Алексей Доронин - Черный день
Выходит, изнутри эти двери без специальных приспособлений невозможно было открыть в принципе. Что ж, тогда ему было от чего отчаяться, попав в эту мышеловку. Потолок в кабине был высоким - два с лишним метра. Не дотянуться, да и не допрыгнуть, если только ты не баскетболист. Но он не умер от удушья. Видимо, пассивная вентиляция в здании продолжала действовать, и воздух поступал в кабину через замаскированную решетку под самым потолком. Его ждала смерть от жажды.
Когда они приблизились к нему вплотную, Маша представила себе, каково это - оказаться в замкнутом пространстве, в полной темноте, полностью отрезанным от внешнего мира, и не знать, что же происходит с этим миром за стенами кабинки. Все равно, что быть заживо погребенным. Тут впору умереть не от обезвоживания, а от шока. С ней, подумала девушка, именно так и случилось бы.
И в этот момент плач раздался снова. Теперь Чернышева сумела точно локализовать его источник. Им была лестничная площадка, но не второго этажа, а третьего или даже выше.
- Ваня, чего застыл? - позвала она товарища. - Подсади, блин!
Через полминуты Чернышева уже стояла на крыше лифта, глядя на упрятанную в нишу металлическую лестницу, предназначенную для работников коммунальных служб. Выглядела она прочной, но кто знает?
Воздух тут был спертым и до сих пор сохранил в себе запах гари. От поднявшейся пыли щипало нос и хотелось чихнуть.
- А-а-п-ч-хи! - не сумела сдержаться девушка и тут же неловким движением ноги задела крышку люка.
Тот захлопнулся с громким хлопком, и шахта лифта сразу стала темным склепом, где не было другого света кроме ее налобного фонарика. Маша встала на первую ступеньку и посмотрела себе под ноги. Внизу, гораздо ниже уровня первого этажа, виднелось темное дно подвала или подземного гаража. Но ей туда было не надо. Вверх можно было и не смотреть. Лестница тянулась, насколько хватало глаз, исчезая во тьме. Она казалась достаточно прочной, чтобы выдержать человека ее массы, но слабо скрипнула, когда девушка поставила ногу на вторую ступеньку.
Маша знала, что может вернуться в любой момент и никто ее за это не осудит. Эта мысль согревала ее, и в то же время казалась подлой и трусливой. Она решила не отступать.
Раньше ей такое не приснилось бы и в страшном сне. Неизвестно какая высота, скользкие ступеньки. Руки в резиновых перчатках напоминали клешни. Даже рюкзак не хватило ума внизу оставить. При свете дня Маша вряд ли решилась бы на эту авантюру, но в полумраке было не так страшно.
Подъем длился целую вечность. В темном однообразии шахты лифта сознанию было не за что зацепиться, и даже постоянное напряжение рук и преставление ног не могло внушить ему, что движение продолжается. Когда девушка шевелила головой, луч фонарика отражался от гладких металлических стенок, плясал вокруг двух туго натянутых тросов толщиной с детскую руку.
Чернышевой уже начинало казаться, что она висит на одном месте, когда пятно света выхватило из темноты четко прорисованную цифру четыре. Значит, закрытые заслонки на втором и третьем она проскочила, даже не заметив. Впрочем, в любом случае она не сумела бы открыть их на весу, практически на ощупь. У нее не было ни нужной силы, ни сноровки.
Она тихо выругалась. Все это с самого начала было затеей, обреченной на провал. Должен был лезть Иван... если бы только она сумела его подсадить. Чернышева уже хотела бросить все и спускаться, когда на расстоянии вытянутой руки перед ней показалось черное отверстие, из которого тянуло холодом. И цифра пять.
Дверца была открыта лишь наполовину. Ее тоже заклинило, но просвет оказался достаточно широким, чтобы человек Машиных габаритов мог проскользнуть внутрь. Иван, который ждал ее на том же месте, все это время напрягал слух, надеясь услышать хоть что-нибудь. Он нервничал, но не мог уловить ничего, кроме шума ветра за разбитым окном. Свой собственный противогаз он тоже снял. Внезапно у него в кармане раздался сигнал зуммера. Только теперь он вспомнил, что в суматохе они с Машей не оповестили остальных о том, что найден способ подняться на другие этажи. Хотя стоило ли оно того? Почему-то сам он не рвался туда. Мало ли что...
- Маша, спускайтесь, - ожила переносная 'Моторола', которую Чернышева оставила Ивану, отправляясь в неизвестность. - Стоянка отменяется!
Рации имели при себе только командир звена и она.
Когда Иван изложил Ефремову причину отсутствия старшей сандружинницы, тот пару секунд молчал, а потом выпалил:
- Ребенок?! Вы там что, обкурились? Ладно, разбор полетов потом. Стой, жди ее и смотри в оба, оружие наготове держи.
- А что случилось?
- Тут во второй квартире кровищи как на мясокомбинате. Кого-то зарубили, а потом волокли через все комнаты. И, похоже, не одного.
- Так может, это в первый день... - предположил Иван.
- Не умничай, судмедэксперт хренов, - оборвала его рация. - Кровь свежая. Короче, у вас пять минут, чтоб собрать манатки и выйти к нам во двор.
'По истечении этого срока вы считаетесь погибшими при исполнении', - мысленно закончил фразу парень. Хотя, конечно, такого не бывало. Своих у них не бросали.
Милости прошу к нашему шалашу.
Входная дверь была открыта. Зато запертой оказалась та, что вела из прихожей в глубину апартаментов. Но это уже была не проблема. Стекло в ней было выбито, Чернышева просунула руку и нащупала задвижку. Миновав великолепный коридор, девушка оказалась в комнате, которую у них в семье назвали бы залой.
- Кучеряво живете! - пробормотала она, разглядывая мебель и огромный, во всю стену, плазменный экран.
Всюду была черная копоть, но даже сквозь нее проглядывала былая роскошь обстановки. И тут из-под большого кожаного дивана донесся громкий писк.
Вот дура набитая. Как же она сразу не догадалась?
- Кыс-кыс-кыс, - позвала Маша, садясь рядом на корточки и наклоняясь вперед. - Иди сюда, моя радость. Да не бойся, не съем я тебя.
Животное, судя по всему, не верило, и вылезать не торопилось. Незнакомое человеческое существо не внушало ему доверия. К тому же луч налобного фонаря девушки бил ему прямо в мордочку. От всего этого маленький комочек шерсти забился еще дальше, в самый угол, и оттуда на Машеньку смотрели желтые глазищи, полные дикого ужаса.
Когда она протянула руку, тот ощетинился и зашипел.
'Ох ты, какой грозный. Ну, не хочешь по-хорошему...'
У нее не оставалось времени миндальничать с ним, но и бросать его здесь было не по-людски. Девушка принялась шуровать рукой под диваном. Через пару секунд тощее как скелет существо стрелой метнулось прочь и тут же попало в рюкзак, распахнутый на его пути. Вжикнула молния, и безымянный котенок стал пленником Марии Чернышевой.
Он тут же начал отчаянно царапаться, но его коготки только скользили по плотному прорезиненному материалу рюкзака, который было не просто разрезать и ножницами. Судя по размеру, котенок был не старше трех месяцев от роду. А вот насчет породы сомнений быть не могло - шерсти он не имел, уши торчали как локаторы. Это был сфинкс. Только окрас его нельзя было определить, настолько он был выпачкан в копоти и саже.
- Кончай пищать, - она продела руки в лямки и закинула рюкзак за спину. - Будешь хорошо себя вести, придем домой, дам чего-нибудь вкусненького. А будешь плохо - отдам самого на пищеблок.
Строго говоря, проносить животных на территорию убежища строго воспрещалось по санитарным соображениям. Это было черным по белому написано во всех нормативных документах. Тех, кто после рева сирены поспешил к подземному переходу, взяв с собой кроме паспорта и денег еще и домашних любимцев, ждало разочарование. Четвероногих друзей пришлось оставить за бортом Ноева ковчега - на входе в туннель солдаты бесцеремонно отбирали их у владельцев, не обращая внимания на уговоры. До них ли тут? Самых упорных, не желающих расставаться с хвостатыми 'членами семьи', никто вниз силой не загонял.
Их право.
По рассказам одного срочника, стоявшего тогда в оцеплении, Маша знала, что после того как поток желающих укрыться иссяк, на автостоянке поодаль остались два десятка кошек и почти столько же собак. Некоторых люди привязали, других просто оставили за высоким забором паркинга. Этим повезло чуть больше. Одного здоровенного дога пришлось пристрелить, когда он увязался за хозяевами вниз и никак не хотел уходить. Но большинство вело себя смирно до самого последнего момента, когда ручная сирена стихла и сами бойцы начали спускаться в подземный переход. Тогда, словно почувствовав приближение конца, вся орава разразились душераздирающим лаем. Говорили, что он не смолкал, пока не задраили наружную дверь.
Через сутки с лишним, когда первая разведгруппа покинула убежище, чтобы обследовать окрестности, на стоянке не было никого. Чернышева не сомневалась, что даже если кому-то из зверей инстинкт и подсказал спрятаться за мгновения до вспышки, то судьба их была незавидной. Потеряв своих хозяев в водовороте катастрофы, они вряд ли имели шансы протянуть сутки. Даже притом, что радиация почти на всех млекопитающих действует в три- четыре раза слабее, чем на людей.
