Даниил Берг - Проект Каин. Адам
— Скоро мы будем в Челябинске, — голос Сергея прозвучал неожиданно громко в пустом помещении. Он смущенно прокашлялся, и этот звук вернулся к ним раздробленным глухим эхом.
— Я так понимаю, осталось немного? — спросила Ольга.
Ответил сержант:
— Если не ошибаюсь, то не больше сотни километров. Часа три езды. Хотя не думаю, что получится так быстро, как нам бы хотелось. Я не удивлюсь, если на подъездах к городу пробки.
— С чего бы им там быть? — поинтересовалась Аня.
— С того, что, возможно, город находится в подобии карантинной зоны, как было с Горецком., — ответил Сергей. — Если так и есть — а скорей всего так и есть — то там будет блокпост, где дежурят военные с одной целью: никого не впускать и уж тем более никого не выпускать.
Повисла небольшая пауза.
— К чему ты клонишь? — спросил Михаил.
— К тому, что нам надо решить, как быть дальше. Мы все единогласно, — быстрый взгляд в сторону Самарина, но тот по-прежнему дремал, скрыв лицо капюшоном и было непонятно, то ли он слушает, то ли спит, — так вот, мы единогласно решили ехать в Челябинск. Вполне логично предположить, что там ситуация лучше, чем в нашем городе. Все-таки мегаполис, хоть и карманного масштаба, а значит и меры по задержанию болезни должны были быть приняты соответствующие…
— Ни хрена, — отозвался Степаныч. Он оторвался от созерцания пейзажа за окном и теперь смотрел на Сергея. — Ты вроде бы правильно рассуждаешь, исходишь из верных посылок, но выводы не те. Если у них случилось то же самое — если вспомнить рассказ нашей дорогой Ани, то так и было, а у меня нет причин сомневаться в ее словах — то шансов на то, что в этом городе остался кто-нибудь кроме больных и мародеров исчезающе малы. В том-то все и дело, что это не Горецк, а гораздо больший город, в два, три раза крупнее, чем наш клоповник. А если уж мы не смогли остановить распространение заразы, то…
Сержант не договорил, только развел руками и откинулся на спинку стула.
Сергей некоторое время молчал, потом неохотно кивнул:
— Ты прав, я об этом не подумал. К тому же стоит посмотреть на шоссе, где за все время мы не встретили ни одного человека. Такого просто не может быть.
— Нам надо свыкнуться с этим, вот и все, — подал голос Михаил.
— Свыкнуться с чем? — спросила Ольга.
— С тем, что вполне вероятно весь мир, каким мы его знали, развалился на мелкие куски, — тихо ответил Свердлов. Он сидел на своем месте, как-то съежившись, став меньше в этом пыльном воздухе. Но глаз он при этом не опускал, медленно обводил взглядом каждого из них, словно подчеркивая весомость сказанного. — Мы оказались на заре того, что называли цивилизацией. И сейчас этот мир в большей мере принадлежит крысам, кошкам и тараканам, нежели нам.
Он затих, словно сам пораженный своими же словами, они сидели, не глядя друг на друга, и никто не решался заговорить первым.
Эта была долгая, бесконечно долгая минута молчания на поминках по всему миру.
4.Аня кашлянула, этот звук разогнал гнетущую тишину.
— Мы все равно должны куда-то идти, разве нет? — девушка говорила так, будто оправдывалась. — Если мы должны куда-то двигаться, то почему бы этим «куда-то» не быть Челябинском?
Одинцов кивнул, и Аня заторопилась, продолжая свою мысль:
— Возможно, Вячеслав и Миша правы… Но может быть и нет, может там кто-то есть. Может какая-то карантинная зона (упаси меня боже от карантинных зон, пробормотал в сторону Михаил, но Семенова не услышала), может там есть люди, которые смогут нам чем-то помочь. Да хотя бы дадут приют и горячую еду, мне на первое время и этого будет достаточно!
Ольга возбужденно закивала: похоже, она думала о том же.
— Это все конечно хорошо, Ань, — начал Сергей, тщательно подбирая слова, — но что если мы опять попадем в лапы очередным воякам, которые запрут нас в уютных камерах, и будут кормить с ложечки?.. Это-то ладно, но что если мы встретимся с теми, кто напал на Санаторий? Не обязательно именно с ними, но ты понимаешь, о чем я говорю.
— Не надо разговаривать со мной как с маленькой, — нахмурившись, ответила Аня, но задумалась. После небольшой паузы она ответила: — Даже если ты и прав, то посмотреть-то мы все равно можем, верно? Для этого вовсе необязательно подъезжать вплотную к городской черте… Я не знаю, найти какой-нибудь хороший холмик и осмотреться, что ли… Можно ведь что-нибудь придумать?
Она с посмотрела на остальных, задумчиво уставившихся кто на свои руки, кто на поверхность стола. Первым заговорил Степаныч:
— Аня права, — он рассеяно затушил окурок о столешницу (Мишка поморщился, но промолчал). — Раз уж мы движемся в эту сторону, то почему бы и нет? Хуже не будет. Если, конечно, будем предельно осторожными.
— Что ж, двое «за». Точнее, даже «трое», — Михаил демонстративно поднял свою пухлую руку. — Кто еще желает высказаться?
— Если все едут, то я тоже, — ответила Ольга. Она захлопнула сумочку, словно подчеркивая сказанное.
— Пожалуй, у меня нет выбора, — кивнул Сергей и, решившись, повернулся к Самарину:
— А… — начал Мишка, поворачиваясь к вроде бы задремавшему Самарину, но тот, не дожидаясь вопроса выпростал одну руку (замотанную в какие-то грязные тряпки) из подмышки и показал большой палец, поднятый вверх.
— М-м, — Мишка пожевал губами, не зная, как на это реагировать. В конце-концов, решил просто не придавать значения. — Тогда все решено. Едем, что ли?
Никто не ответил, но все встали со своих мест, и пошли к выходу. Самарин шел последним, по-прежнему не поднимая укрытой капюшоном головы.
5.— Ух-х, хорошо! — Аня с наслаждением вытянулась на относительно мягком сиденье в кабине грузовика. — Тех, кто придумал идиотские скамейки в кузове, следовало бы расстрелять на месте. Это же сплошное издевательство над… — она запнулась, легкий румянец выступил на щеках, — над спиной.
Сергей посмотрел на нее, улыбнулся.
— Это точно. Ладно, поехали.
Он повернул ключ зажигания, мотор чихнул, поскрежетал, рывком завелся. Одинцов несколько минут погонял движок вхолостую, разогревая его, потом включил первую передачу и медленно, аккуратно вывел грузовик со стоянки. Аня некоторое время смотрела в зеркальце заднего вида на удаляющийся мертвый «КамАЗ». Почему-то она почувствовала облегчение, смешанное с горечью. Непонятно отчего, но ей вдруг стало очень жалко несчастный автомобиль, который, похоже, был обречен гнить на своем месте неизвестно сколько. Может быть до тех пор, пока не превратится в металлический скелет, медленно погружающийся в землю. Эта «фура» была живым воплощением всего того, о чем только что говорил Мишка. Все умерло. И без должного ухода начинает медленно разваливаться на куски…
— Странный он, правда?
Аня вздрогнула, оторванная от своих неприятных мыслей.
— Кто?
— Самарин. Странный какой-то. Неразговорчивый. Зачем мы его вообще взяли с собой?
— Кажется из-за того, что он знал меня… Непонятно, правда, откуда.
Сергей качнул головой.
— Это-то как раз понятно — я в том смысле почему мы его взяли — но я не про то. Он назвал тебя по имени и я подумал что это какой-то твой знакомый, а парни в кузове и спрашивать не стали — не до того было… Только зачем мы сейчас тащим его с собой?
— Ну не знаю, — подумав, выдавила из себя Аня. А действительно, зачем?
— Вот и я не знаю. А еще не знаю, как к нему относится.
— Но мы же не могли его просто выкинуть на дорогу. Это было бы… — он замялась, подыскивая подходящее слово. — Несправедливо. Не по человечески.
— Может да, а может — нет.
— И что это значит?
Он коротко взглянул на нее, снова уставился на дорогу.
— Я и сам не знаю. Просто я ему не доверяю, что ли, — он помолчал, потом неожиданно спросил: — Помнишь, когда мы его подбирали, нам обоим показалось, что он ранен?
Аня покопалась в памяти. Помнила ли она? Вроде бы да, что-то такое было, но девушка не была уверена. События того утра как бы покрывались туманной дымкой, исчезали в тени.
— Вроде бы, хотя я и не уверена…
— В том то и дело, сейчас и я в этом не уверен. По нему вовсе не скажешь, что он был ранен. А прошло-то всего три дня.
Аня молчала, обдумывая сказанное.
— Да ладно, Бог с ним, в конце-то концов… Пусть едет, — Сергей улыбнулся, но как-то вымучено, словно бы сам не веря в свои слова. — Даже кормится сам. Интересно, откуда он еду берет…
— А мне вот совсем неинтересно, — отрезала Аня. Ей было не по себе от этого разговора. Почему-то казалось, Самарин может их как-то подслушать. Ей никогда не нравилось обсуждать других за спиной, она и сама не знала почему, но не нравилось и все тут. Некрасиво, что ли… А может просто хотелось верить, что благодаря этому ей не будут перемалывать косточки. («Горячие трусики» — прошептал в голове голос, и она поморщилась).
