Александр Бушков - Волчье солнышко
Обзор книги Александр Бушков - Волчье солнышко
Александр Бушков
Волчье солнышко
«Текел – ты взвешен на весах
и найден очень легким».
Библия, Книга ДаниилаРассчитан каждый взмах винта.
Мы как паром, из края в край
Идем. Романтика, прощай!
Р. КиплингВ мире все шло в общем как обычно.
Правительство молодой африканской республики, насчитывавшей три месяца от роду, увлеченно осваивало хитрую науку коррупции, симонии и милитаризма; в метро города Нью-Йорка, бывшего Нового Амстердама, проломили голову не в меру ретивому копу; донья Эстелес из Лимы разбила тарелку, и муж дал ей по уху со всем латинским темпераментом; бухгалтер Семенов из Калуги сел за растрату; Марго Тэтчер стращала аргентинцев всеми мыслимыми карами; нотариус Дюран из Монрепо торговался с проституткой; сержант запаса Богомолов из Орла пожелал с пьяных глаз отправиться волонтером в Ирак, но вместо Ирака угодил в трезвяк, где его интернационализм не встретил поддержки и понимания; два диктатора, два Иосифа, ненавидевшие друг друга, мирно лежали в земле, и о них начали крепко забывать; у мыса Горн булькнул и затонул потрепанный сухогруз под либерийским флагом, принадлежавший явно не либерийцам; станция «Салют» летала в автоматическом режиме, дожидаясь космонавта из братской Эфиопии, которого тем временем никак не могли обучить двум-трем несложным манипуляциям хотя бы с космическим унитазом; из римского музея сперли картину, стоившую черт-те сколько; в Бангладеш голодали; в Банании определенно наметился некоторый прогресс – за два месяца сменилось всего семь диктаторов и три хунты; в Сибири меланхолично строили БАМ; на Кубе ораторствовал, потрясая бородой, Фидель, который не любил Бэби-Дака, – а на Земле была куча атомных бомб, все их боялись, но продолжали делать, потому что не могли уже остановиться. И так далее.
А Земля была шаром и неслась в пространстве со страшной скоростью, которой никто не чувствовал, потому что притерпелись, и на ней жили люди. Кто их знает, может, они жили – пока? Ах, Рули, Руди Дучке, но парижские баррикады шестьдесят восьмого – в прошлом, и кричать: «Мао, Мао, Че-Че-Че!» – тоже, и к голым на улице Европа привыкла до того, что это ей осточертело, и все-таки баррикада на рюи де Шапез продержалась двое суток, так что ее успел сфотографировать корреспондент ТАСС… А Робер Мерль написал роман, где рассказал, как после ядерной войны уцелели несколько французов, и сначала у них была одна женщина на всех, а потом женщин стало много, и онанизмом заниматься никому не пришлось. И хотя по раскладу выходило, что бомбу на ля белль Франс мог уронить и союз нерушимый республик свободных, в СССР перевели Мерля – в конце концов, бомбу на ля белль Франс мог уронить и Пакистан, в конце концов, в мерлевской войне погибли все страны, и спросить было не у кого, да и все равно соврали бы…
И Тедци Кеннеди навсегда выбыл из борьбы за президентское кресло; в мире было больше прекрасного, чем скучного, но сумасшедшие продолжали плескать в шедевры живописи серной кислотой; Джеральд Даррелл уделял зверям больше внимания, чем людям; где-то что-то горело, где-то кого-то награждали, а где-то кого-то и били; и девочки становились женщинами, а вот полковники, бывало, становились генералами, а бывало, и покойниками… В мире все шло, в общем, как обычно.
* * *
Эти гады физики…
Забытый бард«Академия наук извещает, что Институтом Шальных Физических Теорий открыто сопряженное пространство».
(Из вечернего выпуска программы «Время»)«Что же представляет собой это сопряженное пространство, оно же – параллельный мир? Бок о бок с нашей Землей невидимо и неощутимо существует еще множество Земель. Представьте себе книгу, в которой каждая страница – это планета, мир. Их могут быть тысячи, они существуют бок о бок, в непосредственной близости, не соприкасаясь и не проникая друг в друга, разумеется, как и география, и история этих миров. Может быть, Земля-12 находится еще в XIII веке, на Земле-45 не затонула Атлантида, на Земле-68 Цезарь не переходил Рубикон, а на других – Колумб не открывал Америки, не родился Черчилль, Пушкин замочил Дантеса и остался жив, а Диккенс дописал «Тайну Эдвина Друда», удалось оттянуть нападение Гитлера до сорок третьего и встретить его во всеоружии, жив Альенде, а Земля-2167, быть может, не образовалась в положенное время, на ее месте лишь облако пыли, а на Земле-5784, возможно, разумное существо произошло не от праобезьяны, а от ящера стенонихозавра…»
(Из выступления ведущего передачи «Очевидное-невероятное»)«Ни хрена себе, – подумал Леонид Ильич Брежнев, сидя перед телевизором. – Это выходит, в той ихней сопряженке меня, может, и вовсе нету? Антисоветчину гонят, бля…»
«Руководство, всесторонне обсудив положение, пришло к выводу, что испытатель-исследователь, отправляемый в сопряженное пространство, освобождается от какой бы то ни было ответственности за все совершенное им в данном пространстве. Разумеется, испытатель-исследователь при этом должен как можно тщательнее избегать создания экстремальных ситуаций».
(Из приказа по Институту Шальных Физических Теорий)«Отправленный нами в сопряженное пространство испытатель-исследователь, кандидат физико-математических наук Даниил Батурин не вернулся в назначенный срок и пропустил все контрольные сроки. Говорить о его гибели я считал бы, однако, преждевременным. Установка продолжает работать, обеспечивая контакт с сопряженным пространством».
(Из докладной записки директора ИШФТ президенту Академии наук)…Когда его отправляли, одним из провожавших был доцент Калатозов, великий знаток исторических афоризмов всех времен и народов. Бородатый такой мужик, пижонистый чуточку. Он прокопался в необъятной памяти и извлек слова, которые четыреста с чем-то лет назад Ульрих фон Гуттен сказал Мартину Лютеру, отправлявшемуся в Вормс на грозный суд короля Карла, где с Лютера вполне могли содрать рясу вместе со шкурой. И Калатозов напомнил Даниилу эти слова вслух:
«МОНАШЕК, МОНАШЕК, ТЕБЕ ПРЕДСТОИТ ТРУДНЫЙ ПУТЬ…»
* * *
По потылице топор хлещет люто…
С. КирсановБыл тесный квадратный двор, и ночь, и гроздь из пяти прожекторов на гнутом кронштейне. Они освещали кирпичную стену, рыжую и выщербленную, а все остальное захлебывалось во мраке. Солдаты в глухих мундирах и круглых фуражках стояли, прижав окованными прикладами носки сапог. Справа тусклыми гнилушками светились погоны офицеров и белел халат врача. А над всем этим стояла круглая луна, плоское и желтое волчье солнышко, и такой же желтый и тусклый полумесяц красовался на рукавах мундиров.
