Мария Чурсина - Петербург 2018. Дети закрытого города
«Задумайтесь, возможно, вы идете не за теми лидерами». Она словно слышала, как произносит это директор, одышливо и очень веско. Те, кто сидят на первых партах, вжимаются в спинки стульев, потому что директор нависает над ними каменной глыбой. Те, кто сидят дальше, тихонько радуются этому.
«Вывернуть все наизнанку, найти других виноватых – так умно, так по-учительски», – думала Вета и сама замирала от мысли, что вчера она сама была учителем и говорила нужные формальные слова, потому что такие слова созданы как раз для того, чтобы все кругом понимали лучше. Это как специальный код. Как азбука Морзе, только еще проще раз в десять.
«А голову ты дома не забыл?», «вам одну оценку на двоих ставить?», «так, вышел и зашел, как положено!».
– Почему вы не рассказали все мне сразу? – спросила Вета, глядя Руслане в глаза. Она не любила откровенных разговоров, но в этот раз, как и в сотню предыдущих, все вышло не по ее воле.
– А что мы должны были сказать? – криво усмехнулась Руслана, глядя исподлобья. – Что, мол, пугало у нас тут ходит и кушает детишек? И вы бы сразу нам поверили?
Вета не выдержала и опустила глаза. Она первая. Просто поняла, что уже давно проиграла им во все возможные игры. К чему теперь исходить на анализы?
– Хорошо. Теперь я все знаю. Но в последнее время все успокоилось, разве нет? Город перестал приходить за вами.
Руслана помолчала, рассматривая Вету, и та поняла, что говорить о пугале «город» у них пока еще было не принято. Возможно, они даже не знали, кто прячется под изорванным сюртуком.
– Вы были с нами, – произнесла она, как само собой разумеющееся, и на лице дрогнуло сердитое выражение. – Жаннетта Сергеевна тоже не сразу догадалась, что нужно делать, но потом поняла, и все прекратилось. И за это Жаннетту выгнали из школы.
– А потом выгнали меня, – в тон ей повторила Вета, глядя на уголок обоев, бежевых, с витиеватыми узорами-веточками.
Как ловко у них все это выходило. Приняли – прогнали. Сказали: «Как хорошо, что вы приехали!» – а потом выдали: «Вы берете двухнедельный отпуск». На что они рассчитывали? Что город за две недели съест всех, кто еще остался в живых?
Вета молчала. Все ее мысли были – просто роспись в собственной слабости. Что она могла сказать Руслане? Что город вчера приходил к ней и что сбежать от него удалось только каким-то чудом? Руслана ждала от нее готового решения на блюде, а решения не было никакого, даже самого маленького и некрасивого.
– Я должна подумать, что нам делать, – сказала Вета и прикрыла глаза. Она знала, какого ожидать ответа.
– Так я и знала, что вы ни на что не способны, – с ненавистью и отчаянием выдала Руслана и вскочила. – Да вам будет все равно, если мы умрем. Вы нас не любите!
Вета подняла голову и взглядами встретилась с Антоном. Он все еще стоял в дверном проеме, хотя его никто и не замечал.
«Учителя не для любви нужны? А ты попробуй, объясни это подросткам».
Руслана выскочила из квартиры, жестоко хлопнув дверью, а Вета осталась сидеть и теребить юбку на коленях. Антон опустился на подлокотник.
– Ну я и дура, – сказала она задумчиво. – Боже, какая дура. С чего я вообще взяла, что смогу быть учителем?
– Вовсе ты не дура.
Она сжимала и разжимала кулаки, не находя выхода тому, что творилось внутри. Слов не было, одни ругательства на языке. Лилия, змея, отточенный карандаш ей в горло! Жаннетта не могла даже предупредить, старая идиотка. Дети, всего лишь дети, но демоны побери! Могли бы хоть намекнуть, зачем устраивать эти гадости. Она стукнула кулаком по краю дивана и боли почти не почувствовала.
– Черт, Антон, они же все вокруг меня, все знали это! И ни один мерзавец даже не подумал рассказать. Я должна была им все: не бросать, любить, спасти. А они только делали таинственный вид и говорили мне, какой я плохой учитель. И родители эти, стая воронья… Хотя родители, наверное, ничего не знают. Они, может, только и знают, что их хулиганский класс ни один нормальный учитель после Жаннетты не возьмет. Я полная дура.
Пальцы сжались, комкая юбку, и Вета сорвалась наконец выдав всю злобу и отчаяние.
– Ну скажи ты мне, что делать? Ты же мужчина, в конце концов! Скажи, что мне делать?
Солнце пекло как сумасшедшее. Вета сидела на чужом стуле, поджав под себя ноги, и бездумно смотрела в одну точку. Через распахнутое окно в комнату врывался запах раскаленного асфальта. По трассе носились машины – визжали как резаные. Потом затихли. Вета слушала радио и растирала онемевшую ступню.
– …Использовано оружие массового поражения. Жертв среди мирного населения удалось избежать, но часть прибрежных территорий ушла под воду. Потерявшим жилье предоставлены места в больницах и гостиницах.
Вета покрутила черную, лаково блестящую ручку настройки, хоть ей и не разрешали трогать вещи на чужом столе. Ей было тоскливо, хотелось выть. Когда она ехала сюда – в запрещенный для нее до сих пор квартал, – сил еще хватало на какую-то надежду, теперь силы закончились совсем.
На гостевом стуле было неудобно. Она давно перестала корчить из себя благовоспитанную девицу и забралась с ногами, грудью легла на стол и лбом уткнулась в сложенные руки. Солнце напекло макушку.
По коридору прошелестели шаги, и сквозь голос радио Вета услышала, как открылась дверь.
– Вы – та самая девушка, которая видела город?
Она подняла голову и обернулась: на пороге стоял мужчина, ничем особенно не примечательный. В сером костюме, с простоватым лицом, с фигурой среднестатистического гражданина – он ничем бы не выделился из толпы.
– Да, – сказала Вета растерянно, понимая, что не знает, как к нему обращаться.
– Товарищ полковник, – подсказал он, улыбаясь одними губами. Вете стало раз в десять неуютнее. Он уселся на свое место – прямо под распахнутое окно и предложил: – Рассказывайте. Так что вы видели?
Она не хотела ничего говорить, но вспомнила злую Руслану и заставила себя:
– Я работала учителем, и у меня в классе погибло двое детей.
Роберт медленно кивнул. Его руки спокойно лежали на столе, и Вета поймала себя на том, что сама хрустит суставами.
– Они ничего мне не рассказывали, но однажды подбросили записку. Что было в ней… я дословно не вспомню, но что-то вроде: «Пугало вернулось».
– Как-как, простите? – вежливо протянул Роберт.
– Пугало, – повторила Вета, чувствуя, как отчаянно краснеет. – Я, конечно же, подумала, что это шутка.
– Пугало, – повторил полковник, как будто чтобы лучше запомнить. – Так-так, я вас слушаю.
И Вета сообразила, что не знает, как перейти от смутных описаний к утверждениям.
– Потом я поняла, что оно существует на самом деле.
– Пугало? – снова уточнил Роберт, спокойно, будто к нему каждый день заявлялись сумасшедшие учительницы. – Да-да, продолжайте.
Она сглотнула и прислушалась: машины шумели по-прежнему, только теперь шелест шин по асфальту будто бы отдалился, а на первый план вышел низкий гул, как, бывает, гудят высоковольтные провода. Это радио, поняла Вета, она увела звук, но не решилась выключить совсем, когда вошел Роберт.
Вета обернулась на черный радиоприемник – зеленая лампочка сети не горела.
– Я его увидела. Ну, он ко мне сам пришел.
– Он? – переспросил полковник, складывая большие пальцы подушечками друг к другу. Тон его больше не казался Вете рафинированно вежливым. Нет. Скорее, холодным.
– Да, я толком не знаю, как его называть. Город? Тогда «он». А пугало…
– Город, – определился за нее Роберт, и Вета увидела, как он привык приказывать. Он, наверное, никогда и не говорил по-другому.
– Ладно. – Она снова вспомнила Руслану, чтобы не замолчать. Если она договорит, и тогда проблемы восьмого «А» перестанут быть ее проблемами. Пусть их решает этот человек, который привык приказывать. – Я шла домой, и он вышел ко мне. Он выглядел и правда очень похоже на пугало.
– И что же он от вас хотел? – почти перебил ее Роберт. Его мало интересовала внешность пугала.
– Он говорил мне «пойдем». – Вета поджала губы. Глаза полковника опустели. Похоже, он не верил ни в одно ее слово, и рука вот-вот потянулась бы к трубке телефона – вызывать врачей.
– Просто «пойдем», и все? – жестко проговорил он.
– Да, – прошипела Вета сквозь сжатые зубы, уже начиная терять терпение. Зря Антон привел ее сюда, он хотел помочь, но как бы это не навредило еще больше. – Просто «пойдем». Но я не пошла. И он меня оставил в покое.
На секунду повисло молчание. Роберт пожевал губами, глядя в стену.
– Хорошо, я вас понял.
– Что вы поняли? – сказала Вета, ощущая, как болезненно начинает колотиться кровь в висках. – Товарищ полковник, это пугало… то есть город убивал детей. Остальных нужно спасать, вот зачем я пришла. А не затем, чтобы развлечься.
