Владимир Лосев - Спаситель
— Нет, — улыбнулся Вик. — Родство душ это своего рода дружба, сходство энергий, взаимопонимание, это, кстати, очень здорово — ощущать другого, как самого себя, и это все может иметь продолжение и после смерти.
— Как можно общаться после смерти? — недоуменно спросил Майк.
— Души могут общаться друг с другом на любом расстоянии, — сказал Вик. — Правда, вряд ли это может длиться долго, потому что душе, которая находится вверху, уже совсем неинтересно, что происходит на земле. Она начинает готовиться к следующему перевоплощению, и к встрече с новыми родственниками и любимыми.
— Как-то скучно с тобой, — вздохнул Майк. — После твоих объяснений теряется ощущение чуда.
— Все, о чем я говорю, и есть чудо, — улыбнулся Вик. — Его только нужно почувствовать в себе и открыть и тогда ты сможешь очень многое, а главное, ты начнешь понимать, что смерть это только небольшая передышка перед началом нового пути.
— Как-то не вижу я в тебе от твоего понимания особого счастья, — сказал Майк. — Да и чудес за тобой пока особых не наблюдал.
— Ну, кое-какие чудеса ты уже видел, — вздохнул Вик. — Конечно, я не святой, и умею не очень много, но надеюсь, что у меня все ещё впереди.
— Не знаю, что у нас впереди, — проворчал Майк. — Но знаю, что у нас скоро кончится горючее. Мне кажется, что в кузове должны быть бочка с бензином, не могли же военные ехать спасать людей, не имея запаса горючего. Я сейчас остановлюсь, а ты залезь в кузов, посмотри.
— Хорошо, — сказал Вик.
Майк остановил машину, Вик прошел по траве и забрался в кузов, там было много сгнивших трупов, бочка тоже была, но она оказалась пуста. Вик пожал плечами и спустился вниз.
— И что мы имеем? — спросил Майк.
— Много трупов и пустую бочку.
— Так я и думал, — вздохнул Майк. — Редко везение бывает постоянным, чаще всего немного повезет, и все. Дальше идем пешком.
— Пешком, там пешком, — согласился Вик. — Мы проехали километров сорок, а это уже неплохо.
— Пятьдесят четыре, — сказал Майк. — Я запомнил показания спидометра. И это очень неплохо, считай, мы вернули себе два потерянных дневных перехода.
— Пятьдесят четыре, — задумчиво повторил Вик. — Это значит, что мы совсем недалеко от следующего городка.
— Совсем неплохо, — сказал Майк. — Значит, заночуем в городе. Я в кабине нашел два рожка с патронами для автомата. Не знаю, в каком они состоянии, но с виду выглядят вполне дееспособными, так что, если придется стрелять, они будут кстати.
— Лучше бы не надо нам стрелять, — сказал Вик. — Все проблемы обычно и начинаются со стрельбы.
— Уже темнеет, — сказал Майк. — Если мы хотим ночевать не на дороге, то нужно идти.
— А куда мы идем? — спросил Вик.
— К городу, к какому-нибудь дому, где можно не бояться дождя, — ответил Майк.
— Может быть, лучше переночуем в машине? — спросил Вик. — Я думаю, что это будет намного безопаснее.
— Нет, нужно идти, — сказал Майк. — В кабине мало места, да и холодно, а в кузове трупы, не думаю, что ты захочешь среди них спать…
— Что-то мне говорит, что лучше нам остаться здесь, — вздохнул Вик. — Но решение за тобой.
— Тогда вперед, — скомандовал Майк и пошел за Виком, стараясь не отставать ни на шаг.
Скоро им пришлось сойти с дороги и идти по полю с мокрой травой от недавно прошедшего дождя. В темноте то и дело встречались деревья, и иногда они росли настолько плотно, что Вик долго сосредоточенно искал проходы, вслушиваясь в свои ощущения.
Они много раз падали, скользя по траве и глине, и к тому времени, когда добрались до первых домов городка, были покрыты с ног до головы грязью и едва тащили ноги от усталости.
У них не было сил идти куда-то вглубь городка, и поэтому они залезли в подвал первого же дома, который им встретился.
Они не стали зажигать свечу, и даже не пытались осмотреться в подвале, а просто рухнули на бетонный пол. Потом, правда, через какое-то время Вик нащупал в темноте продавленные пружины дивана и перебрался на него, а Майк лег на сетку выброшенной кровати.
— Майк, — сказал Вик, борясь с усталостью и подступающим сном. — В этом городе нас ждут неприятности, я видел это.
— Знаю, знаю, — отозвался сонный голос Майка. — Придут бандиты и нас убьют, только я не думаю, что они гуляют по подвалам ночью. Поэтому, давай, просто поспим, а бандиты пусть приходят завтра, когда я буду готов с ними встретиться.
Его голос затих, и Вик услышал его сонное дыхание.
— Что ж, пусть будет так, — сказал Вик тихо сам себе. — В конце концов, что должно произойти, все равно произойдет, как бы я не тревожился. А это значит, что действительно лучше поспать, по крайней мере, хоть буду выспавшимся и хорошо отдохнувшим, когда что-то произойдет…
С этой мыслью он и заснул и крепко спал до тех пор, пока в его глаза не ударил яркий свет. Он долго моргал и никак не мог сфокусировать взгляд, чтобы увидеть того, кто на него светит. Да это и было невозможно, лица тех, кто держал яркие факела, были в тени. У него забрали ружье и рюкзак, при этом ударив несколько раз прикладом в живот и по голове.
После третьего удара он потерял сознание, но даже сквозь это подступившее забытье, он слышал, как кричал от боли Майк. Похоже, что его тоже били, но как-то по-другому, более зверски что ли, а может, просто он был крепче, и не терял сознание. Когда Вик очнулся, то понял, что лежит на бетонном полу, и что он связан.
Его руки затекли, он не мог пошевелиться от веревок, которые впились в его тело и от боли.
Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул воздух, стараясь загнать боль внутрь, и сосредоточиться. Постепенно в голове немного прояснело.
Теперь он мог слышать не только тяжелое биение своего сердца, но и тяжелое хриплое дыхание Майка. Вик попробовал перевернуться на спину, после нескольких неудачных попыток ему это удалось.
— Майк, ты слышишь меня? — спросил он слабым голосом.
— Да, — со слабым стоном ответил Майк.
— Как ты? — спросил Вик.
— Паршиво, — вздохнул Майк. — Несколько ребер, если не сломаны, то точно с трещиной, да ещё и голова разбита.
— Я говорил, — выдохнул Вик сквозь разбитые губы, — что в этом городе нас ждут неприятности.
— Ты говорил, а что толку? — сказал Майк, сплевывая кровавую слюну. — Неприятности пришли и проломили мне голову. Только непонятно за что? Я никому ничего плохого не сделал.
— Нам просто не повезло, — сказал Вик.
— Это не невезение, — вздохнул Майк. — Это гораздо хуже, это беда. Я слышал, как они говорили между собой. Если я все правильно понял, то в полдень, когда будет достаточно светло, они нас повесят на дереве висельников. У них оказывается, даже такое дерево есть, приготовленное специально для нас.
Нет, подумать только, на фронте я не получил ни одной раны, а здесь в мирной жизни, и якобы в мирных городах, меня уже ранили в ногу, сломали ребра, пробили голову, искусали лицо. А сейчас ещё хотят повесить под радостные вопли мирных, но очень агрессивно настроенных граждан.
— Мы не умрем здесь, — сказал Вик. — Мы выберемся отсюда.
— Мысль мне твоя очень нравится, — сказал Майк. — Только ты бы ещё рассказал, как мы это сделаем?
— Пока не знаю, — сказал Вик, — но я обязательно что-нибудь придумаю.
— Если у тебя все ещё работает голова, то придумывай что-то быстрее, — сказал Майк. — Я не знаю, сколько сейчас времени, но думаю, что уже утро, так что осталось нам жить совсем недолго.
— Ты прав, сейчас раннее утро, — подтвердил Вик, прислушавшись к себе, он попробовал пошевелить руками, но не смог, веревка обхватывала плотно локти и спускалась на кисти рук.
— Хорошо бы услышать хоть какой-то план, — сказал Майк. — Я лично ничего предложить не могу, я связан так, что не могу даже пошевелиться. Спеленали, как младенца, руки затекли, вообще ничего не чувствуют…
— Я тоже хорошо связан, — сказал Вик. — И плана у меня пока нет.
— Ты-то можешь не беспокоиться, — сказал Майк с неожиданной для Вика горечью. — Ты живешь не первую жизнь, и не последнюю, тебе не страшно умирать. А я живу в первый и последний раз.
— Почему в первый и последний раз? — спросил Вик.
— Потому что у тебя есть вера и бог, — вздохнул Майк. — А у меня нет ничего, и я не верю в перевоплощение душ. Я знаю, что у меня одна жизнь, и она скоро закончится.
— Мне пока умирать нельзя, — сказал Вик. — Да и ты не умрешь, и я знаю, что мы выберемся отсюда живыми.
— Откуда ты это можешь знать? — спросил Майк и хрипло рассмеялся. — Мне бы твою веру…
Только я знаю, что чудес не бывает. Мы умрем, корчась и раскачиваясь на веревке, но только ты при этом будешь просто ждать, когда это, наконец, кончится, а я буду просто сдыхать, ни на что не надеясь. Вся разница между твоей верой и моим неверием только в этом, потому что результат будет один и тот же.
