Вероника Рот - Аллигент
Калеб доброволец.
Вдруг я не могу думать об этом больше. Я тянусь ко входу в отель прогуливаюсь до спален, надеясь, что я смогу просто рухнуть в постель и уснуть, но Тобиас ждет меня в коридоре.
"Ты в порядке?", спрашивает он.
"Да," говорю я. "Но я не должна." Я на короткое мгновение касаюсь рукой своего лба. "Я чувствую, что я уже оплакала его. Как он умер второй раз когда я увидела его в штаб-
квартире Эрудитов пока была там. Ты понимаешь? "
Я призналась Тобиасу, вскоре после этого, как потеряла всю мою семью. И он заверил меня, что он станет моей семьей.
Вот как это чувствуется. Как будто все между нами сплелось дружба и любовь, и семья, поэтому я не могу назвать, разницу между любой из них.
" Ты знаешь, у Отреченных есть учение об этом," говорит он. "О, том когда нужно дать людям пожертвовать собой ради тебя, даже если это эгоистично. Говорят, что если жертва это лучший способ для этого человека, чтобы показать тебе, что они любят тебя, ты должна позволить им сделать это. "Он прислоняется одним плечом о стену. " В этой ситуации, это величайший подарок, который ты можете дать им. Так же, как это было, когда оба твоих родителя умерли за тебя ".
"Однако я не уверена, что он руководствуется любовью" Я закрываю глаза.
" Это больше похоже на вину."
" Возможно," Тобиас признает. "Но зачем ему чувствовать себя виновным за измену тебе, если он не любит тебя?"
Я киваю. Я знаю, что Калеб любит меня, и всегда любил, даже когда он делал мне больно.
Я знаю, что я люблю его, тоже. Но это кажется неправильным в любом случае.
Тем не менее, я могу на мгновение успокоиться, зная, что это то, что мои родители, возможно, поняли бы, если бы они были здесь сейчас.
"Возможно сейчас не лучшее время", говорит он, "но есть то, что я хочу сказать тебе."
Я сразу напрягаюсь, боясь, что он собирается назвать некоторые мои преступления , которые остались без ответа или признание что разъедает его, или что-то в равной степени тяжелое. Не могу прочесть его выражение лица.
"Я просто хочу поблагодарить тебя", говорит он, понизив голос. "Группа ученых сказал тебе, что мои гены были повреждены, что со мной было что-то не так
-Они показали тебе результаты испытаний, которые доказали это. И даже я начал в это верить ".
Он касается моего лица, его большой палец скользит по моей скуле, и его глаза в моих неотрывно и настойчиво.
"Ты никогда не верила в это," говорит он. "Не на секунду. Ты всегда настаивала, чтобы я был. . . Я не знаю,, невредимый ".
Я покрываю его руку своею рукою.
"Ну, ты такой на самом деле" "Никто никогда не говорил мне, этого раньше", говорит он тихо.
"Это то, что ты заслуживаешь услышать:" Я говорю уверенно, мои глаза наполняются слезами. "Что ты все, что тебе стоит любить, что ты лучший человек, которого я когда-
либо знала."
Как только последние слова слетают с моих уст, он целует меня.
Целую его обратно так сильно что больно, и впиваюсь пальцами в его рубашку. Я толкаю его по коридору и через одну из дверей в скудно обставленной комнате возле общежития.
Я громко пинаю дверь пяткой.
Так же, как я настаивала на его значимости, он всегда настаивал на моей силе, настаивал, что моя способность больше, чем я думаю. И я знаю, без слов, что это то, что делает любовь, когда это правильно - она заставляет вас быть больше, чем вы думали вы могли бы быть.
Это правильно.
Его пальцы скользят по моим волосам и обвиваются вокруг них. Мои руки дрожат, но меня не волнует, что он может заметить это, меня не волнует, что он может знать, что я боюсь того, как сльно это чувствуется. Я сжимаю его рубашку в кулаки, дёргая его ближе, и выдыхаю его имя у его рта.
Я забываю, что он другой человек, и вместо этого чувствую, что он другая часть меня, такая же важная, как средце, или глаза, или руки. Я снимаю его рубашку через его голову.
Я скольжу пальцами по его коже, которую я онажила, представляя что это моя собственная.
Его руки сжимают мою рубашку, и я снимаю её, а затем я вспоминаю, я вспоминаю ято я маленькая, с плоской грудью и болезненной бледностью, и я отступаю назад.
Он смотрит на меня, не так, как будто он ждёт объяснений, а так, как будто я единственная вещь в комнате, на которую стоит посмотреть.
Я смотрю на него тоже, но все, что я вижу, заставляет меня чувствовать себя хуже - он такой красивый, даже тёмные чернила, вьющиеся по его коже, делают его произведением искусства. Минуту назад я была убеждена, что мы отлично подходим друг другу, и наверняка мы всё ещё подходим, но только когда на нас одежда.
Но он всё ещё смотрит на меня так.
Он улыбается маленькой, застенчевой улыбкой. Затен он кладёт сво руки на мою талию привлекает меня к себе. Он наклоняется и целует меня, между своими пальцами, шепча "красиво", напротив моего желудка.
И я верю ему.
Он стоит и прижимает свои губы к моим, его рот открыт, его руки на моих голых бедрах, большие пальцы уходят под верхнюю часть моих джинсов. Я прикасаюсь к его груди, операясь на него, чувствуя его вздох, поющий в моих костях.
"Я люблю тебя, ты знаешь" говорю я "Я знаю" отвечает он С иронией подняв брови, он наклоняется и обвивает свои руки вокруг моих ног, бросая меня через плечо.
Смех вырывается из моего рта, наполовину радостный, наполовну нервозный. И он несёт меня через комнату, бесцеремонно бросая на диван.
Он ложится рядом со мной, и провожу пальцами по пламени, нарисованном напротив его грудной клетки. Он сильный, и гибкй, и уверенный.
И он мой.
Я прижимаю свои губы к его.
Я так боялась, что мы будем просто продолжать сталкиваться снова и снова, если мы будем оставаться вместе, и что в конечном итоге столкновения сломают меня. Но теперь я знаю, что я, как лезвие, а он похож на точильный камень -
Я слишком сильна, что бы сломаться так легко, и я становлюсь лучше, острее, каждый раз, когда я прикасаюсь к нему.
Глава 42
Первое, что я вижу, когда просыпаюсь, всё ещё лёжа на диване в комнате отеля, это птицы, летящие над ее ключицей. Её рубашка, поднятая с пола в середине ночи потому что стало холодно, стянута вниз с одной стороны, на которой она лежит.
Мы и прежде спали рядом с друг другом, но сейчас всё по другому.
Каждый раз мы делали это, что бы утешить или защитить друг друга; на этот раз мы здесь потому, что хотим - и потому, что заснули прежде, чем смогли бы вернуться в общую комнату.
Я протягиваю руку и касаюсь кончиками пальцев её татуировки, и она открывает глаза.
Она обнимает меня одной рукой и тянется через подушки, так что её лицо прямо передо мной, она тёплая, мягкая и гибкая.
- Доброе утро, говорю я.
"Тсс" говорит она " Если ты не признаешь это, оно, может, уйдёт" Я притягиваю ее к себе, моя рука на ее бедре. Ее глаза расширяются, внимательные несмотря на то, что только, что распахнулись. Я целую ее в щеку, затем подбородок, горло замедляясь здесь на несколько секунд. Ее руки сжимаются вокруг моей талии и она вздыхает в мое ухо.
Мое самообладание вот-вот испарится через пять, четыре, три. .
-Тобиас,- шепчет она,- мне жаль это говорить, но..у нас есть несколько дел на сегодня.
-Они могут подождать, говорю я и снова касаюсь ее плеча и целую первую татуировку.
-Нет, не могут, говорит она.
Я плюхаюсь обратно на подушку и чувствую холод без ее тела, паралллельного моему.- Да, об этом-я подумал твоему брату не помешает попрактиковаться с оружием. На всякий случай.
-Это может быть хорошей идеей-говорит она быстро-он стрелял только..раз? два?
"Я могу научить его" говорю я "есть одна вещь в которой я хорош - это прицеливание. И это может заставить его чувствовать себя лучше, что бы сделать что-то" "Спасибо" говорит она. Она садится и запускает пальцы в волосы, что бы расчесать. В утреннем свете цвет её волос выглядт ярче, как будто это нити золота. "Я знаю, ты не любишь его, но ..."
" Но если вы собираетесь, чтобы он действительно шел", говорю я, взяв ее руку," тогда я попробую сделать то же самое".
Она улыбается и целует меня в щеку.
Я принимаю длительный душ, вода стекает от моего затылка к ладоням. Трис, Калеб, Кристина и я в тренировочной комнате в области GD под землей-здесь холодно и тускло, кругом полно оборудования, учебного оружия, шлемов, матов и мишеней, все что нам может понадобиться. Я выбираю пистолет для практики, он громоздкий, и предлагаю его Калебу.
Пальцы Трис скользят между моих. Все дается проще этим утром, каждая улыбка и смех, каждое слово и движение.
Если мы добьемся успеха в том, что мы задумали этой ночью, завта Чикаго будет спасен, Бюро навсегда изменится, а мы с Трис будем иметь возможность построить для себя новую жизнь где-нибудь.Может быть, это будет место, где я оставлю свое оружие и ножи для более эффективных инструментов, как отвертки, гвозди и лопаты. Сегодня утром я чувствую, что я могу быть счастлив. Я могу.
