Даниил Берг - Проект Каин. Адам
— Я не… — начал Иван, а потом вдруг снова увидел намек на движение в заваленном хламом проходе между двумя бараками. — Кажись, нам с тобой нашлась работка. Выходим.
Они вышли из машины, остановились, вглядываясь в темноту проулка.
— Ни хрена не вижу, — пробурчал водитель.
— Так пошли, посмотрим, — ухмыльнувшись, Иван хлопнул резиновой дубинкой о ладонь.
— Этого возьмем? — кивок в сторону машины.
— Зачем? Пусть дрыхнет. Или ты боишься пары алкашей?
— Пошел ты, — пробурчал водила и первым зашагал в сторону проулка, укутанного в тень. Солнце опускалось все ниже, день умирал. Патрульные остановились на границе тени и света, пристально вглядываясь в темноту улицы. Никого.
— Эй! — крикнул водила. Иван посмотрел на него, но ничего не сказал. На мгновение по его спине пробежали мурашки, как будто откуда-то подул холодный ветерок. Он нервно оглянулся, но не увидел ничего, кроме пустой улицы и тихо ворчавшего старым двигателем УАЗика.
— Слушай, тебе, похоже, показалось, — сказал водитель.
Иван вдруг захотел ответить, да, мол, показалось, поехали отсюда, но он усилием воли подавил неуместное желание и сказал:
— Нет, я точно видел. Там кто-то был.
— Может быть, собака, или, я не знаю, корова. Как думаешь, у них тут есть коровы?
Иван понимал, что приятель просто подкалывает его, но неуютное ощущение, как будто по спине ползают мурашки, не пропадало. Парень передернул плечами, желая отогнать наваждение.
— Надо посмотреть, может… — начал он, но тут в проулке послышался неопределенный звук, то ли шлепок, то ли легкий удар. Патрульные переглянулись и, не сговариваясь, шагнули в темноту, оставляя за спиной истекающее бледным светом солнце.
В переулке стояла отвратительная вонь гниющих овощей, застарелых фекалий и мочи, но милиционеры не обратили особого внимания: и не такое нюхали, как говориться. Гораздо важнее было то, что они увидели: в дальнем конце переулка оказалось трое молодых парней;. они сидели на корточках и что-то рассматривали под ногами. Полицейским были видны только их спины, не раздавалось ни единого звука, и почему-то Иван почувствовал прилив иррационального, ничем не объяснимого страха. Неожиданно ему захотелось убраться из этого проулка как можно быстрей и как можно дальше.
— Здрасьте, граждане, — сказал водитель. — Пожалуйста, встаньте и подойдите к нам. В городе введен комендантский час, и вы его нарушаете. Нехорошо.
Иван тяжело сглотнул, но промолчал. Ему здесь не нравилось, а еще его нервировал запах: нет, конечно, вонь тут была та еще, но сквозь аромат этой клоаки пробивался какой-то немного неприятный острый запах, похожий на прокисшую капусту… Но не совсем: этот был мягче и вместе с тем почему-то противней.
— Ребятки, вы меня слышите, нет? — повысил голос первый полицейский. Он нетерпеливо постукивал резиновой дубинкой по бедру. — Я с вами разговариваю… граждане.
Они снова не отреагировали, продолжая сидеть на корточках.
— Вашу мать, вы что, оглохли?!
С этими словами водитель шагнул вперед, угрожающе поднимая дубинку к плечу. Все трое парней как по команде встали и повернулись к полицейским. Их движения казались неестественно синхронными, как будто это были не люди, а механизмы, управляемые одной рукой. Теперь патрульные смогли разглядеть, что было у ног подростков. Иван шумно вздохнул: на замусоренном асфальте лежал мужчина, неестественно подломив под себя левую руку.
— Стоять! Застыли, суки! — заорал водитель, замахиваясь дубинкой. Парни продолжали идти вперед, наклонив головы и не обращая на окрик ровным счетом никакого внимания. Иван сделал несколько быстрых шагов назад. Похоже, сосунки обкололись до полной потери связи с реальностью — им сейчас все нипочем. Он уже видел таких, их можно было лупцевать дубинками по почкам, по голове, по яйцам — без толку, боли они все равно не чувствовали.
Кажется, водила тоже это понял: он поспешно отступил, стараясь держаться от надвигающихся парней как можно дальше. Иван нервно посмотрел на своего напарника, не зная, что делать. Что-то ему не нравилось в этих придурках, что-то было не так, иначе он бы давно пустил в ход дубинку — как и собирался его друг. Но злости на них не было, был только страх — ему не хотелось подходить к этим молчаливым фигурам, неспешной походкой идущим к ним.
— Стоять, иначе стреляю, — раздался из-за спины полицейских голос и следом металлический лязг передергиваемого затвора.
Молодой паренек-военный стоял в центре светового квадрата, обозначавшего границу проулка. Он снова натянул на лицо респиратор и теперь не казался таким уж молодым. Наверное, из-за глаз, промелькнула мысль у одного из патрульных, его глаза казались двумя ледяными буравчиками, сверлящими людей с абсолютным равнодушием.
12.Солдат сделал несколько шагов вперед, не опуская автомата, по-прежнему нацеленного на паренька, стоявшего посередине страной троицы.
— Отошли назад, быстро. Второй раз повторять не буду.
Повисла пауза, а потом они послушно отступили вглубь проулка. Солдат кивнул и сказал, обращаясь к патрульным:
— Посмотрите, что с этим.
Полицейские переглянулись и каждый прочитал в глазах другого, что подходить ближе к этим троим никому из них не хотелось. Но выбора не было: они медленно, осторожно приблизились к лежащему на асфальте мужчине. Рядовой держался позади, настороженно глядя на замерших, как манекены в витрине магазина, парнишек. Те просто стояли, словно странные обесточенные бытовые приборы, опустив головы и руки. Лиц в сумраке видно не было, но почему-то солдату казалось, что они безвольны, а глаза пусты, как чистый лист бумаги.
Один из патрульных охнул, и отшатнулся назад, чуть не упав. Второй сквозь зубы выругался, отстранившись… но потом снова нагнулся к телу.
— Что с ним? — солдат не спускал глаз с замерших парней. Тишина, стоявшая в проулке, была почти неестественной, и это нервировало: палец буквально прилип к спусковому крючку. Стоило любому из этих троих пошевелиться, и он бы всадил в них очередь (то, что при этом он наверняка подстрелил бы одного — а то и обоих — полицейских, солдата не волновало).
— Жив, но без сознания, — наконец, отозвался второй патрульный, тот, что был за рулем. Он поднялся, отряхнул руки и злобно взглянул на троих пацанов в нескольких метрах от него. — Похоже, парнишки, вы влипли… Так, по одному, медленно идем туда, куда скажет этот дяденька с автоматом. Понятно?
Никакой реакции. Иван снова почувствовал холодок, пробежавший по спине и заставивший волоски на руках и затылке встать дыбом. Его вывел из прострации голос приятеля:
— Эй, Ванька, короче давай! — водитель уже склонился над телом пострадавшего, взял его под руки и теперь нетерпеливо смотрел на приятеля. Иван вздрогнул и, осторожно, не выпуская из поля зрения шпану, зашел с другой стороны и подхватил мужика за ноги. Он оказался спиной к тем троим, тотчас испуганно оглянулся, но они стояли в прежней позе, не поднимая голов. Закатное солнце зависло где-то за домами, изливая тяжелый и почему-то мрачный свет. Вдалеке залаяла собака, но этот звук тотчас перешел в короткий визг и затих.
Полицейские осторожно, медленно понесли тяжелое тело пострадавшего в сторону машины. Мужчина сипло и прерывисто дышал, но он хотя бы дышал, и это уже было хорошо. Они приблизились к солдату, который стоял, как каменное изваяние, не спуская глаз с троих подростков напротив. Поравнявшись с ним, Иван заметил, как побелел палец на спусковом крючке и подумал, что если те парни шевельнутся то им… Мужчина вдруг дернул ногами и от неожиданности Иван их выпустил. Полуботинки мужика с тупым треском ударились об асфальт.
— Какого?… — начал Иван и инстинктивно нагнулся, чтобы подхватить ноги.
Мужчина, до этого казавшийся без сознания, вдруг рванулся из рук первого патрульного, одновременно ударяя склонившегося словно бы в полупоклоне над его ногами Ивана в лицо. Тот отлетел назад на пару метров и без сознания упал в грязь. Одновременно трое парней, до этого безучастно смотрящие куда-то на свои ноги, вдруг как один метнулись к ошарашенному солдату и замершему с открытым ртом ошалевшему полицейскому-водителю. Рядовой не стал предупреждать — он просто нажал на курок.
Автомат заплясал в его руках, грохот выстрелов в узком переулке отскакивал от стен, возвращаясь усиленной звуковой волной. Один из парней вскрикнул, его развернуло в сторону и отбросило на стенку дома. Он упал лицом вперед, зажимая развороченный пулями бок.
Мужчина, вырубивший Ивана, вырвался из рук полицейского и с глухим, не слышимым за грохотом выстрелов рычанием, ударил рукой под колени солдата. Тот охнул и упал на спину, по-прежнему не отпуская спускового крючка. Он повернул голову на бок, удивленно посмотрел в глаза мужику, сбившему его, а тот в ответ коротко усмехнулся и ударил парня костяшками кулака в висок. В этот же момент над ними промелькнули два силуэта: парнишки синхронно врезались в водителя, сбивая его с ног. Послышались тупые звуки ударов, вскрик, а потом все затихло. После грохота выстрелов тишина казалась неестественной и звенящей. В переулке остро пахло порохом, кислятиной и кровью.
