Сказки долгой зимы (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

— Так их Основатели из полена выстругали?

— Не Основатели и не из полена. Создателем их стал некий Инженер, один из представителей второго поколения, которое теперь принято называть Хранителями. Будучи гениальным, хотя и слегка сумасшедшим механиком — все Хранители, травмированные в детстве чудовищным выбросом сжатого времени…

— Это как?

— Не перебивай! Понятия не имею! Рассказываю, как сама слышала! В общем, все они на башку малость тронутые, но Инженер даже на их фоне выделялся. Вот он и создал первых мелефитов. Сначала это были электронные носители условного искусственного интеллекта, примитивные исполнительные устройства, которые, будучи независимы от сенсуса, выгодно отличались от людей полной невосприимчивостью к воздействию Ушедших. Их сеть стала контрольной системой, сигнализирующей об опасности коллапса. В то время Мультиверсум был несравнимо более связным, чем сейчас, и это работало. Потом оказалось, что если собрать достаточное количество таких устройств в одном срезе, то коллапс там становится невозможен, потому что структурированная информация, которую производили объединения мелефитов, не давала концентрироваться сенсусу. Срез как бы «успокаивался» сам собой, а люди возвращались к нормальной жизни. Производство мелефитов росло, и Инженер задумался о том, как было бы здорово, если бы они производили себя сами.

— Самовоспроизводство — главное отличие живого от неживого, — прокомментировал Ингрвар.

— Ты прав, — кивнула Лиарна, — так возникла первая и единственная полностью искусственная раса. Мелефиты собирали себе новых мелефитов, система всё время усложнялась и совершенствовалась. В конце концов они получили тела, неотличимые от человеческих, чтобы люди не испытывали рядом с ними дискомфорта.

— Об «эффекте зловещей долины» тогда, видимо, ещё не слышали.

— О чём?

— Неважно, продолжай.

— Инженер, поняв, что фактически пересоздал людей, очень увлёкся этим проектом. Мелефиты стали его любимым детищем, он вложил весь талант в развитие расы, придумав множество усовершенствований, включая сверхпрочный модуль мозга с «вечным» резервным хранилищем памяти. Это сделало мелефитов технически бессмертными, ведь повреждённое тело можно было заменить, а память «разархивировать» на новый носитель. Лишённые ограничителя развития в виде смерти, обнуляющей прогресс индивидуума, а также благодаря сетевому коллективному мышлению, они достигли потрясающих успехов в науке и технике, заложив основу процветания Человечества и стартовав «золотую эпоху» Первой Коммуны. Созданные ими устройства были рассчитаны на бессмертных существ и многие из них функционируют до сих пор. Мелефиты структурировали тогдашний Мультиверсум, построив совершенные системы связи, транспорта и энергетики, кросс-срезовые производственные линии, волантеры и многое другое. А главное, создаваемая ими информационная структура стала настолько большой, что сделала невозможной коллапсы. Мелефиты фактически спасли Мультиверсум, и Инженер сделал всё, чтобы они, наравне с биологическими расами вроде кайлитов или грёмлёнг, были приняты в род человеческий. Долгое время так и было, по крайней мере, формально. Были даже смешанные семьи, хотя детей они в общем смысле иметь не могли…

— … Но потом весь этот парадиз нафиг развалился, — перебил её Ингвар. — Рискну даже предположить почему.

— Давай, — засмеялась Лиарна, — с удовольствием послушаю.

— У нас в мифологии есть некие «эльфы». Красивые, мудрые, бессмертные, спокойные, сильные, владеющие к тому же некой магией. Целый жанр литературы про них есть, «фэнтези», тоже сказки своего рода. Так вот, эльфов люди ненавидели хуже орков, потому что те одним своим существованием делали их жизнь невыносимой. Люди терпеть не могут быть хуже других. Что угодно можно простить соседу, но не то, что он красивее, умнее, богаче и лучше живёт. А если он, падла, ещё и бессмертный, то пофиг, насколько он сам к тебе расположен. Всё равно рано или поздно ему жопа. Потому что нельзя быть на свете хорошим таким. Если сами мы лучше стать не можем, то есть другой способ выйти в топ — убрать конкурентов.

— Может быть, ты и прав. Но предъявили мелефитам не это, а то, что они фактически доминируют над людьми, угнетая их природную способность производства, концентрации и сжигания сенсуса.

— То есть не дают спокойно резать друг друга?

— Вроде того. «Золотая эра Первой Коммуны» отличалась полнейшим отсутствием конфликтов, всеобщим благоденствием и недостижимым ни ранее, ни потом уровнем жизни, но было принято решение о том, что влияние мелефитов на объединённое Человечество чрезмерно и его надо сократить. Инженер был против, но большинством голосов Хранители постановили оградить зоны, свободные от мелефитов. Постепенно те росли, мелефиты поневоле концентрировались в нескольких срезах, где, в свою очередь, становилось некомфортно жить людям — из-за сенсус-дефицита они менялись, впадая уже в настоящую зависимость. Так произошло разделение — миры мелефитов и миры людей.

— Гетто, — понимающе кивнул Ингвар. — А как же, знакомо.

— Где разделение, там конфликты, кроме того, после ухода мелефитов уровень сенсуса вырос, а уровень жизни упал, люди стали агрессивнее. Инженера фактически поставили перед выбором между своей расой и своими творениями. И он выбрал верность расе. С тех пор мелефитов в Мультиверсуме больше не видели, люди передрались, Первая Коммуна развалилась, Мультиверсум потерял связность…

— Бедные-несчастные, преданные создателем и людьми ни в чём вообще не виноватые мелефиты, — пожал плечами Ингвар. — Но что-то мне подсказывает, что всю эту историю мы знаем от них же.

— Да, мелефитские книги — основной источник информации о той эпохе. Они очень прочные, другие источники сохранились куда хуже.

— То-то и оно. Я бы не взялся судить конфликт, выслушав только одну сторону. Но сказка хорошая, с моралью.

— Какой?

— Главной. У нас она даже в ПДД написана: «Движение со скоростью потока считается наиболее безопасным». Итак, где в этой сказке мы?

— Совсем избавиться от мелефитов было невозможно, они слишком глубоко интегрировались в ключевые системы безопасности. Остались изолированные колонии там, где без них не обойтись. Здесь была одна из них, созданная для защиты локуса ортогонали Ушедших.

— Здесь где-то есть дверца, через которую можно выпустить в мир Древнее Сраное Зло? Ктулху воистину Фхтагн! А они, получается, караулили замок?

— Почти так. Только они сами и есть дверь. И замок. И стена. И охрана на ней. Мелефиты создают прочные фрактальные структуры из информации, которые неуязвимы для сенсуса. Идеальная защита от Ушедших, но первая Катастрофа уничтожила её вместе с носителями. Чтобы дверь не рухнула, оставшимся мелефитам пришлось использовать в качестве элементов системы людей. Они… мы очень плохо подходим для этого, но система излучателей превратила здешнее население в ограниченное подобие мелефитов.

— Начинаю понимать, почему такие милые заиньки-мелефитики в основном не дожили до наших дней.

— Это было вынужденное решение.

— Разумеется. Как всегда.

— Люди тут довольно неплохо жили, вроде бы.

— Особенно те, на кого не действовали излучатели. Им, пожизненно запертым в коррекционных центрах, было вообще зашибись, сам пробовал. Но ты продолжай, продолжай.

— Новая система выполняла свои функции, но она уже не была неуязвимой. До первой Катастрофы этот мир был закрытой локалью, но после превратился в обычный срез. В него стали попадать контрабандисты, путешественники, всякие бродяги. Кто-то оказался достаточно информированным, чтобы опознать в нём локус Ушедших, а кто-то нанял Грету, чтобы она спровоцировала тут коллапс. Это был её обычный бизнес, но тут ничего не вышло, мелефитские срезы устойчивы к перегрузке сенсусом. Её активность привлекла внимание Конгрегации, об этом случайно узнала я, попёрлась разбираться, попалась Грете… Ну, мою историю ты знаешь. А Грета, не сумев спровоцировать коллапс обычным способом, устроила Катастрофу, каким-то немыслимым образом уничтожив древний маяк, который был энергетической основой системы. Понятия не имею, как ей это удалось. Разразился коллапс, дверка к Ушедшим держалась, фигурально выражаясь, на одном последнем гвоздике. Но ты спас Пацана, а я, ведомая инстинктом корректора, шла за фокусом, и мы встретились. Потом меня нашла Джен, и коллапс не был закончен. Последняя аварийная закладка мелефитов, оставленная на самый-самый крайний случай, сработала: система не обрушилась до конца, установилось новое хрупкое равновесие, а потом и медленное восстановление. Излучатели рухнули, но радио помогает понемногу создавать новое плетение информационной структуры, элементами которой отныне будут только люди.