Вероника Рот - Аллигент
- Проклятие. Его, что расформировали?
- Пока нет.
- Это прискорбно.
- Прискорбно? Я нахмурилась на нее. - Ты в курсе, что говоришь о моем доме?
- Что ж, в твоем доме сохранено убеждение о том, что генетически поврежденные люди нуждаются в исправлении, что они повреждены, в то время когда - они - мы таковыми не являемся. И да, это прискорбно, что эксперименты все еще существуют. И я не собираюсь извиняться за сказанное.
Я не размышляла над этим с такой точки зрения. Для меня Чикаго должен продолжать существовать потому, что люди, которых я потеряла, жили здесь, потому, что образ жизни, который мне когда-то нравился, остается здесь, хотя и в искаженной форме. Но я не понимала, что само существование Чикаго может быть пагубным для людей снаружи, которые хотят, чтобы их считали полноценными.
- Можешь идти, говорит Эми, сбросив угол брезента. - Они, наверное, в одном из конференц-залов, к северо-западу отсюда.
- И снова спасибо,- сказала я.
Она кивает мне, и я ухожу от ее дома, доски скрипят под моими ногами.
Я двигаюсь по проходам, быстро, радуясь, что все люди разбежались, когда мы прибыли так что, нет никого, кто бы мог заблокировать мой путь. Я перепрыгнула через лужу - ну, я не хочу знать, что это такое - и выхожу в своеобразный двор, где стоит высокий, долговязый мальчик, держа пистолет, направленный на Джорджа.
Небольшая группа людей окружает мальчика с пистолетом. Они распределили между собой оборудование для наблюдения, которое нес Джордж, и уничтожают его, ударяя по нему ботинками, или камнями, или молотками.
Глаза Джорджа переходят на меня, но я быстро прикладывая палец к губам. Я стою за толпой; мальчик с пистолетом не знает, что я здесь.
- Опусти пистолет - говорит Джордж
- Нет! - отвечает мальчик.
Его светлые глаза смотрят на Джорджа, потом на окружающих мальчика людей и обратно. - Я прошел через многое, чтобы получить это, и я не собираюсь возвращать это тебе сейчас.
- Просто... отпусти меня. Ты можешь оставить это себе.
- Нет, пока ты не скажешь нам, куда вы забрали наших людей! - говорит мальчик.
- Мы не забирали ни одного из ваших людей - говорит Джордж - мы не солдаты. Мы просто учёные.
- Да, правильно - говорит мальчик - Пуленепробиваемый жилет? Если это не солдатское дерьмо, тогда я самый богатый ребёнок в Штатах. А теперь скажи мне то, что мне нужно!
Я двигаюсь назад, так что я стою позади одного из навесов, затем кладу мой пистолет на край сооружения и кричу:
- Эй!
Вся группа людей поворачивается одновременно, но мальчик не опускает прицела от Джорджа, как я и надеялась.
- Ты у меня на прицеле - говорю я
- Опусти пистолет и я отпущу тебя.
- Я застрелю его! - говорит мальчик
-А я пристрелю тебя, говорю я. - Мы с правительством, но мы не солдаты. Мы не знаем, где ваши люди. Если вы отпустили его, мы уйдём спокойно. Если вы убьете его, я гарантирую, что в ближайшее время здесь появятся солдаты, чтобы арестовать вас, и они не будут настолько снисходительны, как мы.
В этот момент Амар появляется во дворе позади Джорджа, и кто-то в толпе визжит, - их больше! И все разбегаются. Парень с пистолетом, ныряет в ближайший проход, оставив Джорджа, Амара, и меня одних. Я все еще держу свое ружье у лица, на случай, если они решат вернуться.
Амар обхватывает руками Джорджа, а Джордж стучит по его спине кулаком. Амар смотрит на меня, его лицо над плечом Джорджа.
- Все еще считаешь, что генетические повреждения здесь не причем?
Я прохожу мимо одного из навесов и вижу, как маленькая девочка сидит на корточках за дверью, она руками обвивает свои колени. Она видит меня через щель в слоистом брезенте и скулит немного. Интересно, кто научил этих людей, боятся солдат. И, что заставило маленького мальчика, достаточно отчаянного, целиться из пистолета в одного из них.
- Нет - говорю я. - Я так не думаю.
У меня есть другие кандидаты, которых следует винить.
Мы вовремя вернулись к грузовику, Джек и Вайлет - настраивают камеры наблюдения, которые не были похищены людьми из периферии. У Вайлет в руках экран с длинным списком цифр, и она называет их Джеку, который программирует их на своем экране.
- Где вы, ребята, были? - спросил он.
- На нас напали,- ответил Джордж. - Нам надо уходить, сейчас же.
- К счастью, это последний набор координат, говорит Вайлет. - Едем.
Мы загружаемся в грузовик снова. Амар тянется к двери, закрывая ее за нами, и я ставлю ружье на предохранитель и кладу на пол, рада от него избавиться. Не думала, что наведу опасное оружие на кого-либо сегодня, когда проснулась утром. Так же не думала, что увижу все эти виды условий жизни.
- В тебе говорит Отречение, говорит Амар. - Это заставляет тебя ненавидеть это место.
Могу сказать
- Во мне говорит много вещей.
- Это как раз то, что я заметил так же в Четыре. Из Отречения выходят глубоко серьезные люди. Люди, которые автоматически видят вещи, как нужно, говорит он.
- Я заметил, что когда люди переходят в Бесстрашие, они меняются в каком то роде так же. Эрудиты, переходящие в Бесстрашие становятся жестокими и бесчеловечными.
Искренние переходящие в Бесстрашие, как правило, становятся громогласными, ищущими драки и адреналино-зависимыми. А когда Отреченные переходят в Бесстрашие они становятся . . . Я не знаю, солдатами, полагаю. Революционерами.
- Это то, кем он мог быть, если бы доверял себе больше, добавляет он.
- Если бы Четыре так не досаждала неуверенностью в себе, черт, он был бы еще одним лидером, я полагаю. Я всегда так думал.
- Я думаю, ты прав, говорю я. - Когда он за кем-то следует, то непременно попадает в неприятности. Как в случае с Нитой. Или Эвелин.
А что насчет тебя? - я спрашиваю себя. Ты тоже хочешь сделать из него последователя.
Нет, не хочу, сказала я себе, но я не уверена, что смогу в это поверить.
Амар кивает.
Образы периферии продолжают оживать внутри меня, как икота. Я представляю, как, будучи ребенком, моя мама сидела на корточках в одном из этих навесов, хваталась за оружие, потому что это единственная защита, задыхалась от дыма, чтобы согреться зимой.
Я не знаю, почему она так хотела покинуть это место после того, как ее спасли. Она абсорбировалась корпусом, а затем работала на его благо всю оставшуюся жизнь. Забыла ли она о том, откуда она родом?
Она не могла. Она в течение всей своей жизни пыталась помочь афракционерам. Может это и не из-за исполнения своих обязанностей как одной из Отречения - может быть, это из-за желания помочь людям, таким же, как те, которых она оставила.
Внезапно мне уже не хочется думать о ней, или этом месте, или о том, что я увидела здесь.
Я хватаюсь за первую мысль, которая приходит мне на ум, чтобы отвлечься.
- Так вы с Тобиасом были близкими друзьями?
- А у него вообще есть хорошие друзья? - Амар качает головой. - Хотя я дал ему прозвище. Я видел, как он смотрел в лицо своим страхам и видел, как много у него было проблем, и я подумал, что он мог бы начать новую жизнь, и поэтому стал звать его "Четыре". Но нет, не скажу, что мы были хорошими друзьями. Не такими хорошими, как хотелось бы.
Амар прислоняет свою голову к стене и закрывает глаза. Лёгкая улыбка касается его губ.
- Ох - говорю я - Ты ... любил его?
- Почему ты спрашиваешь?
Я поживаю плечами
- Просто ты так говоришь о нём.
- Я не люблю его больше, если это то, о чём ты спрашиваешь. Но да, в своё время, но было ясно, что он не отвечает моим чувствам, так что я отступил. - сказал Амар - Я бы хотел, что бы ты ничего не говорила.
- Тобиасу? Конечно я не скажу.
- Нет, я имею в виду, что бы ты ничего никому не говорила. И я не говорю о просто любви к Тобиасу.
Он смотрит на затылок Джорджа, теперь заметный, над сократившейся кучей оборудования.
Я поднимаю бровь. Я не удивлена, что он и Джордж притягиваются друг к другу. Они оба Дивергенты, которые должны были подделать собственные смерти, что бы выжить. Оба потусторонние в незнакомом мире.
- Ты должна понять - говорит Амар - Бюро одержимо продолжением рода, с передачей генов. И Джордж и я оба ГЧ, так что любая запутанная ситуация, при которой не будет произведён сильный генетический код... Это не поощряется, вот и всё.
-А - я киваю - не волнуйся на счёт меня. Я не одержима созданием сильных генов - Я криво улыбаюсь.
- Спасибо, - сказал он.
Несколько секунд мы сидим тихо, наблюдая за руинами, которые превратились в одно размытое пятно, когда грузовик набрал скорость.
- Думаю, ты подходишь Четыре, ты в курсе? - сказал он.
Я уставилась на свои руки, скрутившиеся у меня на коленях. Мне не хочется объяснять ему, что мы находимся на грани разрыва, я его не знаю, и даже если бы знала, то не стала бы разговаривать об этом с ним. Все, что я умудряюсь сказать это - О?
- Да. Я вижу, что ты привнесла в него. Ты не понимаешь этого, потому что никогда не сталкивалась с этим, но Четыре без тебя совсем другой человек. Он . . . зацикленный, взрывной, неуверенный. . .
