Эдгар Пэнгборн - Дэйви
— Бедный Дэйви, — сказала Вайлит и пощекотала меня под набедренной повязкой, где Джед не видел ее руки. — Так сразу же и вернулся в лес, а? А имел ли ты девушку в Скоаре, сладкий малыш?
— Ну, я имел какую-то, только…
— Что ты имеешь в виду под «какой-то»? Не дала бы и задницы кузнечика за «какую-то» девушку, Дэйви.
— Ну, я хотел сказать «одну» из девушек. Но давайте расскажу, что же произошло в тот день в лесу, до того, как я случайно убил того. Вы когда-нибудь встречали отшельника?
— Да, однажды, — сказал Джед. — В пещере на склоне горы, недалеко от Кингстона, он искусно излечивает наложением рук.
— Именно такого отшельника я и имею в виду, — сказал я, — обитающего в лесу. Я слонялся в тот день без дела, хотя и не имел никакого права бросить работу. Как бы то ни было, я набрел на этого старого отшельника. Под травяным навесом, никакой пещеры. Не считаете ли вы, что он был настоящий святой и жил там очень давно?
— Господь охраняет своих близких, аллилуйя. Тот отшельник из кингстонской пещеры не имел ничего. Держал там коз.
Сэм поинтересовался:
— Там сильно воняло?
— Немного, — сказал Джед. — Должен же отшельник присматривать за чем-то во службу божию.
Так и есть, но к черту его отшельника, я должен был заинтересовать их моим.
— Он тогда выглядел ужасно старым и странным. Когда я впервые увидел его, меня это так огорчило, что я чуть было не наступил на большую гремучую змею. Но он заметил ее, приказал мне не двигаться и сделал знак колеса, и вот!
— Что и «вот»?
— Ну, я хочу сказать, она просто уползла, не причинив вреда. Старик-отшельник сказал, что это было знамение, растолковав, что змея представляла проклятие, мою величайшую вину — которой он не мог узнать, кроме как по второму знаку, потому что я не совершил там ничего такого, достойного проклятия, можете мне поверить.
Это дошло до Джеда так, как я и предполагал.
— Слава господу, именно так это и происходит! Тебя вело, тебе было предназначено встретить того святого человека. Продолжай, сынок!
— Ну… Он был не только старый, он был при смерти.
— О, подумать только! — сказала Вайлит. — Бедный старый сук… бедный старый отшельник!
— Да. Он выглядел таким спокойным, что я бы никогда не догадался, но он сказал мне. Он сказал: «Пришло мне время помереть, парень Дэйви» — нет-нет, это другой знак, он знал мое имя, но я не называл его. Я был ошеломлен, и это, действительно, так. Я полагаю, это было второе знамение.
— Я тоже считаю, что так и было. Продолжай, Дэйви!
— Да, он сказал, что я был первым, кто проходил мимо за длительное время и оказал ему любезность, только, черт побери — я хотел сказать, слава богу — я не делал ничего такого, но сел рядом и слушал. Он указал мне, где копать под навесом, и взять то, что я найду там и держать у себя всю жизнь. Сказал, что это реликвия Древнего Мира, и он знал, что злые духи были изгнаны из нее молитвой, он сделал это сам. — Помню, что испугался, увидев огромные размеры этого прекрасного духового инструмента — испугался до такой степени, что мой голос задрожал. Джед и Вайлит отнесли это на счет моего благоговения — если между страхом и благоговением действительно есть различие. Старик-отшельник сказал, — продолжал я, что бог привел меня для этого, имея в виду, что предмет из Древнего Мира предназначен именно для меня, если я научусь, вы-знаете-чему, брошу ругаться и так далее.
— Да святится имя Твое, Господи! И ты был приведен также и к нам, и мы все поможем тебе перестать ругаться и никогда больше не делать этого. Итак, что случилось потом?
— Потом он… умер.
— Ты, действительно, присутствовал при кончине святого?
— Да. Он благословил меня, указал мне снова, где копать и испустил дух… э-э… у меня на руках. — Я посмотрел на густой лес, сдержанно и храбро, и вздохнул: в конце концов, впервые мне приходилось убивать отшельника. — Итак… итак, затем я с трудом вырыл для него могилу и… — я остановился, внезапно почувствовав прилив тошноты, вспомнив дождь и все, что произошло на самом деле. Но вскоре — в таких случаях иногда кажется, что время остановило свой бег — я почувствовал, что солдат (который теперь жил во мне и нигде больше) был бы рад посмеяться там, за моими глазами, вместе со мной над моим дурацким проклятым отшельником, а почему бы и нет? Поэтому я снова был в состоянии продолжать: — Взял то, что нашел там, и ушел, вот и все.
Потом я показал им мой горн, но не осмелился подуть в него вблизи от дороги. Джед и Вайлит были в слишком сильном благоговении, чтобы прикоснуться к нему, но Сэм подержал его в руках и сказал, немного спустя:
— Молодой человек мог бы поиграть на этом.
Позже, во время еды, я спросил:
— В батальоне — не в вашей роте, но среди солдат, которые участвовал в том бою, что я видел утром, — помните ли вы парня, может, лет семнадцати или около того, темноволосого, сероглазого, с мягким произношением?
— Может, с пару десятков, — ответил Сэм, а Джед пробормотал что-то с тем же самым успехом. — Не знаешь его имени?
— Нет. Нашел его после боя, и мы немного поговорили. Ничего не мог сделать для него.
Вайлит спросила:
— Он был сильно ранен? Умер?
— Да. Я не успел узнать его имя.
— Он умер верующим? — спросил Джед.
— Мы не говорили о религии. — Джед выглядел печальным и потрясенным: я сразу не понял почему. — Я не успел узнать его имя.
— Джексон, — позвал Сэм и молча швырнул мне еще один кусок оленины — именно тогда, когда был задан вопрос. Позже, ночью, во время первого караула с Сэмом я, действительно, понял, что подразумевал Джед своим вопросом, и память моего детского обучения навалилась на меня еще одним бременем темноты.
За заветами святой мэрканской церкви, верующий, находясь при смерти, должен сделать то, что священники называют исповедью, если он еще может говорить, иначе навсегда попадет в ад. Если он упустит это из-за боли и беспамятства, присутствующие должны напомнить ему. Мне часто говорили об этом, как и всем детям; почему это не пришло мне в голову, когда солдат умирал? У меня были сомнения, конечно, особенно на счет ада, но…, а что, если ад существует? Все остальные принимают это на веру.
Перед нами горел костерок, а за спиной возвышалась стена оврага. Даже имея Сэма рядом, мне было страшновато видеть, как Джед и Вайлит исчезли в кустарнике, возле которого мы расположились, хотя я знал, что они были недалеко, и, вероятно, не спали. Я представил себе моего сероглазого друга скрюченным в яме с дегтем, мозги закипают в его черепе, что отец Кланс так прекрасно описал; и он выкрикивает мне: «Почему не помог?»
Где-то в болоте слабое кваканье лягушек было таким длительным, что слилось с тишиной; пронзительно кричали квакши, нет-нет, да и нарушали покой голоса сов. Когда, наконец, взошла луна, она была окутана красноватой дымкой, которую мы заметили при заходе солнца, — возможно, это был отдаленный дым от последствий войны. Неожиданно я почувствовал, что в моей голове возник вопрос: А каким образом кто-либо знает об этом?
Сошел ли кто когда-либо на седьмой круг ада и видел собственными глазами, как изменников-супругов вешают за мошонку, чтобы отец Кланс, вращая глазами, потея и вздыхая, мог позже объяснить нам, как это делалось? Откуда в самом деле он знал?
И разве не видел я людей, получавших удовлетворение и власть над другими, просто зная, или делая вид, что они знают то, чего не знают другие? Боже милостивый, да не проделал ли я только что сам такое же надувательство с моим проклятым отшельником?
Мог ли кто-либо доказать мне, что идея о пребывании в аду или на небесах не была лишь грандиозным обманом? Может, при этой мысли я вздрогнул или заерзал. Сэм прошептал:
— В чем дело?
Цвет луны переменился в белый, и стало видно его лицо. Я знал, что он не сделает мне ничего дурного и не рассердится, но, все же, задал вопрос с робостью:
— Сэм, есть ли люди, которые не верят в ад?
— Джексон, ты уверен, что именно этот вопрос хочешь задать? Я не очень-то умудрен в таких делах.
Конечно, мой вопрос был не по существу: дело заключалось в перекладывании на него груза моих тягостных размышлений.
— Видишь ли, Сэм, сам я искренне больше не верю в это.
— Видел много ада на земле, — сказал тот немного погодя. — Но это не то, что ты имел в виду.
— Нет.
— Ну, что касается церкви — я встречал лишь тех, кто действует так, словно хочет верить в это, людей, считающих себя благополучно избранными для царствования небесного. Возьми старину Джеда, ничто не страшит его больше, чем ад. Верит основательно, но сам прекрасно устраивается, чтобы забывать об этом. Есть сомнения, Джексон?
— Да.
Он молчал довольно долго, что побудило меня снова немного испугаться.
— Что касается меня, я всегда имел их… Ты ведь не боишься, что я мог бы сообщить об этом священнику?
