Татьяна Живова - Дети Зоны: альтернативная история
Всё. Надоело. Следующий же заказ будет на человеческий камуфляж, а не на эти… костюмы спайдерменов!
Воронин выдохнул. Кипятиться после будем, Слава — сказал себе генерал. Что у нас дальше… Скорее всего, это были наёмники — этого добра у нас много. Эмблема неизвестная, ну да и леший с ней. Не надо быть пророком, чтобы увидеть сходство между этим щитом и тем, что рисовали на своих шевронах всевозможные ЧОПы и им подобные на Большой земле. Теперь вопрос — куда они пленных везли? На востоке у нас Припять и, уже за границей Периметра — Днепр. Больше крупных водных объектов в Зоне нет. Стационарный объект на берегу Припяти?
— Оксана, — голос генерала был глуховат, — Оксана, а на что были похожи помещения, куда тебя привезли? Это были дома или палатки? В них были окна? Они были большие или нет?
— Как-как вы меня назвали? — девушка почему-то растерялась, а потом в волнении прикусила губу, — Оксана?.. — она вздохнула, — Меня так только мама звала… иногда… — тут она спохватилась и сбросила морок какого-то дорогого ей воспоминания, — Впрочем, что я… Помещения?.. Я думаю, что это была какая-то подземная лаборатория… не удивляйтесь, откуда я это знаю. Может быть, вы помните, как года два назад один вольный… Меченый его звали… побывал в нескольких секретных подземельях? Потом ещё туда стали лазить все, кому не лень… Я там тоже однажды побывала — пришлось укрываться от выброса… Так вот: то, где я была, очень напоминало те подземелья. Разве что там было светло, чисто и… людно. И аномалий не было… Я потом описала всё, что видела, Марго — после того, как они с татом меня откачали, — так она тоже пришла к выводу, что это была какая-то неизвестная лаборатория. Уж ей ли не знать…
Воронин снова задумался. — «Вот ведь денёк… Так и голова вскипит скоро. Подземелье на берегу Припяти. Действующее подземелье. Очередная засекреченная лаборатория, а то мало их тут. М-да, хороша находочка… Прямо чудеса в решете — дырок много, а выскочить некуда. Это надо крепко обмозговать. И, пожалуй, со штабом. И девчонка, видать, не врёт — не похоже. И то, что люди пропадали на берегу — сходится.»
Генерал тяжело встал. Прошёлся по комнате, рассеянно глядя сквозь стену. — «Вот тебе и утренние новости. Чайку бы…»
— А много людей ты видела внутри? Учёных, солдат, пленных?
Ксана поёжилась.
— Не очень — с великой неохотой сказала она. — Может, их там и было много, но…
Её снова начало трясти.
— Чоппера — того сталкера, про которого я уже говорила, я увидела мельком — его выводили из одного кабинета как раз когда меня привели туда. Он, кажется, тоже меня узнал, хотел что-то крикнуть… Но ему не дали, охранник его ударил, он упал… Его увели, а меня ввели в тот кабинет, где он только что был. Там мне зачем-то прокололи палец и взяли немного крови… Я пыталась узнать, что всё это значит, кто они, и зачем я здесь… Но все мои вопросы словно на стенку натыкались. Они разговаривали между собой так, словно меня… не было… Потом меня заперли в каком-то маленьком помещении с тусклым светом… Под потолком было крошечное окошечко с решёткой, сквозь которое я слышала голоса людей за стеной. Слов было не разобрать, но мне показалось, что они все были полны тревоги, гнева и страха… А потом я услышала там лязг железа и крики. Кто-то отчаянно кричал что-то неразборчивое, на кого-то ругался… Потом крики стихли, снова послышался лязг… замок на двери моей… камеры… лязгал точно так же, когда меня запирали…
Я не знала, что и думать, но уже поняла, что влипла в очередную неприятность. И что никто не будет говорить со мной про лечение людей травами и артефактами… Мне стало страшно… Я заплакала… долго плакала… Потом, наверно, уснула…
Проснулась от света в глаза. Меня подняли и повели в тот же кабинет, что и ранее. Там какой-то человек в белом халате и маске приказал другому сделать мне укол. И снова меня как будто не существовало для них, со мной не разговаривали и обращались, как с… предметом. Или как с неразумным порождением. Потом было больно… я закричала… и стала как будто проваливаться в темноту. Последнее, что помню — как человек в маске вызвал охранников и приказал вернуть меня обратно в Зону. А его помощник спросил, не боится ли он, что я расскажу кому-нибудь всё, что видела и слышала здесь? А тот ответил: «Не успеет. Трас… транс-фор-мация (Ксана выговорила трудное слово по слогам) начнётся раньше, чем она доберётся до обжитых мест. Но всё же отправьте сообщение наблюдателю — пусть отследит процесс».
Ксана скорчилась на стуле, пытаясь справиться с бьющей её дрожью. Дыхание её стало прерывистым, со всхлипами.
— Но они ошиблись… У меня хватило времени и сил добежать с Кордона, где меня буквально вытолкнули из машины, до Деревни новичков. К счастью, отец был дома, да ещё к нему из Монстрохаток недавно примчалась Марго, встревоженная моим долгим отсутствием… Они спасли меня… Я… не стала монстром… И не умерла… Хотя неизвестно — что было бы… хуже…
Последние слова Ксана выдавливала уже шёпотом, сквозь слёзы. В её глазах стыли ужас и немой вопрос: за что?
— Концлагерь просто… — Воронин присвистнул, его комментарий предназначался только ему самому. — Настоящий концлагерь.
Он перевёл взгляд на девушку. Та, похоже, дрожала уже всем телом, хотя и пыталась не показывать виду. Натерпелась, бедная. «А я ведь, грешным делом, думал, что перевелись на свете такие подлецы, что всех их деды в землю в 45-м положили. Видать, не всех…»
— Ты, девочка… — он осёкся на полуслове. Развернулся и полез в шкаф, вытащил белую коробку с корявой надписью, из которой, покопавшись, вытащил пузырёк с жёлтыми крупинами. Девушка на стуле всё пыталась незаметно унять дрожь.
— Так, — он вытряс крупины на ладонь, отсчитал три штуки. — Вот, бери и глотай. Бери, говорю. Куда? Съешь. Вот так прямо и съешь. Валерьянка это.
— Нет!!! — дико вскрикнула Ксана и отпрыгнула прочь едва ли не вместе со стулом. Предмет скудной меблировки генеральского кабинета грохнул, опрокидываясь, а сама девушка забилась в угол. — Нет, не надо, я не хочу, пожалуйста!!!..
Жёлтые пилюльки покатились по щелястому полу, две тут же провалились.
Воронин почесал в затылке. — «Вот вам и привет.»
— Оксан… Оксана! Ты посмотри на меня. Я тебе не эти твои фашисты. Вылазь, вылазь оттуда.
В дверь деликатно постучали.
— Товарищ генерал, разрешите?
Долговец узнал голос.
— Серёжа! Слышишь меня?
— Так точно, Вячеслав Палыч… — голос за дверью был несколько озадачен.
— Так, Серёжа… Сюда не входи. Дуй к Васюку, пусть травы заварит. Какой? Свободовской, твою мать! Какую я пью, когда ваша братия мне мозги жарит хуже выжигателя? Как заварит, тащи сюда во фляге. Выполнять!
За дверью сорвались с места и ветром унеслись куда-то тяжёлые башмаки.
Он снова обратился к спрятавшейся в углу.
— Оксан… Выходи. Не бойся. Это ж валерьянка была. Не хочешь — не буду давать. Выходи. Сейчас чай пить будем.
«Господи, шо ж я несу такое?..»
Перепуганная Детёныш всхлипывала в своём укрытии. Генерал шагнул ближе, чтобы посмотреть, что там с ней, и вдруг увидел в углу своего кабинета… снорка! Воронин поморгал и понял, почему у него возникло такое видение.
Девушка припала к полу в классической, хоть плакат для новобранцев с неё рисуй, позе снорка, изготовившегося к бою! Подогнутые, готовые в любой момент распрямиться и бросить тело в прыжок ноги, широко расставленные, с уверенным упором на пальцы, руки, пружинно раскачивающийся у самого пола вверх-вниз корпус.
Снорк — и только! Только противогаза на лбу не хватало!
3. Почва под ногами
Что бы вы сделали, если сидящая напротив вас перепуганная девчонка вдруг обернулась монстром? Схватили автомат? Бросились бы наутёк?
Но не таков был наш генерал. За свою долгую жизнь Воронин многое видел и даже был на войне. Он знал, что такое паника. И знал, как с этим бороться. На практике. Он не стал хвататься за оружие, не стал звать часового. Долговец внезапно прыгнул вперёд, рявкнул что-то нецензурное и громко хлопнул в ладоши — так, что уши заложило.
Сжавшаяся в углу тень с огромными, обезумевшими от ужаса глазами метнулась назад, ударилась о стену, взвыла в голос, упала и… расплакалась.
Всё. Человек снова стал человеком. Вот такая магия в быту.
— Ну вот, — голос Воронина стал усталым. — Всё. Побузили и будет.
Он спокойно подошел к ревущей в три ручья, поднял её за плечи и усадил на продавленный диван, на котором сам иногда ночевал, когда дела задерживали. Поднял с пола свалившийся с неё платок и положил рядом.
— Я говорю, всё. Поплакали и будет, — рука Воронина осторожно, но властно подняла за подбородок голову девушки, заставив поглядеть ему в глаза. — Всё-ё!
Плач перешёл во всхлипывания.
