Захар Петров - Муос: Чистилище
— Ты наказал тех, кто это сделал?
Батура потёр пальцами одной руки слезящиеся глаза, после чего с тоном отца, пытающегося иносказательно объяснить взрослые истины маленькому ребёнку, произнёс:
— Мои предки очень страдали от Леса, ну и лесников, с которыми покончила ты. Так вот, у них была поговорка: «Лес рубят — щепки летят». Так уж получается, что без невинных щепок ни на одной войне не обойтись. Но это не повод уничтожать топор, который может сломить врага или сделать много мирных полезных вещей.
— Я поняла тебя, Батура, — неопределённо ответила Вера. — Но ты неспроста объясняешь мне твою концепцию счастливого будущего Муоса. У тебя ведь есть какие-то предложения ко мне?
Батура проходил в Университете спецкурс по психологии, да некоторые навыки общения с людьми наработал за время своей непростой жизни. Он чувствовал, что разговор идёт не совсем в том русле, как хотелось бы ему. Он ожидал, что это будет диалог спасителя со спасённой, но из Веры отнюдь не били потоки благодарностей и восхищения. Наоборот, казалось, что она не перестала быть следователем, в чём его заверила час назад. Он даже задумался, стоит ли ему озвучивать задуманное. Но раз уж она его раскусила и поняла, что его общение с нею — не пустой трёп на абстрактные темы, он решил довести разговор до конца:
— Ты слышала пророчество про «Деву-Воина»?
Вера едва удержалась, чтобы не сказать «и ты туда же», может быть, даже выдала своё удивление. Но вслух ответила:
— Это что-то из фольклора диггеров?
— Фольклор это или нет, но многие в Муосе и особенно среди партизан ждут, что именно среди них появится девственница, которая принесёт им победу…
— Подожди, я попробую угадать, — перебила Вера Батуру. — Ты этой Девой-воином предлагаешь стать мне?
— Именно так, — выдохнул Батура.
— А если я не девственница?
— Я думаю, что это не так уж и важно. В диггерской балладе речь идёт именно о «Деве», а не о «Девственнице». Я думаю, что имеется в виду именно девушка, молодая женщина…
— Ладно, можешь не продолжать, хотя я и вправду девственница. Надеюсь, проверять это не потребуется? Ты лучше мне скажи, а ты в это веришь — в пророчество про «Деву-воина» во всём его мистическом смысле? Или просто хочешь использовать суеверие людских масс в своих интересах?
Батура долго обдумывал ответ на этот непростой вопрос.
— Когда ты, Вера, единственная среди пятёрки матёрых убров вызвалась спасти Партизанскую от лесников, я сразу же решил для себя, что ты необыкновенный человек. Когда благодаря тебе и только тебе племя лесников было уничтожено, я понял, что ты человек, посланный нам Богом. Я о тебе думал, наводил о тебе справки. Знал о твоих успехах в спецназе, о том, что ты стала следователем. Всем администраторам рассылалась секретная депеша об уничтожении клана цестодов и по определённым намёкам в депеше я понял, что это — твоих рук дело. Когда всё это началось, когда мы подняли восстание, я отдавал себе отчёт в том, что не обладаю качествами военачальника, и поэтому всё чаще вспоминал о тебе. И тогда я себе загадал: если нам суждено встретиться, значит ты — действительно Дева-Воин, единственный человек, достойный возглавить это восстание. Если ты согласишься, я буду считать, что моя миссия выполнена. Решишь ты меня сделать вторым лицом, пока я не сдохну, отправишь в простые гвардейцы или казнишь за те дела на Партизанской, в которых меня упрекала, — мне совсем не важно. Важно, чтобы ты возглавила восстание и довела до конца то, что мною начато, доживу я до этого момента или нет.
— Что я должна буду делать?
Расценив, вопрос Веры, как согласие, Батура поспешно объяснял:
— Прошлый штурм Улья у нас был неудачным. Мы почти прорвались, но это всего лишь «почти». Они уже знают, что генерала Дайнеко нет. Сегодня же я объявлю, что к Братству присоединилась женщина, когда-то победившая лесников. Я не буду им говорить, что ты — Дева-Воин, будь уверена, это они со временем поймут и сами. Я лишь скажу, что ты, как профессиональная военная, поведёшь их на очередной штурм Улья. Я не сомневаюсь, что в этом бою они будут биться, как одержимые, и оборона Улья падёт. Это будет твоя победа, тебя понесут на руках и объявят своим героем. А я сложу свои полномочия в твою пользу.
— В твоём плане есть слабое место. Ты учился в Университете и представляешь себе Улей, как Университет плюс Инспекторат плюс Штаб плюс пару ходов между ними. На самом деле Улей — это множество укреплённых бункеров, точное расположение которых не знаю даже я. Сломать оборону на входе и ворваться в Улей — не значит захватить его. Дальше последует долгая и кровопролитная война в самом Улье. Причём война с противником, более обученным и сражающимся на своей территории, который будет биться в каждом бункере; который будет использовать тактику нападений из-за угла, используя сложную систему переходов внутри Улья.
— Ты хочешь меня убедить в том, что Улей взять нельзя?
— Нет, я хочу тебя убедить в том, что Улей нельзя взять с ходу, обычным ударом в лоб.
— И что ты предлагаешь?
— Я предлагаю до того, как штурмовать Улей, разрушить его изнутри. Если нам удастся заслать внутрь Улья всего один диверсионный отряд, то за несколько дней он сможет уничтожить геотермальную станцию, основные оранжереи, поджечь продовольственные склады, разрушить узлы дренажных систем, начав затопление. Если получится, можно захватить несколько лабораторий — ведь внутри Улья разрабатывается бактериологическое и химическое оружие, и будет вполне справедливо, чтобы разработчики сами испытали на себе то, что готовили для других. После этого останется только ждать, когда привыкшее к сытости, теплу и безопасности население Улья, начнёт умирать от голода и болезней; ползая в потёмках из-за того, что понадеялись на свою станцию и не имеют достаточного количества ветряков или велогенераторов. Пока осаждённый Улей будет задыхаться в своих испражнениях, мы ударим по тем отрядам АСМ, которые воюют вне Улья. Будь уверен — без контроля Центра они скоро превратятся в автономные голодные банды, и начнут грызть глотки друг другу. А уже когда Улей дойдёт до нужной кондиции, Братство победным маршем с малой кровью овладеет этой клоакой Муоса, вызвавшейся быть его мозгом.
Глаза Батуры заблестели, он перестал кашлять, всем своим существом впитывая каждое сказанное Верой слово. Он уже был готов сдать свои полномочия Вере, настолько неожиданным и радостным для него было её согласие.
— Диверсионный отряд? Я как-то об этом не подумал. Конечно же ты права. Но кто возглавит этот отряд? Может быть, твои ребята, эти близнецы.
— Его возглавлю я.
— Нет-нет. Это опасно, я не могу тебя потерять; вернее, Муос не должен потерять свою Деву-Воина.
— Этот отряд возглавлю я, возьму с собой двух близнецов, да ты мне дашь человек семь самых подготовленных и сильных воинов твоей гвардии. Вы собираетесь на штурм Улья? Прекрасно! Штурм будет лишь отвлекающим манёвром, во время которого мы проникнем внутрь Улья. Если через неделю мы вернёмся, выполнив свою миссию, значит я — Дева-Воин; значит мне предстоит занять твоё место — люди и сами это поймут без наших подсказок. Если я погибну, значит диггерская песня пророчит не обо мне. Есть, конечно, ещё и третий вариант — я тебе сейчас вру и намерена убить или сдать асмейцам твоих людей. Тогда ты рискуешь всего семью солдатами, зато убедишься, что я не та, кого ты во мне видишь. Но, согласись, это не так страшно, как выдвинуть предателя на первое место в Братстве.
— Я уверен, что ты не предатель. План принимается…
12
Пока что им очень везло. Во время отвлекающего наступления асмейцы возле входа в Улей со стороны Площади Независимости отступили. Следуя за фронтом наступления и пользуясь минутным превосходством гвардейцев, диверсанты во главе с Верой успели спрятаться в нише туннеля, соединявшей Площадь Независимости с Ульем. Сразу после этого гвардейцы сыграли паническое отступление, и окрылённые удачей асмейцы бросились за ними в погоню, не заметив прятавшихся в нише диверсантов и оставив таким образом их в своём тылу. Так группа Веры, переодетая в асмейскую униформу, оказалась в Улье.
Вера, неплохо представляя устройство Улья и владея манерой общения военных Республики, хорошо играла роль асмейского офицера. За всё время их ни разу не остановили, хотя иногда пристально поглядывали на слишком худого и низкорослого руководителя отряда.
Вера никогда не была в этом бункере, только догадывалась, где он может находиться, по тем косвенным данным, которые были у неё за время службы в спецназе и в качестве следователя. И всё же она не ошиблась. Вход в бункер был заперт на мощную бронированную дверь. В обычное время взять этот бункер с ходу было нереально, но сейчас было не обычное время. Вера рассчитывала на то, что в период всеобщей неразберихи система безопасности и связи в Улье налажена должным образом не была. Она смело подошла к двери, со всей силы стукнула в неё три раза и громко произнесла то, что ей казалось в этой ситуации наиболее уместным:
