Андрей Круз - Я! Еду! Домой!
— Джефф, попробуем обратно другой дорогой проехать? — спросил я, когда мы уже разместились в кабине «Такомы».
— Почему?
— Ну, посмотрим, что с той стороны реки делается. — ответил я. — И вообще, в трудные времена всегда лучше не проезжать дважды по одной и той же дороге.
— Ты опасаешься чего-то? — чуть насторожился Джефф.
— В какой-то степени. — кивнул я. — Видишь это?
Я ткнул пальцем в пластырь у себя на лице.
— И?
— Вышел конфликт с ребятами из охраны аэродрома. — не вдаваясь в подробности, объяснил я. — Никто всерьез не пострадал, но мне заехали прикладом по морде, а я попугал их пистолетом. Причем так, что один из них обмочился от страха. Поэтому встречаться с ними заново не хочется, а здесь их слишком много.
— Мда… — качнул он головой. — Я из той фирмы никого не знаю. Поехали тогда по Империал-роуд, заодно и посмотрим, что у них и как.
— Ага, отлично. — обрадовался я.
Империал вела по правому берегу, по ней можно было доехать как раз до старой дамбы, по которой и вернуться на свой берег. Трудным местом оставалась сама дамба, ну и маленький участок перед ней, а так дорога вела по открытому пространству между рекой и каналом, да еще и пересеченному множеством проселков. Точно не для засады место, слишком велика вероятность, что добыча проедет мимо.
На блоке нас все же остановили, проверили распечатку, которую дала нам женщина из «мэрии» и пропустили беспрепятственно, предупредив, что если мы сюда приедем, то должны сделать это до темноты. Ночью можно нарваться на "дружественный огонь". Мы объехали стоящий Джи-Эм-Си, водитель которого болтал с кем-то из охранников, и выехали на дорогу, свернув на плотину.
Каждый раз, проезжая в этом месте, я испытывал странное чувство, когда понимал, какую огромную массу воды удерживает эта совсем не толстая бетонная стенка, по верху которой шла дорога. В конце дамбы нам пришлось подождать, пока нас пропустят — там вовсю шла стройка. Пока ждали, нам в кузов почти уперся белый Джи-Эм-Си с двумя мужиками. Чуть пригнувшись, я посмотрел на них в боковое зеркало, но ничего подозрительного не заметил — они спокойно болтали друг с другом, не обращая на нас внимания.
Дождавшись того, что усатый парень к строительной каске и желтом жилете дал нам отмашку, пропуская дальше, мы поехали вперед, постепенно разгоняясь. Попался еще один блок, на котором нас уже никто не остановил, а дальше помех уже не было. Белый пикап чуть отстал, но когда мы миновали ряд каких-то длинных резервуаров с заслонками, регулирующих сброс воды в каждый канал, и доехали до развилки, пикап вдруг ускорился и активно засигналил нам, требуя пропустить, после чего умчался вдаль, немилосердно пыля и беспощадно расходуя горючее. Видать, у них его много.
Дальше мы так и ехали в полном одиночестве вдоль берега широкого канала, причем я не забывал крутить головой по сторонам, решив до самого лагеря не расслабляться. Хотя, было о чем подумать. С одной стороны, как говорится, волков бояться — в лес не ходить. Что же мне, из-за этого толстяка отказаться жить в поселке? С другой стороны, мне все равно отсюда уезжать, и нарываться на случайную проблему не хочется. Конечно, в обиду я себя не дам, тут скорее Марку хана, если он что дурное задумает, но только чем это закончится для меня? Одно дело драка на заброшенном складе и другое — в поселке, где есть какой-то закон, судя по всему.
Нет, тут без полулитры не разберешься. Хоть есть соблазн отсидеть еще недельку-другую в пустыне. Пусть даже в одиночку, никуда не высовываясь и почитывая книжки, а потом тихо-смирно двинуть в дорогу, никому не мешая и не привлекая ничьего внимания. Хотя и тут моментик имеется — Дрика. У нее право голоса тоже имеется, хоть и пожиже моего, как я решил. И для нее, как и любого другого нормального человека, лучше прожить это время в комфорте и удобстве, чем в холмах. Да и караул вдвоем нормальный мы наладить не сумеем, можно и пострадать от этого.
Кроме того, я трейлер за собой тащить не собираюсь, поедем налегке, лишь с мотоциклом в кузове. А это значит, что в поселке я могу его на что-то обменять, например. Не знаю на что, но на что-то нужное. Не уверен, но очень вероятно, кто откажется от новенького жилого прицепа?
Пикап тряхнуло на выбоине — дорога была не то, чтобы идеальная. Впереди вдалеке показался съезд на старую дамбу, возле которого возвышался домик смотрителя, откуда в свое время управляли водосбросом. Потом, с появлением новой, современной плотины выше по течению эту функцию старой дамбы отменили, и теперь она больше за мост работала, просто очень капитальный. За поворотом на нее был маленький трейлерный парк, в котором селились сезонные рабочие и вообще какая-то непонятная шваль, поэтому всегда считалось разумным там особо не задерживаться. А вот справа до поворота на дамбу тянулась уже привычная насыпь метров четырех-пяти в высоту, заросшая сухим кустарником.
Как ни старался, как ни высматривал возможные угрозы. Но так и не заметил, как все началось. Где-то в кустарнике сверкнула маленькая тусклая вспышка, в лобовом стекле появилась дырка, тут же еще одна, и еще, послышался стук, словно в ведро с водой молотком стукнули. Джефф захрипел, дернув руль в сторону, и машина, вильнув в невероятном заносе, понеслась к куче земли, я успел лишь заорать: "Ложись!", сам пригибаясь, влетела в нее левым колесом, подпрыгнула, небо замелькало в ветровом стекле, меняясь местами с землей, загрохотало, сыпануло стеклянной крошкой, брызнуло чем-то красным. Затем меня приложило обо что-то головой, дернуло ремнями, с я услышал, с каким хряском мой череп соприкоснулся с чем-то еще раз, что-то сильно резануло по уху, затем изображение померкло и я пришел в себя лежащим на боку, придавленный чем-то сверху и притянутый к сиденью затянутым ремнем.
— Дрика, жива?
— Да, кажется. — прошептала она и натужно закашлялась. — Рука только болит.
— Замри!
Что придавило меня? Я повернул голову и встретился глазами с Джеффом. Джефф был мертв. Пока еще совсем мертв. Пуля пробила ему горло и оттуда потоком прямо на меня лилась теплая кровь, ярко-красная и липкая.
Где-то загрохотали выстрелы, и машина вдруг мелко затряслась от ударов пуль, посыпалось стекло, выбило клуб пыли из приборной доски, снова дернулось тело Джеффа. А затем острая боль, как гвоздь забили, прошла насквозь через мою левую ногу, через бедро, заставив меня взвыть и заматериться сквозь зубы.
Дрика завизжала от страха, да и я сам был недалек от этого состояния. Что делать? Ударившийся башкой, с простреленной ногой, непонятно насколько серьезно раненый, придавленный трупом товарища и запутавшийся в ремне в перевернутой машине. Положение…
Стрельба вдруг стихла, я слышал лишь звук потрескивающего мотора и свою собственную матерщину. Я оглянулся назад и увидел, что заднее стекло кабины выбито и решетка, защищавшая его, отлетела.
— Дрика, выбирайся из машины! Быстро! Туда!
— А ты?
В глазах паника, отчаяние и дикий страх. То ли за меня испугалась, то ли за себя. Что одна останется.
— Бегом отсюда! — заорал я, попутно пытаясь отстегнуть ремень.
Получилось! Со звоном выскочил язычок, при этом тело Джеффа почему-то осело и придавило меня еще сильнее, больно прижав к боку висящий на ремне «зиг». Кровь из дыры в шее потекла ко мне на лицо, а меня вдруг пронзила мысль:
"Сейчас оживет! Хана тогда!"
Мысль схватиться за пистолет и поставить в этом точку самому даже в голову не пришла. Не привык еще мозг человеческий к таким простым до офигения решениям, он все же за мораль цепляется, подсказывает, что нельзя так с товарищем. Я задергался, стараясь освободиться и боясь при этом глянуть на собственную ногу. Боль была как будто раскаленную кочергу протащили сквозь бедро, а штанина намокла от крови.
Дрика выбралась. Я бы там не протиснулся, а она, тощая и гибкая, пролезал без задержки.
— Беги отсюда! — крикнул я ей. — К реке, к спуску, смотри, чтобы тебя кузов прикрывал, иначе убьют.
— Нет!
Взгляд затравленный и отчаянный, глаза аж побелели.
— Бегом! Хана нам! Прикроешь меня оттуда! Да беги, мать твою!
Дернулся еще сильнее, с меня посыпалось стеклянное крошево, в которое я уперся рукой, не изрезавшись только благодаря перчатке. Дернулся вперед, труп Джеффа осел ниже. Снова затрещали выстрелы, перевернутую тушу «Такомы» мелко затрясло, откуда-то сыпануло искрами. Дрика взвизгнула и бросилась бежать, не выдержав этого кошмара. Краем глаза я заметил, что она что-то тащит в руках. Но что именно, я уже не разглядел. Вырвавшись из-под Джеффа, я вывалился вперед через лобовое стекло, больно угодив стволом карабина себе почти по самой ране и заорав от этого. Но вырвался все же, прижался к горячему железу, поставив между собой и противником большой мотор и массивную подвеску.
Снова пауза в стрельбе, я чуть перевожу дух. Чувствую запах бензина, причем сильный. Сам не заметил, как руки, хоть и трясутся, а уже ухватили карабин поудобней, как указательный палец включил прицел. Привычка. Рефлекс. Правильный рефлекс. Взгляд вниз — дыра в штанине. Под дырой кровавое пятно. Немалое такое, но боль вроде даже терпимая на адреналине. Что потом будет — не знаю. Прямо передо мной куча земли, на которую пикап и налетел, за ней еще одна.
