Владимир Уткин - Гремящий мост
— Как? — насмешливо улыбнулся Ходок, указывая на изгородь.
— Орлик поплывет через озеро…
Ходок взглянул на Орлика и задумался.
— Мы украдем Белку, — сказал он наконец, — но… Сначала Белка поможет нам узнать тайну копий смерти…
Ночью Ходок ушел к озеру.
Белка лежала у самого входа в хижину на изодранной оленьей шкуре. Она уже засыпала, когда свист иволги донесся до нее из темноты. Три посвиста, пауза и снова три посвиста.
Белка насторожилась… Так в племени Туров юноша вызывал на свидание девушку.
«Показалось», — решила она, снова закрывая глаза. Но иволга засвистела опять.
«Иволга — дневная птица. Почему же она свистит в темноте?» — удивилась девочка. Она встала, набросила на плечи облезлую оленью шкуру и вышла из хижины. Иволга свистела на берегу озера, и Белка направилась к камышам. Она дошла уже почти до воды, когда внезапно высокая темная фигура выросла перед ней. Белка отшатнулась, вскрикнула, но тут же умолкла, услышав шепот на родном языку:
— Не бойся. Это Ходок.
Вода стекала с длинных волос Ходока, струилась по обнаженным плечам.
Он схватил девочку за руку и потащил в камыши.
— Рассказывай.
— Нас везли на плотах, долго, — шептала запинаясь Белка, еще не пришедшая в себя. А потом вели степью. А тех, кто не мог идти, бросили в сердитую воду. Мы тащили добычу, а они подгоняли нас копьями. Собак ведь у них нет… — Она замолчала, вспоминая.
В стойбище пленниц долго не выпускали из хижины, и они целыми днями сидели в ней, шили одежду, вычиняли шкуры. Хижина называлась «женской», и жили в ней девушки и женщины, не имеющие семей. Из этой хижины и выбирали себе жен молодые воины и старшие воины, которые могли заводить себе двух-трех жен.
Женщины плосколицых хорошо относились к пленницам, подкармливали их, утешали, когда те плакали. Ведь и самим женщинам жилось несладко. Питались объедками, много работали. Каждый воин плосколицых мог ударить женщину, не угодившую ему; а Рыжей Белке и другим пленницам, не привыкшим к обычаям племени, приходилось особенно плохо. Синяки не сходили с ее худенького тела. Постепенно пленниц разобрали по разным хижинам и в другие стойбища, и Белка осталась одна среди девочек плосколицых, которым рано было еще заводить семью. Сначала она не понимала языка плосколицых и вынуждена была молчать целыми днями. Только изредка, идя за водой, удавалось встретить женщину Медведей, которая жила в хижине вождя, и перекинуться с нею двумя-тремя словами. Потом Белка научилась говорить на языке плосколицых, и девочки подружились с ней. Но все равно она не могла привыкнуть к неволе. Грязные, закопченные шкуры хижин, вонь отбросов, зеленая, застоявшаяся вода озера, робкие, приниженные женщины, — все было чужим.
Как-то в камышах Белка нашла дикого котенка. Что-то случилось с его матерью, и он бродил один, жалобно мяукая, пока не обессилел от голода, и теперь лежал в траве, прикрыв глаза, чуть подрагивая пушистыми толстыми лапками.
Рыжая Белка подобрала котенка и устроила ему гнездышко в камышах. Она разжевывала мясо и пальцем проталкивала его в глотку зверьку, а он, чтобы не задохнуться, глотал.
И постепенно ожил. Узнавал Белку. Бежал ей навстречу, терся о ноги, мурлыкал.
Рыжая Белка привязалась к воспитаннику и каждую свободную минуту бежала к нему. Пока…
Высокий хмурый воин, которого звали Водяной Человек, схватил котенка за лапки и разорвал. А когда Белка, не помня себя от гнева, бросилась на него, сбил ее с ног и долго пинал черными от грязи ступнями.
Водяной вообще не давал ей покоя. В жаркий полдень он гнал ее за водой, а когда она приносила воду, выливал ее, и Белке приходилось бежать к озеру снова.
Он любил подкрадываться к задумавшейся девочке и колоть ее копьем, а когда она вздрагивала от неожиданной боли, гулко хохотал, запрокинув плоское безобразное лицо, заросшее редкими жесткими волосами.
Он укладывался на солнцепеке и заставлял Белку часами выстаивать рядом, заслонять его ветками от лучей солнца.
А недавно Белка узнала, что осенью ее отдадут в хижину Водяного. Женщины участливо смотрели на нее. «Водяной бьет своих жен, — перешептывались они. — Он не пускает их вместе с другими собирать ягоды в овраге. Он не пускает их в степь за корешками…» А ведь только в степи женщины плосколицых и чувствовали себя свободно.
Белка загрустила. Несколько раз приходила ей в голову мысль бежать. Но куда убежишь, не зная дороги, без оружия, без припасов.
Да и воины плосколицых, конечно же, сразу бы догнали ее и бросили бы в сердитую воду, которой поклонялось племя плосколицых и которой приносили в жертву пленников.
— Но теперь, — закончила свой рассказ девочка, умоляюще глядя на Ходока, — Ходок ведь уведет Белку?
Ходок молчал, наклонив голову, прислушиваясь.
— Ходок уведет Белку, наконец сказал он. — Но… Белка сначала поможет племени. Как плосколицые делают копья смерти?
— Н-не знаю, — растерялась девочка. — Может, колдун?
— Колдун? — повторил Ходок. — Это тот старик, что живет в хижине за оградой?
— Да. Он страшный. Он может посмотреть на человека, и тот умрет, — испуганно зашептала Белка. — Он знает всякие травы. Женщины плосколицых копают ему корни высокой травы. Травы с перьями. Белка хотела попробовать корень, они не дали. Сказали — плохой. Можно заболеть…
— Ну, а копья?
— Н-не знаю, — пожала плечами Белка. — Когда плосколицые идут на охоту, колдун колдует над их луками и стрелами.
— Это изогнутые палки и маленькие копья? — перебил ее Ходок.
— Да. И над копьями, и над дубинками тоже. Он пляшет и поет. И тогда охотники приносят много дичи.
— Не то, — махнул рукой Ходок. — Как колдует колдун, когда плосколицые идут охотиться на людей?
— Не знаю.
— Пусть Белка все узнает, особенно про стрелы смерти, — нетерпеливо перебил ее Ходок. — И когда узнает, пусть вывесит шкуру лошади на жерди над хижиной. Ходок увидит сигнал и придет сюда ночью. Ходок или Орлик.
— Орлик здесь? — рванулась к нему девочка.
— Здесь, — улыбнулся Ходок.
Он потерся щекой о ее щеку, шагнул и, казалось, растворился в темноте. Не плеснула вода, не шелохнулся камыш. Долго стояла Белка, всматриваясь в ночной мрак, вслушиваясь, но так ничего и не услышала.
Ходок как дух ночи, — прошептала она и поплелась к хижине.
Подружки не узнали Белки. Ее движения стали легкими и быстрыми. Распрямилась согнутая фигурка. Всегда грустные глаза теперь блестели. Несколько раз она пела и часто улыбалась.
Но через несколько дней Белка снова загрустила: никто из девочек не знал ничего о стрелах смерти, не знал или не хотел сказать.
Она пошла к женщине Медведей, которая жила в хижине вождя, и та рассказала ей, что время от времени к вождю приходят воины других стойбищ и рассказывают что-то, после чего вождь собирает старших воинов, они уплывают куда-то на плотах вместе с колдуном, а возвратившись, отправляются в набег.
«Наверное, о богатстве Туров тоже кто-то рассказал плосколицым, — подумала Белка. — Вот они и напали».
Но куда и зачем уплывали воины на плотах, женщина Медведей не знала. И Белка решила подружиться с помощником колдуна.
Худой, бледный, с тыквообразной головой, покрытой редкими черными волосами, помощник давно поглядывал на девочку, но она обходила его стороной. Теперь же Белка начала ему улыбаться, старалась пройти как можно ближе, вздыхала, останавливалась, когда он проходил мимо. Помощнику нравилось все это, и постепенно его маленькие черные глазки стали загораться при встрече с Белкой. Он стал заговаривать с нею, а она внимательно слушала, широко раскрыв глаза. И в такие мгновения он казался себе мудрым и красивым, лучше всех юношей племени.
Помощник колдуна жил в хижине за колючей изгородью вместе с колдуном.
Жены у колдуна не было, и помощник выполнял всю домашнюю работу.
Теперь Белка стала помогать ему. Она носила воду, копала корешки, а когда ей разрешили заходить за ограду, начала убирать хижину и вычинять шкуры. Мясо, приготовленное Белкой, было вкусным и сочным. Она знала много корешков, которые придавали мясу приятный вкус. Рыба, сваренная ею, не расползалась в руках, но и не была твердой, недоваренной, как приготовленная молодым помощником. Правда, когда колдун бывал в хижине, Белка старалась не заходить в нее; но если он уходил, она часами сидела с помощником, разглядывая страшные клыкастые маски, перебирая травы, играя деревянной колотушкой, в которой гремели камешки и орехи.
Белка сильно отличалась от женщин плосколицых. Они ходили, опустив головы, сутулясь и пряча глаза. Белка ходила плавно, смотрела прямо и ласково, часто улыбалась. И все это нравилось помощнику.
