Андрей Гребенщиков - Сумрак в конце туннеля
— Но что изменится, если я назову свое имя, а? — человек склонился над Алисой и внимательно посмотрел в стекла ее противогаза. — Ведь если бы я тебя называл, скажем, Пирожком, ты же не перестала бы быть маленькой девочкой, выбравшейся впервые со своей родной станции, причем сразу же на поверхность? Что изменится, когда я назову свое имя? — повторил он свой вопрос.
— Так я вас лучше запомню, — выдержала Алиса этот взгляд. — Да и про себя мне называть вас будет проще.
— А как сейчас, Алиса, ты называешь меня? — он присел на корточки перед ней с явно заинтересованным видом.
— Шляпник, — не испугавшись, ответила Алиса. — Безумный Шляпник.
— Безумный Шляпник? Нет, вы слышали? — обратился к кому-то тот. — Ха! Шляпник! — человек вскочил снова на ноги и расхохотался так, что Алиса неодобрительно добавила про себя: «Безумный». — Чертяка Кэрролл! — человек снял с головы свою шляпу, повертел ее в руках и отдал ее Алисе. — Держи! Если тебе так удобнее, можешь называть меня Шляпником. Хороший день! — снова усмехнулся он, явно пребывая в приподнятом настроении. И вдруг что-то дзынькнуло наверху и комната остановилась. — К черту, долой все это! — выдохнул Шляпник, снимая с себя еще и маску — несмотря на то, что передняя ее половина была прозрачной, другая была сделана из какого-то блестящего черного материала.
Наконец-то Алиса увидела лицо Шляпника — оно было изможденным и худым, белая кожа во многих местах сползала, оставляя вместо себя красные пятна, тонкие губы были как будто совсем бескровными, и только бегающие глаза навыкате придавали жизни этой посмертной маске. Его некогда курчавые золотистые волосы лишь местами напоминали о своей былой красоте.
Хозяин комнатки открыл ее прежним манером, только вместо муляжа стены оказались обычные гермоворота — такие же, только чуть больше, видела на станции Алиса, не раз провожавшая отца на работу.
Пройдя коротким, плохо освещенным коридором несколько метров, Шляпник открыл перед Алисой двери своего дома.
— Сними свой костюм и положи в ту машину, — указал он пальцем на серый ящик, стоявший у входа, после чего сам послужил примером, сложив и свою верхнюю одежду туда же. — Специальная, очистительная, — как бы извиняясь за то, что не объяснил этого раньше, сказал Шляпник.
— А что это была за комната, в которой мы спускались сюда? Она волшебная?
— Лифт, — спокойно ответил Шляпник, переодеваясь в смежной комнате. — И никакой он не волшебный. Вот у вас на станции лампочки, приборы всякие — есть?
— Есть, — ответила Алиса, складывая вещи в указанное место.
— А ты знаешь, как они работают? — Шляпник вышел из комнаты в настолько нелепом наряде, что Алиса даже не смогла сдержать смех. — Что? — тоже улыбнулся Шляпник, но уже явно стесняясь. — Ты — первый гость здесь, а другой домашней одежды я в наличии не имею, — он был одет в черные трико с полосками по краям.
— Знаю, — постаралась быть серьезной Алиса, но смех все равно пытался вырваться у нее изо рта. — От электричества. Так мне папа говорил.
— Правильно, вот только вряд ли он рассказывал тебе о фотоэлектрических преобразователях.
— О чем? — только и смогла выдавить из себя Алиса.
— Забудь, — улыбнулся Шляпник, присаживаясь на большое кресло-качалку. Алиса уже видела такую же, когда сталкеры ходили за дровами и принесли ее — веселились как дети малые, и только потом пришел какой-то начальник и приказал ее сжечь. — Чего стоишь-то — садись давай.
Алиса уселась в кресло напротив. Оно было таким мягким, что она снова стала мечтать о чем-то, но голос Шляпника вернул ее к реальности:
— Так вот. У вас, в метро, все пользуются генераторами — энергии они вырабатывают мало, а солярки жрут очень много. А когда-то давно люди придумали солнечные батареи — слыхала про них? — словно ребенок, хвастающийся новой игрушкой, Шляпник смотрел на нежившуюся в мягком кресле Алису.
— Не-а, — лишь помотала головой та.
— Смысл в том, что они собирают энергию света и делают электричество, причем почти без лишних расходов — поэтому я и имею такую роскошь, как лифт и прочую аппаратуру. Правда, от рассеянного света толку не так много, как от прямого, солнечного, но…
— Шляпник, — с серьезным видом перебила его Алиса. — А ты солнце видел?
— Конечно, правда уже и забыл — какое оно, — перестал раскачиваться тот и стал внимательно слушать Алису. А та меланхолично продолжила:
— А я вот ни разу. Даже когда сегодня вышла — его не было. А ты говоришь — батареи солнечные. Какие они солнечнее — без солнца? — Шляпник нагнулся поближе к Алисе, пытаясь сказать что-то в утешение, но та не обратила на это внимания: — Все-таки когда-то здесь была Страна чудес, но я, кажется, просто опоздала.
— Нет, ты не опоздала, — устало посмотрел на нее Шляпник, и в его глазах уже не было того безумия, которое она приметила вначале. — Знаешь, я не просто так про них стал рассказывать — они находятся на самом большом из соседних зданий. И каждый раз, когда я поднимаюсь наверх, чтобы проверить их, я смотрю на этот город. Я вспоминаю, как по утрам над плавающими в пламени восхода крышами поднималось огромное раскаленное солнце, как город оживал, и словно я оживал вместе с ним — терялся в потоке людей, спешащих по своим делам («„По делам“, — отметила про себя Алиса. — Видимо, и раньше люди без них не могли просто так ходить»), ездил вместе с ним на трамвае и нырял в его узкие улочки, а потом, когда огненный шар исчезал за горизонтом, вместе с его иллюминацией что-то загоралось и у меня внутри. Это был прекрасный мир, но что бы кто ни говорил, Страной чудес здесь и не пахло! И у меня осталась только одна надежда — снова застать то утро, когда в алое небо, отгоняющее эти надоевшие уже свинцовые тучи к чертям, на запад, поднимется солнце.
Алиса слушала Шляпника так, как не слушала до этого даже рассказы деда Кузьмича. Шляпник заметил это и, подмигнув девочке, спросил:
— Кушать хочешь?
Та в ответ смогла лишь утвердительно кивнуть.
Все эти слова как-то не сочетались с образом странного, но веселого безумца, за которого Алиса сперва приняла этого человека. А тот уже вышел в соседнюю комнату и стал звенеть посудой, напевая какую-то бравурную мелодию. Алиса легко спрыгнула с кресла и на цыпочках подошла к проему, разделявшему две эти комнаты. Шляпник жарил на большой сковородке что-то донельзя аппетитное, переворачивая его блестящей вилкой. Он заметил Алису и, заулыбавшись, спросил:
— О, пропащее дитя! Так тебе и не сидится на одном месте? — он ловко подкинул скворчащий жиром кусок почти к потолку, после чего ловко поймал его обратно на сковородку и поставил ее на странный белый столик, из которого вырывался синий огонек. Рядом со столиком стояла большая красная железяка с большой белой надписью «ГАЗ» и трубками, соединяющими их обоих. — А вот знаешь, что общего у вилки и старой ведьмы? — и он снова хитро посмотрел на задумавшуюся Алису. Та, недолго думая, ответила:
— У них не пахнет изо рта?
Шляпник от неожиданности потерял дар речи на долю секунды, после чего залился таким громким смехом, что Алиса всерьез опасалась — не лопнет ли он. Он, однако, не лопнул и даже уточнил:
— А почему?
Алиса пожала плечами и спокойно объяснила:
— Ну, у вилки совсем рта нет, поэтому из него не пахнет, раз его нет. А что касается старой ведьмы, то вряд ли кто-нибудь знает наверняка — пахнет или не пахнет, ведь даже если к ней кто-нибудь заходит, она их кушает.
— Здорово! — действительно удивился Шляпник, но, снова искривившись в хитрой ухмылке, он заметил: — Но ведь во всех сказках старую ведьму кто-нибудь да побеждает, а?
Алисе ничего не оставалось делать, как ответить:
— Что правда, то правда.
— А хочешь правильный ответ?
— Спрашиваешь! — так же хитро улыбнулась она. — Я и наверх поднялась за правильными ответами.
— Замечательно! — Шляпник взял какую-то баночку и сыпанул из нее немного содержимого прямо в сковородку. — А общие у вилки и старой ведьмы количество зубов и способности к магии! — поднял он вилку вверх, как демонстрацию своего триумфа. Но не тут-то было — Алиса тоже заметила маленькую неточность в словах Шляпника:
— А я думала, что ведьмы с возрастом только сильнее становятся…
— Да неужели? — наигранно вскинул брови Шляпник. — Что ж, даже эта вилка не молода, — и тут одним движением руки Шляпника вилка превратилась в белое яйцо, которые Алиса видела несколько раз на маминой работе в столовой, забегая к ней, пока никто не видит. А Шляпник уже выводил вторую руку из-за спины, в которой и оказалась заветная вилка.
— Ух ты! — Алиса от восторга даже захлопала в ладоши, после чего Шляпник, как и при встрече, элегантно поклонился и, разбив о край красной штуковины с наименованием «ГАЗ» яйцо, вылил его содержимое в шипящее нутро сковородки, отчего та стала шипеть еще явственней и аппетитней.
