Вероника Рот - Аллигент
И хотя я знаю, что он связан моделированием атак и со всеми теми смертями, мне сложно соединить те действия с человеком, которого я вижу перед собой. Мне интересно, если злой человек ведет себя с некоторыми, как хороший, говорит, как хороший, то считают ли они его таким же приятном человеком, как и хорошего.
- Трис. Он толкает себя ко мне и зажимает мою руку между его руками. Я держу свою руку крепко в его, хотя его кожа сухая, как бумага, и мне хочется отстраниться от него.
- Ты такая храбрая, - говорит он, затем отпускаем мою руку. - Как твои травмы?
Я пожимаю плечами. - Бывало и похуже. Как ваши?
- Мне потребуется некоторое время, чтобы снова ходить, но они уверены, что я смогу. В любом случае некоторые из наших людей разрабатывают специальное устройство для ног, так что я буду первым, кто протестирует его, если мне потребуется, говорит он, и в уголках его глаз появляются морщины. - Не могла бы ты подтолкнуть меня обратно к моему столу? У меня все еще есть сложности с управлением.
Я двигаю его к столу, направляя его стянутые под столешницей ноги, и его тело следует за ними. Когда я уверена, что он в правильном положении, я сажусь на стул напротив него и пытаюсь улыбнуться. Чтобы найти способ, как отомстить за моих родителей, мне нужно, чтобы его доверие и любовь ко мне оставались непоколебимыми. А с угрюмым видом я этого не сделаю.
- Я попросил тебя прийти в основном, чтобы сказать спасибо, - говорит он, - Я не могу назвать много молодых людей, которые пришли бы мне на помощь вместо того, чтобы искать укрытие, или которые спасли бы комплекс, как ты это сделала.
Я думаю о том, чтобы приставить пистолет к его голове и поставить его жизнь под угрозу, я с трудом сглатываю.
- Ты и люди, с которыми ты пришла, прошли через много изменений с тех пор, как вы приехали, - говорит он. - Честно говоря, мы не совсем уверены, что делать со всеми вами, и я уверен, вы сами не знаете, что вам делать, но я подумал о том, чем я хотел бы, чтобы ты занималась. Я официальный лидер этого комплекса, но, кроме того, у нас похожая с Отречением система управления, так что у меня есть небольшая группа советников. Мне бы хотелось, чтобы ты начала готовиться к этой должности.
Мои руки сжимают подлокотники.
- Понимаешь, нам необходимо сделать здесь несколько изменений после того, как нас атаковали, - говорит он. - Мы будем вынуждены сильнее обозначить нашу позицию в нашем деле. И я думаю, что ты знаешь, как это сделать.
Я не могу с этим согласиться.
- Что... Я прочищаю горло.- Что будет включать в себя подготовка?
- Посещение наших собраний, с одной стороны, - говорит он, - изучение особенностей комплекса - как мы работаем, целиком и полностью, нашей истории, наших ценностей и так далее. Я не могу назначить тебя на официальную должность в совете в столь юном возрасте, и есть путь, по которому ты должна пройти - помогая одному из текущих членов совета - но я предлагаю тебе пройти этот путь, если ты захочешь.
Его глаза, а не голос, задают этот вопрос.
Советники, возможно, также ответственны за моделирование атак и передачу их Джанин в нужное время. И он хочет, чтобы я сидела с ними, училась, чтобы стать такой, как они.
Даже с чувством желчи во рту мне не трудно ответить.
- Конечно, - говорю я и улыбаюсь. - Это честь для меня.
Если кто-то дает тебе возможность подобраться ближе к твоему врагу, ты всегда берешь ее. Мне не требовалось узнавать это от кого-то, я сама знаю.
Он, должно быть, поверил моей улыбке, потому что он широко улыбается.
- Я так и думал, что ты согласишься, - говорит он. - Это то же, что я хотел предложить твоей матери перед тем, как она вызвалась пойти в город. Но я думаю, она влюбилась в то место издалека и не могла сопротивляться этому.
- Влюбилась... в город? - Я спрашиваю. - О вкусах не спорят, я полагаю.
Это всего лишь шутка, но не для меня. Тем не менее, Девид смеется, и я знаю, я сказала как раз то, что надо.
- Вы были... близки с моей мамой, пока она была здесь? - спрашиваю я. - Я читала её дневник, но она была не очень многословна.
- Да, она была не многословна. Натали всегда была очень прямой. Да, мы были близки, твоя мать и я. Его голос смягчается, когда он говорит о ней - он больше не жесткий лидер комплекса, а старый человек, который вспоминает что-то из дорогого ему прошлого.
Прошлого, которое было до её убийства.
- У нас похожие истории. Меня также забрали из поврежденного мира, когда я был ребенком... у моих родителей были серьезные нарушения, их обоих посадили в тюрьму, когда я был маленьким. Вместо того, чтобы попасть в систему усыновления, я с братьями и сестрами сбежал на границу - туда же, где твоя мать нашла убежище, годами позже - и только я выбрался от туда живым.
Я не знаю, что на это ответить - я не знаю, что делать с симпатией, которая растет во мне к человеку, который, как я знаю, совершил ужасные вещи. Я просто пристально смотрю на мои руки, и представляю, как внутри меня жидкий металл затвердевает на воздухе, принимая форму, которую уже не изменить.
- Тебе нужно будет поехать туда с нашими патрульными завтра. Ты сможешь увидеть границу сама, говорит он. - Это то, что будущему советнику важно увидеть.
- Это было бы очень интересно - говорю я.
- Отлично. Ну, мне бы не хотелось заканчивать наше общение, но у меня есть работа, которую нужно сделать, - говорит он. - Я найду кого-нибудь, кто известит тебя о патруле, и наше первое собрание совета состоится в пятницу в десять часов утра, так что скоро увидимся.
Я чувствую себя ужасно - я не спросила его о том, что хотела. Я не думаю, что такая возможность еще представится. В любом случае, уже поздно. Я встаю и двигаюсь к двери, но тогда он говорит снова.
- Трис, я чувствую, что должен быть откровенным с тобой , если мы собираемся доверять друг другу, - говорит он.
В первый раз с тех пор, как я его встретила, Девид выглядит ... испуганным. Его глаза широко открыты, как у ребенка. Но через секунду это выражение исчезает.
- Тогда я, может быть, и был под влиянием сыворотки, - говорит он, - но я знаю, что ты сказала им, чтобы они не стреляли в нас. Я знаю, ты сказала, что убьешь меня, чтобы защитить то, что в Лаборатории вооружений.
Кажется, мое горло так сжато, что я едва дышу.
- Не беспокойся, - говорит он. - Это одна из причин, почему я предлагаю тебе эту возможность.
- П-почему?
- Ты показала то качество, которое мне нужно в советниках, - говорит он. - Это способность жертвовать для более великого блага. Если мы собираемся выиграть эту войну против генетических повреждений, если мы собираемся спасти эксперименты от их закрытия, нам придется жертвовать. Ты же понимаешь, да?
Я чувствую вспышку гнева и заставляю себя кивнуть. Нита уже говорила нам, что эксперименты под угрозой закрытия, так что я не удивилась, услышав, что это правда. Но отчаянное желание Девида спасти работу всей его жизни не оправдывает убийство фракции, моей фракции.
На мгновение я стою и держу руку на дверной ручке, пытаясь взять себя в руки, и затем решаю рискнуть. - Что бы случилось, если бы они устроили еще один взрыв, чтобы попасть в Лабораторию вооружений? - спрашиваю я. - Нита сказала, что это бы активировало запасные меры безопасности, если бы они это сделали, но это мне кажется самым очевидным решением проблемы.
- Сыворотка была бы выпущена в воздух... ни одна маска не смогла бы защитить от нее, потому что она впитывается в кожу - говорит Девид. - Никто, даже генетически чистый человек не сможет выжить. Я не знаю, как Нита узнала об этом, потому что это не должно быть общедоступной информацией, но я полагаю, мы выясним это когда-нибудь.
- Как действует сыворотка?
Его улыбка превращается в гримасу.- Скажем так, это настолько ужасно, что Нита скорее отправилась в тюрьму на всю оставшуюся жизнь, чем связалась бы с этим.
Он прав. Больше ничего не надо добавлять.
Глава 33. ТОБИАС
- СМОТРИТЕ, кто тут , говорит Питер, когда я вхожу в спальню. - Предатель.
Карты устилают его кровать и одна лежит рядом с ним. Они белые и бледно-голубые и уныло-зеленые, но они привлекают меня каким-то странным магнетизмом. На каждой из них Питер нарисовал неровный круг - вокруг нашего города, вокруг Чикаго. Он отметил границы, на которых он был.
Я вижу, что круг сжимается на каждой карте, пока не становится яркой красной точкой, похожей на каплю крови.
И тогда я отхожу, боясь того, что это означает, что я так мал.
- Если ты думаешь, что ты стоишь на каком-то высоком моральном уровне, то ты ошибаешься, говорю я Питеру. - Что это за карты?
- У меня возникли проблемы с осознанием размеров мира, говорит он. - Некоторые люди из Бюро помогают мне узнать больше об этом. Планеты и звезды, и водоемы, и тому подобное.
Он сказал это небрежно, но я понимаю, из его безумной писанины на картах, что его интерес не нормален - это одержимость. Я был, одержим моими страхами, однажды, как и Питер, и я пытался понять их, снова и снова.
