Андрей Гребенщиков - Сумрак в конце туннеля
— Неужели у тебя, как у нас на станции, есть своя курица? — удивленно спросила Алиса.
— Знаешь ли, отдельные представители вашего народонаселения готовы продать что угодно кому угодно — пусть даже видят его впервые. Нужна лишь горстка патронов!
— Ты так говоришь, словно у тебя их миллион, — Алиса не знала, сколько это — миллион, но чувствовала что это ровно столько, сколько не может быть у Шляпника.
— Ну, может, и не миллион, но недостатка в них я не испытываю, — и он снова, уже совершенно беспричинно захохотал.
— Не вижу в этом ничего смешного, — надулась Алиса.
— А я вижу, — опять заулыбался Шляпник. — И как это вы, люди, никогда ничего смешного не видите? По крайней мере — до смерти.
— А как это — смешное до смерти? — Алиса слышала об этом выражении, но никогда не воспринимала его всерьез — однажды она подслушала, как маме кто-то говорил, что смерть теперь — обычное дело. «А раз так, — размышляла Алиса, — то и не стоит думать об этом обычном деле — лучше думать о необычных».
— Вот смотри — иду я по улице, как вдруг где-то в стороне — бам!
Я туда бегу, а там сталкер на мину противопехотную напоролся, черт знает кем черт знает когда поставленную. Я хотел было в стороне остаться, а потом слышу — он смеется! Кровь хлещет из ноги, вокруг уже хищники стали налетать, а он смеется. Подошел я к нему, и знаешь, что оказалось? — и, не дожидаясь ответа Алисы, он продолжил сам: — Оказалось, что ему цыганка в свое время нагадала, что погибнет он от сгущенки. После этого всю жизнь ее не ел, а тут, раз уж все равно пропадать, решил в магазине еще и ее захватить, а ее не было, и он пошел другой грабить, а по пути напоролся, — и снова приступ истерического смеха, от которого у Алисы уже начинали болеть уши. Шляпник увидел недовольство своей гостьи и спросил: — Что, совсем не смешно?
— Ни капельки, — помотала головой Алиса. — Ты ведь трус, оказывается, — сказала она в лоб.
— С чего бы это? — опешил Шляпник.
— Ты же сказал, что подходить не хотел — значит, боялся, — с уверенностью продолжала гнуть свою линию Алиса.
— Хм, то, что я предпочитаю наблюдать со стороны, не значит, что я трус. Просто ради чего храбриться?
— Тебе что, даже не за что драться? — удивилась Алиса, знавшая о сражениях и даже войнах разных группировок в метро из рассказов у того самого костра, когда она тайком от родителей выходила из палатки слушать их.
— Нет, не за что, — грустно ответил Шляпник, после чего вдруг снова взбодрился: — Пахнет жареным. Дьявол! — он схватился рукой за сковородку, чтобы снять ту с огня, но обжегся, после чего схватил со стоящей рядом тумбочки полотенце и, прихватив им сковородку, отковырял содержимое в большую тарелку. — Что ж, ужин сготовился немного не таким, каким должен был быть. Но не беда! — обернулся он снова к Алисе с тарелкой в руках, в которой остывало что-то жирное и жутко черное, но, однако, приятно пахнущее. — Бери вилку.
— А она не исчезнет? — поинтересовалась Алиса.
— Если не будешь болтать во время еды, то нет, — улыбнулся в ответ Шляпник и, тоже взяв вилку, стал есть это нечто вместе с Алисой. Несмотря на горелый привкус, блюдо оказалось превосходным. Алиса уплетала его за обе щеки — за весь день она не съела ни крошки.
— Больно? — дожевывая свой последний кусок и указывая взглядом на обожженную руку, спросила Алиса.
— Уже нет, — спокойно ответил Шляпник. Во время разговора мышцы на лице его словно жили своей собственной жизнью, синхронно, однако, вытворяя совершенно непостижимые, но при этом соответствующие теме беседы гримасы — лукавство, радость, грусть. Вот и сейчас он словно бы примерил на себя последнюю маску, после чего тут же поменял ее на более жизнерадостную: — К разговору о смешном. Неужели ты думала, что Кэрролл — между прочим, автор твоей любимой книги — живший за сто лет до нас, смог предугадать теперешнюю поверхность планеты Земля, и ты, вылезая из катакомб своей «родины», действительно ожидала здесь доказательства документальности его труда?
Алиса снова не поняла половины слов, но догадалась, что Шляпник подтрунивает над ее наивностью, поэтому и решила проявить твердость в этом вопросе — нельзя проигрывать второй подряд спор. Это, по крайней мере, неприлично, тем более в разговоре с мужчиной, хотя Шляпника Алиса и не воспринимала так, как, например, папу, дядю Семена или других сталкеров — он не был таким мужественным, таким сильным, таким овеянным славой, в конце концов. Но при этом Алиса ничуть не принижала его, а скорее наоборот — она ничего не могла сказать о нем, кроме того, что он сильно похож на героя ее сказки (пусть и не главного) и что он довольно забавен. Поэтому Алиса решила продолжить игру и не соглашаться с ним.
— Мама ведь не станет врать? — сказала она даже скорее утвердительно.
— Мама — нет, — ответил Шляпник, запихивая грязную посуду в похожий на предыдущий ящик, только не с рычажками, а с кнопочками, на которые и нажимал Шляпник. И после того, как коробка загудела, он продолжил: — Вот только была ли мама на поверхности после того, как все люди ушли с нее?
— Нет, — помотала головой Алиса.
— Так откуда ей знать наверняка, что папа твой ушел именно в Страну чудес?
— Может, ей дядя Семен сказал? — не отступалась от своего Алиса. — А дядя Семен тоже не врун.
— А кто он такой — дядя Семен? — поинтересовался Шляпник.
— Они с папой друзья и вместе сталкерами работают, — убедительно отрапортовала Алиса. И тут же где-то вдалеке комнат заверещала какая-то сирена — ее звук был не сказать чтобы громким, но ощущаемым всем телом.
— Что ж, похоже, какой-то дядя и наклевывается, — задумчиво протянул Шляпник, собирая морщины на лбу.
— Где он? — обрадовалась Алиса.
— Сейчас посмотрим, — с какой-то злобой усмехнулся Шляпник и, взяв за руку Алису, в буквальном смысле поволок ее через свои апартаменты.
Он настолько быстро несся к ист очнику звука, что Алиса не успевала переставлять ноги и часто просто висела на руке Шляпника, но тот не обращал на нее никакого внимания, пока они не влетели в большую залу, на противоположной стене которой находилась большая карта с разноцветными лампочками. Сейчас из них горела только одна — в середине большого прямоугольника.
— Ух ты! — в который раз удивленно вздохнула Алиса. — А что это?
— Это, — как будто забыв о ее существовании, вздрогнул Шляпник. — Это карта моих владений. И сейчас кто-то настойчиво пытается вторгнуться в них, — он нажал на какую-то кнопочку и звук прекратился. После чего Шляпник надел на голову какую-то штуку, состоящую из двух мягких кружков, закрывающих уши, и полукруглой штуковины, соединявшей их, и стал крутить какую-то шайбочку. Алиса не выдержала такого объема загадочных действий и снова подалась в расспросы:
— А что это за штука?
— А это наушники — с помощью них я прослушиваю волну сталкеров и могу слышать их переговоры. А вот благодаря этому достижению цивилизации, — он выдвинул из наушников короткую узкую палочку с широким набалдашником, — называемому микрофоном, я могу с ними даже разговаривать. Правда, недолго, во всяком случае, сегодня, — он улыбнулся Алисе и сел на какое-то странное кресло — оно начиналось внизу с перекрестья широких черных палок на колесиках, затем переходило в такую же черную трубку, и только потом шло сиденье с приделанной к нему с помощью еще одной трубки спинкой. Больше всего Алису поразило не то, что Шляпник мог разговаривать со сталкерами, не видя их и не вставая с кресла, а как раз таки само кресло — оно было вращающимся. Но один вопрос все еще не давал ей покоя:
— А почему недолго? Батарейка сядет?
— Нет, с чего бы? — сделал брови домиком Шляпник. — Просто этого сталкера сейчас скушают — и все.
— Кто скушает? — испугалась Алиса.
— Ну, я, как порядочный Шляпник, просто обязан был быть удостоенным чести познакомиться с Чеширским Котом. Вот в логово к этому самому коту и угодил наш бедолага-сталкер.
— Но ведь Чеширский Кот не питался сталкерами, он же должен быть почти как ты, только котом, — чуть не заплакала Алиса.
— Ну, тут у реальности явные расхождения с классиком — к сожалению, он не учел, что все животные должны чем-нибудь питаться. Или кем-нибудь, — не без удовольствия добавил Шляпник, но, увидев слезы Алисы, осекся.
— Неужели ты ничего не можешь сделать?
— Отчего же? Могу, — забегал глазами Шляпник. — Вот только правила есть правила — кто попал в лапы моего кота, того вырвать из них может только смерть. Хотя, — Шляпник прищурился, глядя на карту.
— Ну пожалуйста! — уже почти зарыдала Алиса. Но она была не из тех плакс, которые пускают слезу, лишь только встретившись с трудностям и. — Давай по-честному, — перестала она плакать, насупившись и серьезно посмотрев прямо в лицо Шляпнику. — Я тебе загадываю загадку, отгадываешь — делаешь, что хочешь, а нет — то тогда ты отпустишь его, договорились?
