В трех соснах… (СИ) - Сысолов Дмитрий

Глядя на удаляющуюся девчонку я горько усмехнулся. Да, я успокоил и дал ей сил и веры. Но сам-то… Сколько человек, доверившихся мне, я уже схоронил? Эля, Светик, Даня, Вика, Птица… Теперь вот, Мила. Почему погибают самые нужные и самые беззащитные?

Мила… Она ведь, несмотря на свой юный возраст, одна из самых «старых» моих подопечных. Ещё не было наплыва Левашовских. Ещё Васька со своей командой не появилась на горизонте. Даже Толстого с его СМП -овцами ещё не было. А мама Таня со своим выводком уже была. И я опять не справился. Малинка может сколько угодно переживать, но я-то знаю, что это моя недоработка. Сколько я сумел выиграть для этой девочки? Пару лишних месяцев? Так большую часть работы сделала именно мама Таня… Они доверились мне, а я опять облажался.

Ну что тут сделаешь? Я не маленькая девочка. Меня не нужно успокаивать. Я и так знаю что нужно делать. Сцепить зубы и тянуть этот воз дальше. Не раскисать. Не поддаваться эмоциям. Сухо, деловито. Изо дня в день. Пролжать делать свою работу. И, как можно лучше.

— Найди там на завтра время для похорон, — негромко попросил я Сову, тенью стоящую за моим плечом.

— Лучше бы послезавтра… — осторожно подбирая слова, произнесла девочка. — Послезавтра Радоница… Родительский день. Можно весь день посвятить возне на кладбище… Ну, не весь день, но подольше. И похороны девочки уместнее будет провести именно тогда.

— Хорошо, послезавтра, — покладисто согласился я. — Подготовь там сценарий мероприятия. Конфет там из спецфонда пусть Пышка выделит всем. Курган наш, где всех хороним — облагородить не помешает.

— Там, вроде, сделали всё что планировалось, — еще более осторожно заметила девочка. — Холмик сформировали. Песком присыпали. Крест поставили. Скамеечку. Аккуратно всё вроде.

— Хорошо. Но мало. Пусть ко мне Щепа подойдет. Можно попробовать соорудить часовенку крохотную на вершине холмика вместо креста. Ну, то есть, крест сверху над куполом будет.

— За день не успеть же…

— Да совсем крохотную. Метра полтора на полтора. Чисто для одного-двух человек за раз… А внутри вместо икон лучше подберите фотографии матерей всех, кого сможете достать. На стену наклеить… Будет у нас церковь Матери всех живущих. Неважно какой религии и веры. Мать у всех была. Пусть вспоминают, приходя.

— С фотографиями сложно будет. У многих ничего нет. У одних будут, а у других нет… Им обидно будет.

— Да, наверное… Тогда Ваську позови. Пусть она нарисует такой портрет, чтоб, глядя на него, каждый свою мать вспоминал.

— А она сможет?

— Не знаю. Но если кто из нас и сможет, то только она. Кстати, позови-ка её прямо сейчас. Надо поговорить насчет швейной мастерской. Она выбрала там себе работниц или нет? Ну и насчет портрета озадачить.

— Хорошо. Сейчас позову, — кивнула Сова и буквально растворилась в воздухе.

Я встал прислушиваясь к незнакомым песенным завываниям со стороны импровизированного танцпола напротив кафешки.

Летящей походкой к тебе подойти,

На танец пригласить, на танцпол пройти.

Джинсы поправил, чистая футболка,

Э-э, сука, что-то взмок я.

Короче, Главное решиться сделать первый шаг;

И уж лучше пусть не будет пути назад.

Сделав шаг, что-то зассал я,

Сделал два, что-то реально зассал я.

И к пацанам за подмогой

Я обратится не могу, не помогут.

И все по парам поют, танцуют,

А я стою, че-то буксую…

— Ну как там новая ведущая? — спросил я подошедшую Василису, кивком указав направление на дискотеку — Справляется?

— Ну как ведущая, да — почему-то недовольным голосом протянула художница. — Только сама она ничего толкового придумать не сможет. Вот её потолок. Танцы на парковке. Конкурс замутить, задания придумать — это все не к ней. Не сообразит.

— Ну зато не стесняется на публике. Вон как бойко что то кричит.

— Это да, — насупилась Васька, видимо вспомнив как тушевалась сама, пытаясь проводить конкурсы. — Я ж и говорю — как ведущая она пойдет. А если что-то свое придумать — то тут мимо.

— Ну да, ну да… Второго Даню нам не достать. Ну конкурсы придумывать и вы с Крачкой можете. А уж воплощать пускай Мотня старается.

— Ага, и все будут думать, что это она такая умная. «Так интересно придумывает»…

— Ты что, ревнуешь к её ещё только чисто гипотетической популярности? — удивленно уставился я на девчонку. — Ее ещё нет, а ты уже завидуешь?

— Так там ума-то… — смутилась Васька. — Зато самомнения через край.

— Мда… — как-то даже обескуражено протянул я. — Вот они прелести женского коллектива. И что мне с вами делать? Если все на самотек пустить, вы же тут такой серпентарий устроите… Жизни не взвидешь… Короче так: Склоки прекратить! Одно дело делаем. Хоть краем уха услышу про ваши бабские разборки — мало никому не покажется… Вон огороды копать надо. До кровавых пузырей на ладонях копать будете.

— А что ты мне одной это говоришь? — вспыхнула девчонка.

— Потому что симпатизирую тебе. Потому и предупреждаю. Ты теперь в курсе и остережешься. А остальные могут и по незнанке нарваться. Поняла?

— Да, — притихла Василиса.

— Вот и хорошо… Я тебя что звал-то? Три дня прошли. Как там успехи в швейном цехе? Выбрала троих помощниц?

— Ну, не знаю. Я только за двоих пока могу сказать.

— Ну-ну. Давай, я слушаю. Кого выбрала?

— Алину и Лялю.

— Самых старших? — приподнял я брови

— Ну-у-у… Да. Но я не поэтому их выбрала.

— Я весь внимание.

— Ну у Алины работоспособность просто запредельная. Она как за машинку сядет и начинает как робот. Ничего вокруг не видит, не слышит… Только стрекочет своей машинкой без устали. Остальные-то и переговариваются, и шутят, и отвлекаются, а она как автомат. Чих-чих-чих… Только и работает.

— Понятно. Нашла себе отдушину. Это хорошо. Может через работу отойдет. А Ляля?

— Ну-у-у… У неё, честно говоря, хуже всех получается. Ну не умеет она ничего толком делать! Но она единственная, кто искренне хочет научиться! Вот прям до исступления. Старается — изо всех сил. Не знаю, что тому причиной. То ли огородов боится больше остальных, то ли себя великим дизайнером в мечтах видит. Не знаю. Но она действительно горит на работе. Получается хреново. Но она старается.

— Ясно. Пусть пробует. Шанс, я считаю, дать нужно. А что с остальными?

— Да ничего, — пожимает плечами художница. — Вроде и стараются, и что-то у некоторых даже получается… Но без огонька все. Словно через силу. Нет среди них тех кому бы действительно нравилось бы.

— Ладно. С этим разобрались. Пусть будут двое пока. Может со временем из младших ещё кто подтянется… Ты про расписание уже знаешь?

— Угу. Как будто у нас и так работы не хватает. Теперь ещё уроки вести.

— Смотри на это как на поиск новых талантов. Кто-то может к рисованию предрасположен. А кто-то — вон в швеи пойдет. Всех нужно к делу приставить.

— Да поняла я уже.

— Вот и отлично. Кстати, насчет рисования. У меня для тебя сверхсложная задача. Никто кроме тебя с ней не справится. И, именно по рисованию.

— Например? — насторожилась девочка.

— Нужно нарисовать не то что бы икону, но картину такую… Короче, нужно Мать изобразить. Причем мать для всех без исключения. Чтоб когда любой ребенок смотрел бы на эту картину — он в этой женщине свою маму бы узнавал.

— Ты смеешься? Как так делать-то? У каждого своя мама. У кого-то блондинка, у кого-то брюнетка. У кого-то худая, у другого полная. У кого-то нос с горбинкой, у другой пуговкой… И как их всех в одно объединить?

— Кто из нас двоих художник? Я или ты? Нарисуй портрет… без портрета! Не заостряй внимание на мелочах.

— Да как? Как не заострять-то?

— Ну сделай так, словно источник света находится за спиной портрета… А лицо в тени. Так, намёками. Что и не разобрать. И волосы так же… У основания черные, в середине светлеют, а на концах блондинистые… И какой настоящий цвет — не догадаешься. То ли это свет из-за спины так с цветом играет, то ли родной такой цвет.