали длинные волосы в хвосты на макушках, на лбах носили металлические щитки с рожками, а на поясах — длинные серповидные гаффоры. От этих тэнкрисов не исходило никаких ярких чувств кроме, пожалуй, брезгливости, взгляды рубиновых глаз сверкали кинжальными ударами, движения были скупы. Воины.
