Волчье солнышко (Сборник) - Бушков Александр Александрович
– Фу-у… – сказал один. – Ну и дорожка, чтоб ей…
– А что? – хором спросили присутствующие.
– Орет, что танки ей надоели. Мол, пять лет только и знают, что ползают туда-сюда. Надоели вконец…
Повисла густая, нехорошая тишина, только разведчики хрустели печеньем и шумно пили лимонад.
– Та-ак… – протянул кто-то. – И эта туда же? Мало Нам пацифистов с плакатами?.
– А вот гестапо бы… – завел свое генерал.
– Помолчите! – совсем невежливо оборвал его страж конституции.
– Проспали в свое время… Вы подумали, что будет, если и другие дороги от нее нахватаются? И побегут от военных кто куда? Летать наши танки не научишь…
– Что же вы предлагаете? – заломил руки господин дипломатического облика.
– Что тут еще можно предложить? – сузил глаза чиновничек и уставился на генерала. – Вам и карты в руки. Покажите, как это делалось в ваше время.
– Но ведь это, некоторым образом, объект неодушевленный, дорога… Нам как-то не приходилось, и вообще это несколько странно…
– А государственные интересы? – чиновничек взглянул так, что ноги сами подняли генерала со стула, каблуки сами щелкнули, а глотка сама собой рявкнула:
– Слуш-шаюсь!
Через пятнадцать минут из низких облаков навстречу бегущей дороге вывалились звенья ревущих самолетов, под треугольными крыльями засверкали вспышки, и град ракет обрушился вниз. Какое-то время, дорога держалась, да и большая она была, но ракеты способны были разрушить бетонные укрепления, не то что асфальт…
И все было кончено. Обломки асфальта тщательно собрали, погрузили в стальные контейнеры и отправили утопить в море, чтобы и намека не просочилось насчет того, что была дорога, которой надоело терпеть на себе танки.
Чрезвычайно гордый собой генерал вломился в кондитерскую. И застыл в дверях. Участники совещания сидели не шевелясь, уставясь в одну точку, а бледный начальник разведки держал возле уха телефонную трубку и считал вслух:
– Сорок вторая… сорок третья… сорок четвертая…
Все могут короли
Вы, должно быть, слышали, что давным-давно, в добрые старые времена… Кстати, почему мы так любим называть старые времена добрыми? Потому, наверное, что сами в те времена не жили, а там, где нас нет, кажется всегда лучше. Может быть, именно поэтому лет через триста потомки назовут и наши времена добрыми старыми. Наверняка назовут. Вот и получается, что и мы с вами живем в добрые старые времена. Только об этом не догадываемся.
Так вот, давным-давно в мире было очень много королей, а так как парламентов еще не существовало, королям жилось совсем неплохо – делать они могли все, что хотели, а хотели они, как правило, все, что могли, а могли они… В общем, на свою участь они не жаловались, оставив такие мелочи своим подданным. Они носили красивые золотые короны, горностаевые мантии, пили-ели на злате-серебре, но в их замках было темно и гуляли сквозняки, потому что электричество и паровое отопление изобрели гораздо позже.
К сожалению, пергамент, на котором была записана эта история, сгинул во времена очередной войны, и некоторые утверждают, что его никогда и не было, но один профессор когда-то слышал от другого профессора, что тот видел академика, который лично знал архивариуса, двоюродный дед которого некогда встречал монаха, в детстве слышавшего эту историю от своей бабушки, она рассказывала ее, когда была в хорошем настроении. У монахов ведь не бывает только жен, а бабушки бывают, так что история представляется правдоподобной.
Короля, о котором мы хотим рассказать, звали Карл Задира. Так уж тогда было принято – королям давали прозвища, потому что фамилий у них не было, одни порядковые номера, и если говорили просто «Карл», трудно было понять, о каком именно Карле говорят. Прозвища, надо отметить, брали не с потолка, выдумывали не с бухты-барахты. Они всегда были заслуженными, и если, например, короля именовали Скупым, можно было ставить сто против одного, что он самолично отпускает лейб-повару кур и зелень, а перец вообще сыплет в котел сам, никому не доверяя. Перец тогда стоил дорого, и привозили его издалека.
А Карл Задира очень любил драться. Со всеми соседями он давно перессорился, а если иногда мирился, то исключительно для того, чтобы поссориться еще раз, иначе неинтересно.
Для того чтобы драться с соседями, нужна хорошая армия, а для того, чтобы армия дралась и не разбегалась, ей нужно неплохо платить и хорошо кормить. Для чего, в свою очередь, необходимы налоги, поборы, десятины и обложения, которые проще собирать с помощью той же армии, – • цивильных сборщиков можно побить, а с военными проделать это значительно труднее.
Вот так и шло – в мирное время армия разоряла свою страну, в военное – чужие. Естественно, разумнее было чаще отправлять ее в зарубежное турне.
Постепенно Карл Задира прибрал к рукам или запугал многих соседей, и только с Генрихом Драчуном он никак не мог справиться, потому что этот Генрих был того же поля ягода – так же любил драться, запугивать и прибирать к рукам соседей и держать в руках армию (а для этого в те времена требовалось не меньше мастерства, чем для того, чтобы выиграть битву). В конце концов свелось к тому, что серьезно воевали только они одни, но ни одному не удавалось начисто разгромить другого. Оба понимали – дальше так продолжаться не может.
Карл Задира, несмотря на то что был весьма ограниченным, недалеким человеком, научных методов не чурался. И велел позвать одного из своих мудрецов, чтобы тот растолковал, как быть и как жить дальше.
Мудрецы были учеными стариками, считавшими, что им известно все обо всем, и каждый утверждал, что истинный мудрец и светоч знания только он, а все остальные – безмозглые компиляторы и плагиатствующие жулики.
Мудрец предложил королю Карлу помириться с королем Генрихом. Через пять минут ему отрубили голову, признав его предложение государственной изменой и оскорблением национального достоинства. Назавтра Карл вызвал второго мудреца, и тот, памятуя о печальной судьбе предшественника, решил предложить прямо противоположное – идти войной на Генриха и бить его, пока не разобьют дочиста.
Второго мудреца повесили, потому что палач, ведавший рубкой голов, лежал после приступа радикулита. Король Карл и сам знал, что лучше всего идти войной, но этот способ был против Генриха многократно использован и успеха не принес. Король на скорую руку, задним числом обвинил второго мудреца в преступной недооценке духа времени и велел вызвать третьего.
Но и мудрецы не дремали. Они ненавидели друг друга, однако отбрасывали распри в одном-единственном случае – когда опасность грозила всей корпорации. То, что сейчас дело обстояло именно так, не посмели отрицать и самые глупые мудрецы.
Все они умели считать, хотя бы на пальцах, и быстро вычислили, через сколько дней королевство останется вовсе без мудрецов, если их истребление будет продолжаться такими же темпами. А вычислив, ужаснулись и в ту же минуту дружно разбежались по сопредельным странам.
Твердо решив получить научную консультацию, Карл Задира пригласил алхимика. В каждом порядочном королевстве были в те времена свои алхимики. Жил он обычно в уединенной обветшалой башне в компании сов и летучих мышей (многие выписывали из-за границы еще и крокодилов – для колорита), днем спал, а ночью превращал свинец в золото, вызывал духов для конфиденциальных бесед и наблюдал за звездами. В отличие от мудрецов алхимики больше скрывали свои познания, чем хвастались ими, и оттого на всякий случай их все боялись – короли в том числе. Не могло быть и речи о том, чтобы вульгарно рубить головы алхимикам, как это запросто проделывали с мудрецами. Алхимикам не приказывали прибыть – их вежливо приглашали.
Принято считать, что алхимики поголовно были старыми уродами, но в это плохо верится, – если в наше время имеются тридцатилетние доктора наук, почему же мы обижаем алхимиков упрощенным представлением о них? Из дальнейших событий можно сделать неопровержимый вывод – тот алхимик, что пришел к королю Карлу, наверняка был молодым.
