Борис Зеленский - Вечный пасьянс
— Ну уж, этому не бывать! — процедил Эрзам, но меч опустил. Разговаривать, держа «Сам-восемь» на весу, было неудобно — рука затекла. — Я никогда не стану соучастником твоих кровавых игр! Не для того я прошел ледяную пустыню, дрался насмерть с шакалами и людьми, которые хуже шакалов, чтобы после всех испытаний перекладывать с места на место куски раскрашенного пергамента! Да и не верю я, что от перемещения игральных карт зависит наша судьба! Я столько раз бросал карты в таррок, и что же? Кроме проигрыша или выигрыша, ничего в мире не происходило! Однажды, как сейчас помню, я собрал под банк шесть желтых шаров, такое раз в жизни бывает! Надо такому случиться, проклятый скулодер Юруква ответил на мой удар семью пурпурными звездами! Я призывал Золотую Дугу пасть ему на макушку, и ничего! Нет, ты лжешь, колдун!
— Не забывай! — воскликнул Урзах-Толибаг. — Я — великий маг, и карты у меня магические! Собственно, это и не карты вовсе… Впрочем, тебе не понять… во всяком случае, пока не понять… Если же ты попытаешься уклониться от изучения Правил, мне останется одно: отказаться от поединка и подождать более сговорчивого соперника. Я полагаю, Цвобри не остановится на достигнутом и завербует еще чью-нибудь бессмертную душу!
Эрзам побледнел. «Сам-восемь» описал замысловатую траекторию в непосредственной близости от головы Урзах-Толибага. Тот элегантно увернулся и продолжил:
— Постой, безумец! Если ты не прекратишь свои вольные упражнения, я вызову своего железного слугу! Уж он-то сможет усмирить любого задиру, пусть для этого даже ему придется выйти за рамки гуманистического контура!
В подтверждение сказанному колдун резко свистнул. Сквозь стену в зал вошел черный как смоль железный человек. У него железным было все: туловище, ноги и руки. Он был выше самого высокого человека из плоти. На целую голову. Лица у железного истукана не было — только во лбу горел яркий янтарный глаз. В руках железное исчадие держало не оружие, а почему-то золотое блюдо, наполненное дивно пахнущими фруктами. Эрзам мог дать голову на отсечение, что подобными диковинами не лакомился даже покойник-князь, а уж на что любил потакать чреву!
— Я согласен! — выдавил из себя Эрзам. Истукан выглядел весьма убедительно. Шлепнет блюдом по черепу — и конец поединку. Может быть, у железных людей манера такая — сражаться блюдами?
Странным во всей этой истории было не появление железного слуги, как раз к таким чудесам воин был готов, а то обстоятельство, что Урзах вообще согласился на поединок, имея столь надежную охрану.
Но Эрзам подумал об этом вскользь — его ум уже нетерпеливо погружался в изучение Правил, которые возникали прямо в мозгу, нашептываемые бесплотным голосом. Но этот голос не принадлежал Цвобри, скорее Урзах-Толибагу, или того пуще — железному истукану.
Правила Вечного Пасьянса были удивительно сложными и в то же время удивительно простыми. Как такое согласуется, Эрзам не смог бы объяснить, но, должно быть, немаловажную роль сыграло пристрастие бойца к азартной игре в таррок, благодаря которому его обычно тощий кошель временами разбухал, как пиявка скулодера от дурной крови высокородных. Эрзам изучил четыре масти как свои пять пальцев и мог отличить валета от короля даже при неверном свете Погонщика Туч, когда бивак давно почивал, накрытый бархатом ночи. Главным отличием Пасьянса от талии в таррок было то, что для игры не требовались партнеры! Игра для одного — вот смысл и назначение Пасьянса! Игра для одного, но, если верить словам колдуна, от нее зависела жизнь всех!
К полудню Эрзам уложил в памяти возможные комбинации и сочетания, которые могли встретиться при раскладке колоды. Обучение Правилам ему нравилось! Прежде Гонэгг, как и все вокруг, жил текущим моментом, не загадывая наперед, не делая никаких прогнозов. Прожил день — хорошо, прожил месяц — прекрасно, прожил год и не убили — просто чудо! Теперь же, после того как научился в некоторой степени предусматривать случайные исходы в Пасьянсе, он впервые за всю жизнь задумался о своем месте под Золотой Дугой. Неужели его судьба, как и судьба другого чиульда, или васкорда, или лодоррца — просто следствие перемещения какой-нибудь паршивой карты в колоде Урзах-Толибага?! Но отсюда неумолимо вытекало, что и сюда, в Замок Судьбы, его привела не случайность, а выпавшая когда-то последовательность желтых шаров, пурпурных звезд, лазоревых мечей и янтарных щитов! Стало быть, жизненный путь Гонэгга запланирован дьявольскими картами от первого до последнего шага! Открытие это было похлеще предсказания в «Тайной песне о Железной Башне» с ее примитивным хельмом: хельм действует избирательно, а Пасьянс — на всех сразу. Тогда почему не предположить, что жизнь колдуна тоже предопределена?
Эрзам украдкой глянул на будущего соперника. Урзах готовился к бою. Сейчас Гонэгг не ответил бы себе самому, хорошо это или плохо: знать, чем закончится поединок.
По непроницаемому, как у изваяния, лицу колдуна невозможно было отгадать, кто победит. А ведь он знает от Зеркала, кто!
Боец узнал Правила. Сейчас драться с Урзах-Толибагом ему хотелось гораздо меньше, чем когда он переступил порог этого зала.
Он вяло помахал мечом. Просто так, чтобы стряхнуть с себя сомнения в необходимости дуэли. Внезапно его посетила мысль, что эти сомнения сродни тем, которые мучили его перед дверью в Зеркальный зал. Они на руку Урзах-Толибагу! Эвон как рубит воздух!
Права была Цвобри, Урзах — непревзойденный мастер чародейства! Усыпил Правилами бдительность противника, и теперь, наверное, ликует в душе, предвкушая, как пронзит грудь наивного Эрзама своим узким клинком. В этом и заключается главная сила его чар — в убеждении!
Но Эрзама из рода Гонэггов так дешево не купишь, Эрзам из рода Гонэггов — не такой простачок, каким кажется на первый взгляд, Эрзам из рода Гонэггов сумеет постоять за свою честь! Пусть все предрешено, пусть! Он-то, Эрзам, не знает, чем закончится поединок и, уж будьте уверены, станет драться по-настоящему, как его учили в школе Разящих Мечей и как учила его жизнь!
С удесятеренной жаждой сражения встал он в исходную позицию. Правая рука раскрытой ладонью к противнику, левая нога полусогнута и отменно пружинит, в левой руке — рукоять «Сам-восемь», кончик острия чуть дрожит, отыскивая кратчайший путь к сердцу врага. Урзах-Толибаг свой дамский меч держал почему-то в правой руке и стоял боком к Эрзаму, отставив назад полуподнятую левую руку. Так на Хоррис не сражался никто.
Соперники скрестили оружие. При первом же лязге стали о сталь истукан с золотым блюдом издал сильное жужжание и шагнул к фехтующим. Безлицая голова наклонилась в одну сторону, потом — в другую, словно железный человек укоризненно относился к забаве настоящих мужчин.
— Подожди! — крикнул Урзах-Толибаг и опустил клинок. — Я совсем упустил из виду, что мой слуга не позволит нам драться на его глазах!
Чародей свистнул два раза. Железный слуга попятился к стене. Мгновение — и его не стало.
Эрзам сделал выпад, проверяя реакцию противника. Колдун отвел клинком клинок «Сам-восемь» и в свою очередь нанес скользящий удар. По первым же движениям колдуна боец убедился, что перед ним выдающийся фехтовальный мастер. Но это не смутило его — тем выше цена победы!
Он перешел в затяжную атаку. Урзах защищался. И делал это виртуозно. Но в какой-то момент замешкался, оступился или поскользнулся на паркете, и фиолетовый камзол в одном месте стал черным. Урзах скривился от боли и поспешно отступил. Желая во что бы то ни стало завершить бой как можно скорее, Гонэгг заспешил, его ударам не хватало точности, он принял вынужденное отступление колдуна за его окончательное поражение.
И когда он занес обеими руками «Сам-восемь» над головой для решительного удара, что-то горячее ткнуло его в бок. Спасибо Медленной рубашке: вместо колотой раны он получил всего лишь ушиб. Тем не менее шансы уравнялись.
На стороне Эрзама были молодость и боевой задор, на стороне противника — опыт и отточенная техника. Но долгие многочасовые упражнения в Пасьянс не могли заменить тренировок с мечом. Урзах стал задыхаться, ему не хватало выносливости. Движения колдуна стали не столь быстры, как в начале поединка, на лбу выступила обильная испарина.
Эрзам почувствовал, что бой скоро завершится. Он бросился вперед, применив целый каскад приемов, которому его обучил сам мастер клинкового боя Шелага Тулеп: двойной завес, петля с оборотом, зеркальный повтор, удар «мягкая лапа» и снова петля, но с утроенным оборотом. И тут он снова поторопился.
Урзах собрался с силами, достойно парировал каскад и, когда Эрзам выходил из третьего, последнего оборота, нанес точный рубящий удар наотмашь. «Сам-восемь» выскользнул из разжавшихся пальцев и отлетел в сторону. Из разрубленной руки брызнула кровь…
