Александр Бушков - Волчье солнышко
Скучный голос приказал:
– Номер один.
Спиной к стене встал мужчина в военных бриджах и исподней рубашке. Карабины колыхнулись, взмыли горизонтальным частоколом. Голос монотонно забубнил:
– Враг народа Смородин, бывший командир лейб-гвардии полка Радомежского военного округа. Будучи замаскированным политическим извращением, публично назвал Министерство Урегулирования Умов инкубатором подонков. Безусловно заслуживает искоренения.
Грянул залп, эхо заколотилось о стены глухой каменной коробки, нашло наконец выход и умчалось прочь. Бывший лейб-артиллерист сполз по стене, оставив на ней кривую темную полосу.
– Номер два.
К стене толкнули девушку в разорванном полосатом платье, она стояла, прижав к груди сжатые кулачки и все вглядывалась, словно хотела увидеть кого-то за слепящим занавесом прожекторов.
– Враг народа Неледзевская, бывшая студентка Императорского лицея изящных искусств. Была уличена патриотом в неоднократном ношении мини-юбки – орудия растления умов, порожденного гнилой идеологией разлагающегося Запада и тверского коммунизма. Безусловно подлежит искоренению.
Залп, девушка подломилась в коленках и опустилась на землю. Тело дернулось несколько раз. Каркнул начальственный голос, сержант в синем мундире с красными погонами подошел к лежащей и, не нагибаясь, выстрелил ей в голову.
– Вообще-то, это формализм, – сказал кто-то. – Ну эту-то зачем? Диалектика учит нас дифференцировать подход к врагу. Можно было и на перевоспитание отправить.
– У тебя еще перевоспиталка не устала?
– Да нет, я сугубо в целях дифференциации.
– Хватит болтать. Циркуляры об искоренении утверждены маршалом. Не слышу?
Упала ознобная тишина, и несколько голосов торопливо гаркнули:
– Маршал! Маршал! Моральная чистота нации и император!
– То-то. Есть там кто ещё?
– Да был какой-то мухомор…
К стене поставили старичка в черном хорошем костюме.
– Враг народа Чавкин, бывший профессор Императорской академии наук. Злонамеренно доказывал, что Атлантида существовала, игнорировал проникнутые духом патриотизма и здоровой морали труды академика Фалакрозиса. Имел наглость утверждать, что археологические находки значат больше, чем работы идеологов государства, то есть, по сути, проповедовал буржуазную аполитичность науки, переходящую в коммунистическое начетничество. Игнорировал указания о том, что каждый черепок имеет свое идеологическое значение, которое нужно уметь раскрыть. Безусловно заслуживает искоренения. Взвод, пли!
Залп – и никакого Чавкина.
– Вообще-то мы кустарщиной занимаемся, – опять сказал кто-то. – Пора бы это дело механизировать. Агрегат какой придумать, что ли?
– Ну ничего себе триппер в клеточку! А ночную надбавку кто тогда будет получать? Твой агрегат в виде совкового масла, что ли? Да за такую идею тебя, Парчевский, охолостить мало, разленился, стервец…
– Да ладно вам. Давай в «Панург», а, славяне? Зеркала побьем, а? Давно мы там не были.
– А можно. Это, брат, идея. Шагом арш?
– Ну, поехали. Только если ты, Парчевский, снова в фонтан наблюешь – там и утоплю…
Альтаирец Кфансут в это время парил в верхних слоях атмосферы, прикинувшись выработавшим ресурс спутником.
* * *
Ах, что за фотограф Брэди!
В какого же молодца
преобразить на портрете
он смог моего отца!
С надменной, важнецкой миной
заполнил отец весь овал.
Кто скажет, что он свининой
в поселке у нас торговал?
Брет ГартБыл огромный зал и колоссальная люстра, такая, что истребитель мог бы порхать вокруг нее ночной бабочкой. И белые колонны, и зеркала в причудливых золотых рамах, и прекрасный паркет. На хорах играл настоящий живой оркестр, мелькали белые кружевные платья, шитые золотом камергерские мундиры, ордена размером с блюдце, шпоры, лакированные сапоги, эполеты, ментики…
Даниил пристально взглянул на свое отражение во весь рост в ближайшем зеркале. Импозантный джентльмен в безукоризненном парадном мундире генерального штаба, украшенном орденом Белого Орла. Он уже полгода как застрял здесь и жил этой странной жизнью, но каждый раз, приезжая на бал в императорский дворец, украдкой оглядывался – не появятся ли кинокамеры, юпитеры, режиссеры и звукооператоры? Жизнь была полуреальной, мишурной, странной и страшной, как само Древлянское царство.
Собственно, не было ничего странного в том, что на Земле-бис не киевские дружины предали огню и мечу Коростень, а древляне захватили, малость погромили и обосновались в Киеве после убийства князя Игоря. Просто параллельная история повернула в непривычный для Даниила виток, и стольным городом стал Коростень, а не Киев, – это для юга, потому что на северах подбирала под свою руку окрестные племена и земли Златоглавая Тверь. Древлянское и Тверское царства поначалу дружили (об их соединенные дружины разбилась бешеная татарская конница, и голова Чингисхана была торжественно провезена на пике, а татары навсегда отхлынули в свои степи), но впоследствии отношения испортились, династические браки прекратились и государства пошли разными путями – здесь были и войны из-за Сибири (которую в конце концов удалось победить более или менее приемлемо), и много других сложностей. В свое время именно в Твери вернувшиеся из европейских походов вольтерьянцами молодые офицеры истребили царскую фамилию и провозгласили республику, просуществовавшую без малого полторы сотни лет в корчах реставраций, реформации и военных переворотов и наконец окончательно добитую социал-демократическим путчем, – так что теперь на севере существовала социал-демократическая федерация Тверско-Новгородской, Сибирской и Амурской республик, с каковой состояли в союзе Республика Русских Америк, включавшая в себя Аляску, Калифорнию и те земли, что на Земле-1 были известны как канадские провинции Юкон и Британская Колумбия, а также Республика солнечных Гавайев (на Земле-1 русский протекторат над Гавайями оказался недолговечным, но здесь обстояло наоборот).
А на юге, от Оки до Черного моря, от Карпат до озера Байкал, раскинулось Древлянское царство – динозавр былых времен. Наследственная монархия при полугосударственном капитализме, власть императора частью по-английски номинальна, частью по-византийски необъятна. Космонавтика, ядерное оружие. Древляне. Град-Столица Коростень.
Даниил смотрел на знакомых и вспоминал, как увидел их впервые.
Пал Палыч Хрусталев, начальник секретной службы Генерального штаба, охраняющей августейшую семью. Нынешний начальник Даниила. Аполитичный служака. Любит иногда запить.
