Виталий Саух - Город. Книга 1 (СИ)
Удар был неожиданным, словно предательский выстрел в спину, Руслан даже не успел, как следует собраться, для того чтобы встретить боль во всеоружии и как следует насладиться ею.
Медсестра принялась сдавливать несчастный пострадавший палец, словно железными тисками.
И не смотря на полученное «увечье» и последующие мучения — эта жертва похоже была бесполезна, так как из мизерной ранки не вышло ни единой капли крови.
Не говоря ни слова, медсестра вновь стала смазывать ваткой, смоченной спиртом, палец, однако теперь уже указательный.
Руслан хотел, было запротестовать, но и на этот раз не успел.
Второй удар был ещё стремительнее и неожиданнее первого.
На этот раз на поверхности побелевшего пальца появилась маленькая капелька алой крови.
В глазах его потемнело, дыхание стало неровным порывистым. Сознание, казалось, вот-вот оставит его.
* * *— Охренеть! — воскликнул прапорщик Мохов, бросая испуганный взгляд на беснующуюся толпу позади милицейского бобика. Тем временем машина стремительно удалялась от места столкновения с этой озверевшей человеческой массой.
Старший лейтенант Грачёв, получивший ранение плеча от особо настойчивого индивидуума сквозь разбитое стекло. Сморщившись от боли, он скинул китель и, оборвав рукав, пропитавшийся темной кровью, стал осматривать рваную рану.
— Вот же тварь! — в сердцах воскликнул он, произведя осмотр ранения.
Прямо посреди рваных лоскутков, в которые превратились его кожа и мышцы, торчало что-то бело напоминающее кость. Грачёв, преодолевая страх и отвращение попытался вытащить этот странный обломок, вскользь заметив при этом, что в кровь сбил казанки левой руки, которой беспорядочно молотил по лицу и голове ублюдка вздумавшего его атаковать.
Из глубокой раны с усилием, сопровождавшимся неприятным чавкающим звуком вышел обломок. Взглянув на него, Грачёв едва справился с внезапно подступившей к нему тошнотой.
У него на ладони лежал человеческий зуб — почерневший от табака и крепкого чая.
Грачёв вышвырнул свой мерзкий трофей через выбитое боковое стекло. Сейчас единственной его мыслью было желание как можно быстрее обработать полученную рану.
— Валера, — крикнул он водителю, — у тебя есть аптечка? Мне нужен какой-нибудь антисептик.
— Грачёв, бог с тобой, — отозвался Валерий, — я с роду здесь аптечки не возил, — а насчёт антисептика — там, под креслом, что перед тобой, лежит непочатая бутылка водки. И я думаю, что это лекарство подойдёт сейчас не только тебе.
Нащупав бутылку, Грачёв торопливо извлёк её и, сорвав зубами пробку, сначала сделал жадный глоток, словно испытывая чудовищную жажду, и только после этого обильно смочил синий лоскуток, оставшийся от рукава его форменной милицейской рубашки и стал осторожно промакивать им открытую рану.
Грачёв, осознавая серьёзность раны, предполагал, что нужно будет остановить кровь, но к его полному непониманию её почти не шло из порванных артерий.
— Кровь почему-то не идёт? Разве так бывает? — громко спросил испуганный Грачёв.
— Бывает, — заверил его Мохов, сидящий рядом с ним, — Когда человек потерял много крови, — он осмотрел не слишком кровоточившую рану и добавил, — но это, похоже, к тебе не относится. Ещё такое происходит в результате сильного испуга, тогда сужаются капилляры, окружающие рану, но в любом случае кровь, рано или поздно, когда страх схлынет, должна появиться, и тогда кровищи здесь будет целое море. Так что нужно немедленно наложить жгут. Для этого прекрасно подойдет ремень.
Приспособив собственный ремень в качестве жгута Грачёв, наконец, почувствовал себя немного увереннее (так как посчитал, что сделал всё, для того чтобы предотвратить попадание инфекции, которую мог занести в кровь с укусом этот недоумок) и вслух озвучил вопрос, который был в голове у каждого из сидящих в этой машине:
— Да что это было? Кто были эти люди? Почему они напали на нас?
На какое-то время в салоне воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая только свистом ветра в разбитом стекле.
У каждого из присутствующих на этот счёт была своя идея, но, озвучив её, он немедленно превратился бы в безумца в глазах сослуживцев, и уж тем более такие выводы не устроили бы их начальство.
В этот момент на связь вышел диспетчер.
— 412 база, ответьте. Почему не отвечаете? Где все?
Валерий, взяв на себя всю ответственность, от лица команды отрапортовал:
— Это двадцать восьмой. В районе пересечения улицы Кирова и кирпичной на колонну напали несколько десятков крайне агрессивно настроенных и вооружённых человек. В завязавшейся потасовке мы потеряли все машины с личным составом. Только нам удалось вырваться из оцепления. Однако нам тоже не удалось уйти без потерь — у нас в машине имеется раненый, старший лейтенант Грачёв, которого нужно срочно доставить в ближайшее лечебное заведение для оказания необходимой медицинской помощи.
— Каковы требования выдвигаемые этими людьми. — Задал вопрос по рации уже совершенно другой голос, принадлежавший начальнику местного РОВД Усанину.
— В ходе этой короткой стычки они не выдвинули никаких требований. — Узнав своего начальника, отчеканил Валерий.
— Куда они направляются?
— Скорее всего, прямиком в город, — практически не раздумывая, ответил Валерий.
— Чем, по вашему мнению, это грозит городу?
— Судя по их чрезвычайно агрессивному поведению — серьёзными массовыми беспорядками, которые в скором времени могут захлестнуть улицы нашего города.
— Что вы можете посоветовать, для того чтобы эффективно противостоять их натиску.
— Поскольку эта безумствующая толпа помимо того, что она настроена крайне агрессивна, ещё и очень многочисленна, то нужно не рассредоточивать свои силы маленькими группами, а максимально укрепиться в одном из наиболее стратегически выгодных мест, и жёстко встретить нападающих.
На другом конце воцарилось гнетущее молчание. Затем, спустя минутное раздумье начальник милиции спросил:
— Что намерены предпринять в самое ближайшее время?
— Сейчас мы едем в первую городскую поликлинику, для того чтобы доставить туда раненого, а затем вновь поступим в ваше распоряжение.
— Двадцать восьмой, вас понял. Конец связи.
И связь оборвалась.
Каждый из присутствующих понимал, что Валерий сказал не совсем то, что было на самом деле, но правда была настолько странной, непонятной и безумной, что эта причёсанная версия была на много предпочтительнее.
* * *Андрей, пренебрежительно относящийся к общественному транспорту, в это утро, как и многие сотни раз до этого, отправился на работу пешком. Использовать рейсовый автобус он мог позволить себе разве что в тот момент, когда опаздывал, что было крайне редким для него явлением. Утренняя ходьба по его собственному мироощущению настраивала его на здоровый лад, полностью снимала ощущение сонливости и вообще была полезна для здоровья.
Он любил пройтись через детский сад, глядя на детей и их счастливых родителей. Андрей, пока не имея детей, почему-то всегда считал, что иметь собственного ребёнка это величайшее счастье, только вот ни всегда эти родители выглядели такими уж счастливыми. А он, по детски наивно рассуждая, считал, что уж его-то семья всегда будет счастлива.
Покинув территорию сада, Андрей вышел к дороге идущей вдоль Комсомольской улицы. Затем он прошёл мимо обшарпанного магазина «Весна» окна, которого уныло глядели на него, навевая тоску и непонятное, необъяснимое предчувствие чего-то нехорошего, неотвратимого.
В это утро, как впрочем, и почти каждое другое, из следующего, соседнего с угловым зданием в котором располагался магазин «Весна», дома, стоящего чуть выше по Комсомольской улице, из внутренней стороны квартала доносилась громкая речь.
Это был бесконечный монолог сумасшедшей старухи, которая, высунувшись из форточки окна, расположенного на втором этаже, беспрерывно вещала что-то бессвязное, малопонятное и всегда жалующимся, почти плаксивым тоном большого ребёнка. От её криков Андрею всегда становилось не по себе — жутко и тревожно. Он не знал ни кто эта старуха, ни что с ней случилось, но, впрочем, как и абсолютное большинство из нас, вовсе не жаждал этого узнать. Он, как и многие другие, предпочёл бы никогда этого не видеть и не слышать, считая, что умалишенную обитательницу квартиры, с окнами стёкла которой были выбиты и нелепо заколочены разномастными кусочками фанеры, и столь же безумно глядящими внутрь квартала, следовало поместить в специализированное лечебное заведение.
Звук её громко гнусавого жалующегося голоса гулко отражался от стен и проникал на много сотен метров в разные стороны. Андрей никогда не прислушивался к тому, о чём говорит эта старуха. Не собирался он делать этого и сегодня. Но когда он проходил как раз между домами в промежутке, через который можно было ясно разглядеть странные окна её квартиры, она смолкла. Он надеялся на то, что она угомонилась и больше не возобновит своего жуткого монолога. И когда он уже спокойно и глубоко вздохнул, переводя дух, сумасшедшая громко и отчётливо произнесла:
