Татьяна Кигим - Шахматный пасьянс
Обзор книги Татьяна Кигим - Шахматный пасьянс
Сешат Сешат
(Татьяна Кигим)
Шахматный пасьянс
Автор благодарит Чехова, Цицерона, Достоевского, Декарта, Марка Твена и пр., и пр. за любезно предоставленные мысли
Все люди рождаются в одинаковых рубашках, и будь то бедняк или король. Бывали, однако же, мыслители, которые полагали, что при определенных обстоятельствах не у всех могут быть одинаковые рубашки. Возможно, мысли иных гениев, опередивших время, заплывали и дальше — может ли быть жизнь в иных колодах? какой рисунок на чужих картах, если они существуют? каковы законы их бытия? Но никто не мог и никогда бы, пожалуй, не смог, даже в теоретических умозаключениях, представить себе разум, мыслящих совершенно иными категориями, поистине отличающийся от человеческого — ибо все стремления и усилия природы завершаются человеком; к нему они стремятся, в него впадают, как в океан, и человек же есть мера всех вещей.
Впрочем, иные не только не могли вообразить подобный чуждый всему человеческому разум, но и не в силах были поверить, что возможна жизнь и в другой колоде.
Некоторые даже не верили в само существование иных колод.
Король Бубен мало отличался о иных обывателей. Однако случилось так, что Бубновому Королю выпало однажды увидеть необозримое, ибо пронзило его десница Мироздания и вознесла ввысь, откуда он ясно видеть мог видеть то, чего никто бы не помыслил и в самых смелых мечтах. Будучи занесен в горние выси волею рока, а точнее — хулигана Васюковича, который и пришпилил над карту над столом, записав на ней мобильный подружки — так вот, буду вознесен над столешницей, где были раскиданы карты, Бубновый Король смог обозревать окрестности, где и увидел Её — совершенно не похожую на всех четырёх виденных ранее дам Королеву.
Да-да, вот именно — то были дамы, а эта — Королевой.
Она была восхитительна.
Более всего поразило Короля, привыкшего возноить верхнюю половину и стыдиться нижней, телосложение Королевы. Король Бубен был поражен, насколько в этой Чёрной леди все было гармонично, и насколько едина она была в своей духовной и страстной половине.
В восторге он попытался рассказать о необычном видении остальным, за что поплатился репутаций. Ибо об иных мирах, конечно, можно рассуждать теоретически, но видеть их можно только в одном случае — и этот случай весьма прискорбен.
То, что Бубновый Король был столь неосторожен, что поведал о своих видениях окружающим, извиняет то, что в момент духовного взлёта он ощутил небывалое чувство эйфории и невесомости, а мозг ему будто пронзила молния — это Васюкович-младший пришпиливал карту кнопкой. Всё это вкупе вознесло Короля до необозримых высот духа.
И от высот закружилась голова.
Он попытался нести в массы проповедь о мирах, которые не только не вложены в колоду, но и вообще столь невероятны, что непостижимы для понимания. Сначала его слушали с некоторым интересом, а некоторые чувствительные дамы почти прониклись этой философической горячкой, и были готовы последовать за пророком в мир иной. Однако же большинство слушало бред поэта с легким интересом, поскольку нёс он нечто совершенно невнятное, ибо говорил даже не о чужих колодах, как иные фантазёры, а о каких-то параллельных, нелогичных и сюрреалистических мирах.
Нёс, в общем, сякую чушь: например, что мир может быть не чёрно-красный, а чёрно-белый. Червы и бубны обиделись и рекомендовали королю-философу спуститься на грешную столешницу. Особенно же ему рекомендовали забыть об извращённых болезненных видениях странных женских фигур, поскольку природа человека, как известно, двойственна: и грех было бы думать, что верхняя половина не тождественна нижней.
Однако же наиболее разумные и милосердные вполне резонно полагали, что сам по себе Бубновый Король хоть и дурак, но мирный, а его бредовые сентенции — результат повреждения головы, и это было вполне, признаем, верно, поскольку рок осчастливил безумца кнопкой в бошку.
Тем не менее Король Бубен по прежнему исследовал сокровенное, и невозможно было убедить его, что всё, что он видит — всего лишь плод его больного воображения.
Ибо, как гласят услышанные мудрецами от богов, играющих человеческими судьбами высказывания, записанные на манжетах рубашек, чудесное зрелище являет собой непоколебимая вера христианина, у которого на руках четыре туза.
О природе, не терпящей пустотыЧёрная Королева жила не в другой колоде. Где она жила — как объяснить? Но если бы мы могли выразить это словами, то сказали бы, что жила она «в другом мире», поскольку физическая картина Учёных Пешек оперировала только иными шахматными досками, на которых оптимисты располагали чуждые, но разумные фигуры, а пессимисты полагали эти доски безжизненными — ибо Чёрная Королева со своим народом жила на шахматной тверди из матового стекла, а какая жизнь возможна на доске из дерева или, скажем, пластмассы?
Фигуры были стеклянные — настоящее произведение искусства. Их грани в иные времена до краёв переполняли душевные веления и высокоморальные запросы, а в иные эпохи в сосудах стеклянных тел царила полнейшая бездуховность.
С течением времени раскрывались им некоторые тайны мироздания. Так, однажды на место трагически разбившегося и сгинувшего слона был дланью Высшего Разума поставлен деревянный офицер — потрескавшийся и бывалый. Он утверждал, что существуют иные доски, на которых живут фигуры из другого теста, но не все этому верили, поскольку иных доказательств, кроме общей дубовости пришельца, не было — а это могло быть, к примеру, результатом случайно мутации и ухудшающейся экологии.
Пришелец, однако же, быстро выучил местный язык и даже завязал шашни с Белой Королевой. Он, как утверждал, был тёртый калач и заядлый путешественник между мирами. Затаив дыхание, любопытные слушали о металлических, костяных, пластмассовых фигурах и исторических партиях, сыгранных на чужих, неведомых, далёких досках. И даже Чёрная Королева, оставив на время дела, прислушивалась к этим байкам.
К сожалению, вскоре офицер сгинул без вести — возможно, отправился дальше путешествовать меж мирами, а на его место прибыл пластмассовый слон, ужасно уродливый, и при этом хвастающийся, что таких, как он, миллионы — он де, сам лично видела целый ряд досок, уходящий в бесконечность, заполненный одинаковыми фигурами…
То, что он говорил, стеклянными, эксклюзивными шахматами было возмутительно с превеликим возмущением: как, поставить на поток клонирование столь совершенного создания природы! Так оскорбить венец вселенной!
— Это попирает человеческое достоинство! — безапелляционно решили Учёные Пешки.
Такое надругательство вынести было решительно невозможно, и однажды ночью наглую пластмассину спихнули вниз, туда, откуда ещё никто не возвращался.
На следующий день на месте слона появилась стеклянная стопка, из чего академики заключили, что природа не терпит пустоты.
О женщинах«Сколько держав даже не подозревают о моем существовании!» — мог бы воскликнуть Король Бубен. Ранее он думал, что на свете существуют всего четыре клана, то теперь он убеждался, что мир гораздо шире, чем казался изначально.
Но из всего мира его более всего интересовало одно сущесто. Ночь придает блеск звездам и женщинам, и Бубновый Король часами наблюдал, как переливаясь в стеклянной форме, дрожит и бликует поверхность коньяка под светом звезд в теле прекраснейшей из женщин.
Однако счастье было так недолго, и точно так же, как рука величественного рока подняла Короля Бубен до неизмеримых духовных высот, точно так же и она же его и низринула — Васюкович-младший, выдрав вложенное в главу Короля жало кнопки, вернул его в расшвырянную по столу колоду, в мир обычных смертных.
И всё было бы просто, кабы ни одно но: полностью вернуться в реальный мир Королю не удалось, и хотя он более не видел далёкую возлюбленную, он, тем не менее, вспоминал её необычные, совершенные формы. На него косились подозрительно, пытали убедить, что, как и свойственно поэту, он выдумал свою лирическую героиню да и влюбился в Прекрасную Незнакомку… Романтик-с! В конце концов, на него все плюнули.
В колоде не без сумасшедшего.
Правда, дамы — от Червы до Трефы никак не могли понять, почему Король перестал на них смотреть. Это в корне противоречило их представлениям о справедливости.
А он не из врождённой вежливости и такта не мог им объяснить, что женщины, на его взгляд, в принципе устроены одинаково — отличаются лишь детали — трефовая на них проба или пиковая… Чёрная же Королева была единственной в своем роде. Но тут, как водится, зрение влюбленного порядочно его подвело, поскольку от своей белой тёзки Королева отличалась разве что составом души. Однако не будем так строги к поэту!
